– Березин побыл начальником поста недолго, но многое учуял. – Непонятный человек Салов. Мне кажется, нечист, хотя и ни в чем не замечен. А сердце мое чует! Дал промашку Геннадий Иванович, пустил щуку в воду, назначил Салова в Николаевск, а тот сразу согласился и лыжи навощил. Что там будет? Не свернут ли они птенцу голову? Да и птенец-то хворый. А люди вокруг него лихие».
Березин осторожно открыл свои подозрения Бошняку, но что толку! Тот слышать не хочет и говорит про людей, что они герои-великомученики!
Березин отправился в поездку с большой охотой. Встретить Чихачева и побывать с ним в Де-Кастри – это ли не дело! Березину нравится, что залив называется по-французски – Де-Кастри. Правда, есть натуральное наименование – Нангмар. Ах, господа-птенчики любят стрекотать по-французски. Леший его бей, побывает Березин и в Де-Кастри!
У Алексея Петровича есть с собой спиртик, по дороге встретятся друзья, маньчжуры, и, если удастся, наменяет еще. Муньку бы встретить! Магарыч с Муньки! А с Мунькой можно подсыпаться к гилячкам. Но пока Березин крепится и помнит заклятие Невельского – не пить.
Лучший лес в Николаевске когда заготовлен? При Березине. Лучшая партия рабочих в Петровском чья? Березинская! Кто начал торг с гиляками? Березин. Ни с гиляками, ни с иностранцами, ни с самими маньчжурами Березин никогда еще не оплошал и рылом в грязь не ударил.
Среди матросов есть балованные и даже порченые. На рубке леса они роптали, почему, мол, над ними поставили командовать простого мужика. Это им лес рубить не хотелось. Березин понял их недовольство, и хоть он мужик, а не офицер, но с матросами не церемонился. Где надо – давал им тычка в зубы; мало важности, что они бывали в Англии, а он мужик, – попробуй березинского кулака! Это же кобылка – охотские штрафованные!
Был там один матрос с «Байкала». Невельской его всегда хвалил и ставил в пример. Геннадию Ивановичу по душе, что матросы на воде смелые, моря не боятся. Правда, так. Но лучше бы они боялись моря. И Геннадий Иванович не знает, что его любимец Шестаков снюхался с охотскими. Не знает ничего Геннадий Иванович, а известить его нельзя. Да он и не поверит, так как нет никаких доказательств! И у Березина не было времени проследить как следует. Он сказал Бошняку, а тот – в амбицию: не может, мол, быть.
А в Николаевске быть бунту похуже маньчжурского. Люди есть недовольные, и хотя они все сохраняют в тайне, но Березин не гуран, видит насквозь и еще, как говорится, под землю на два аршина, и от него ничего не утаишь. «Уж по одному взгляду я, Геннадий Иванович, знаю, что человек задумал», – представлял он себе будущий разговор с Невельским. «Ну как вы, Алексей Петрович, можете по взгляду? – слышался укоризненный и недовольный ответ Невельского. – Не так ведь легко в нашей экспедиции, – продолжал воображаемый капитан, – на людей ложится вся тяжесть». – «А вот посмотрите, как они эту тяжесть с себя снимут. Скинут ее в море, как лед пройдет!» Березин на них еще не доносил. Да пока лед, никто ничего не осмелится. А будет бунт в Николаевском – будет и в Петровском. Вот когда вспомнят о Березине!
Вчера в канун отъезда слыхал опять разговоры матросов, что где-то живут русские на Амуре, никого над собой не знают. А охотский матрос Сенотрусов с товарищами Сокольниковым и Дайноковым – с ними был Шестаков – прямо спросили Березина, правда ли, что Орлов ездил в экспедицию и узнал, что есть селение беглых русских. Толковали, что селение русских есть в теплой стране, в верховьях Амура, а другое – на Сахалине и что там наши беглые живут вместе с англичанами, а те женаты на японках.
Шестаков удалой и смелый. Сокольников тоже не уступит ему. Летом был на шлюпке загребным, с мичманом ходил на китобоя. Было это еще в Петровском, до того, как направили его в Николаевск. Пришел с китобоя и говорит, как, мол, славно живется людям у американцев. И он этого до сих пор не забывает и вспоминает в казарме. Мол, у американцев, наверно, хозяева добрые. Он и с китобоями лопотал, говорят, что-то. А Невельской все хвалит его за способности. На все руки, мол!
Березин нынче сам слыхал, как Сокольников в лесу сказал товарищам с досадой:
– Мы, воинские, должны знать ружье, а не топор. А какое право имеет мужик заставлять нас рубить лес? Да еще тыкать кулаком в зубы! Почему нас морят голодом, а за наш счет кормят гиляков?
Березин подозревает, что разговоры про селение беглых русских на Амуре ведутся для отвода глаз. А селение англичан, женатых на японках, – сказочка, а на самом деле метит эта компания совсем на другое.
Дисциплина в экспедиции, как и всюду в армии и на флоте, должна быть строгая. А офицеры-птенчики слабы. Невельской больше грозит, чем порет. Другой бы драл команду как Сидоровых коз, а держал язык за зубами. Катя его нежно просит людей не наказывать. Но такие разговоры, какие есть между людьми в Николаевском посту, по уставу не полагаются. А люди ведут их и смущают других. Березин дал тычка одному, другому, но и он не хочет за других стараться и лезть в петлю. Приходится быть осторожным, хотя при случае он перетряс бы всю николаевскую команду, как старый тюфяк. А Салов что? Он увертлив. Словно и не видит и не слышит. А услышит, когда ему прямо в рыло говорят, – покричит, погрозит, но сделает вид, что не понимает, куда дело клонится.
С такими мыслями Березин ехал из Николаевска.
В нарте у Березина – миткаль, китайка, бязь, фланель. Невельской велел скупать соболей как можно больше, товара не жалеть, чтобы перебивать у маньчжуров торг. Верно, черта ли в этом товаре, если он лежит без толку на складе! Из магазинов выскребли последнее. Невельской хочет доказать гилякам, что мы торгуем честней, чем маньчжуры, пусть, мол, гиляки, привыкают к нам и к нашему товару. А вот Кашеваров, начальник фактории и порта в Аяне, смотрит на это формально и, основываясь на распоряжениях из Петербурга, велит ни в коем случае, как он выразился в бумаге, отправленной осенью заведующему факторией Российско-американской компании и начальнику экспедиции Орлову и приказчикам Березину и Боурову, под строгую ответственность не растранжиривать товар и совершать все операции с наибольшей коммерческой выгодой. Вот и поди! А Невельской – «не жалеть товара». И Березин между двух огней!
– Не скупитесь, Алексей Петрович, – говорил Невельской, провожая его из Петровского месяц назад. – Вы поймите, что я хочу. Не бросайтесь, конечно, нашим товаром. Но поймите: из всего, что мы делаем для гиляков, важней всего торговля. Она – главный нерв. Мы должны соблюдать материальный интерес инородцев.
Березин так и поступает. Миткаль и бязь гиляки берут охотно и несут соболей, которых прежде чуть не даром за водку забирали у них маньчжуры.
Березин смеет действовать вне повелений и ответственности не боится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Березин осторожно открыл свои подозрения Бошняку, но что толку! Тот слышать не хочет и говорит про людей, что они герои-великомученики!
Березин отправился в поездку с большой охотой. Встретить Чихачева и побывать с ним в Де-Кастри – это ли не дело! Березину нравится, что залив называется по-французски – Де-Кастри. Правда, есть натуральное наименование – Нангмар. Ах, господа-птенчики любят стрекотать по-французски. Леший его бей, побывает Березин и в Де-Кастри!
У Алексея Петровича есть с собой спиртик, по дороге встретятся друзья, маньчжуры, и, если удастся, наменяет еще. Муньку бы встретить! Магарыч с Муньки! А с Мунькой можно подсыпаться к гилячкам. Но пока Березин крепится и помнит заклятие Невельского – не пить.
Лучший лес в Николаевске когда заготовлен? При Березине. Лучшая партия рабочих в Петровском чья? Березинская! Кто начал торг с гиляками? Березин. Ни с гиляками, ни с иностранцами, ни с самими маньчжурами Березин никогда еще не оплошал и рылом в грязь не ударил.
Среди матросов есть балованные и даже порченые. На рубке леса они роптали, почему, мол, над ними поставили командовать простого мужика. Это им лес рубить не хотелось. Березин понял их недовольство, и хоть он мужик, а не офицер, но с матросами не церемонился. Где надо – давал им тычка в зубы; мало важности, что они бывали в Англии, а он мужик, – попробуй березинского кулака! Это же кобылка – охотские штрафованные!
Был там один матрос с «Байкала». Невельской его всегда хвалил и ставил в пример. Геннадию Ивановичу по душе, что матросы на воде смелые, моря не боятся. Правда, так. Но лучше бы они боялись моря. И Геннадий Иванович не знает, что его любимец Шестаков снюхался с охотскими. Не знает ничего Геннадий Иванович, а известить его нельзя. Да он и не поверит, так как нет никаких доказательств! И у Березина не было времени проследить как следует. Он сказал Бошняку, а тот – в амбицию: не может, мол, быть.
А в Николаевске быть бунту похуже маньчжурского. Люди есть недовольные, и хотя они все сохраняют в тайне, но Березин не гуран, видит насквозь и еще, как говорится, под землю на два аршина, и от него ничего не утаишь. «Уж по одному взгляду я, Геннадий Иванович, знаю, что человек задумал», – представлял он себе будущий разговор с Невельским. «Ну как вы, Алексей Петрович, можете по взгляду? – слышался укоризненный и недовольный ответ Невельского. – Не так ведь легко в нашей экспедиции, – продолжал воображаемый капитан, – на людей ложится вся тяжесть». – «А вот посмотрите, как они эту тяжесть с себя снимут. Скинут ее в море, как лед пройдет!» Березин на них еще не доносил. Да пока лед, никто ничего не осмелится. А будет бунт в Николаевском – будет и в Петровском. Вот когда вспомнят о Березине!
Вчера в канун отъезда слыхал опять разговоры матросов, что где-то живут русские на Амуре, никого над собой не знают. А охотский матрос Сенотрусов с товарищами Сокольниковым и Дайноковым – с ними был Шестаков – прямо спросили Березина, правда ли, что Орлов ездил в экспедицию и узнал, что есть селение беглых русских. Толковали, что селение русских есть в теплой стране, в верховьях Амура, а другое – на Сахалине и что там наши беглые живут вместе с англичанами, а те женаты на японках.
Шестаков удалой и смелый. Сокольников тоже не уступит ему. Летом был на шлюпке загребным, с мичманом ходил на китобоя. Было это еще в Петровском, до того, как направили его в Николаевск. Пришел с китобоя и говорит, как, мол, славно живется людям у американцев. И он этого до сих пор не забывает и вспоминает в казарме. Мол, у американцев, наверно, хозяева добрые. Он и с китобоями лопотал, говорят, что-то. А Невельской все хвалит его за способности. На все руки, мол!
Березин нынче сам слыхал, как Сокольников в лесу сказал товарищам с досадой:
– Мы, воинские, должны знать ружье, а не топор. А какое право имеет мужик заставлять нас рубить лес? Да еще тыкать кулаком в зубы! Почему нас морят голодом, а за наш счет кормят гиляков?
Березин подозревает, что разговоры про селение беглых русских на Амуре ведутся для отвода глаз. А селение англичан, женатых на японках, – сказочка, а на самом деле метит эта компания совсем на другое.
Дисциплина в экспедиции, как и всюду в армии и на флоте, должна быть строгая. А офицеры-птенчики слабы. Невельской больше грозит, чем порет. Другой бы драл команду как Сидоровых коз, а держал язык за зубами. Катя его нежно просит людей не наказывать. Но такие разговоры, какие есть между людьми в Николаевском посту, по уставу не полагаются. А люди ведут их и смущают других. Березин дал тычка одному, другому, но и он не хочет за других стараться и лезть в петлю. Приходится быть осторожным, хотя при случае он перетряс бы всю николаевскую команду, как старый тюфяк. А Салов что? Он увертлив. Словно и не видит и не слышит. А услышит, когда ему прямо в рыло говорят, – покричит, погрозит, но сделает вид, что не понимает, куда дело клонится.
С такими мыслями Березин ехал из Николаевска.
В нарте у Березина – миткаль, китайка, бязь, фланель. Невельской велел скупать соболей как можно больше, товара не жалеть, чтобы перебивать у маньчжуров торг. Верно, черта ли в этом товаре, если он лежит без толку на складе! Из магазинов выскребли последнее. Невельской хочет доказать гилякам, что мы торгуем честней, чем маньчжуры, пусть, мол, гиляки, привыкают к нам и к нашему товару. А вот Кашеваров, начальник фактории и порта в Аяне, смотрит на это формально и, основываясь на распоряжениях из Петербурга, велит ни в коем случае, как он выразился в бумаге, отправленной осенью заведующему факторией Российско-американской компании и начальнику экспедиции Орлову и приказчикам Березину и Боурову, под строгую ответственность не растранжиривать товар и совершать все операции с наибольшей коммерческой выгодой. Вот и поди! А Невельской – «не жалеть товара». И Березин между двух огней!
– Не скупитесь, Алексей Петрович, – говорил Невельской, провожая его из Петровского месяц назад. – Вы поймите, что я хочу. Не бросайтесь, конечно, нашим товаром. Но поймите: из всего, что мы делаем для гиляков, важней всего торговля. Она – главный нерв. Мы должны соблюдать материальный интерес инородцев.
Березин так и поступает. Миткаль и бязь гиляки берут охотно и несут соболей, которых прежде чуть не даром за водку забирали у них маньчжуры.
Березин смеет действовать вне повелений и ответственности не боится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183