Земли там тучны, леса изобилуют дичью, зверем. Там все прекрасно растет».
Годы Невельской мечтает о южном побережье. Но руки связаны. Запрещено Петербургом, Муравьев сам заклинал тысячу раз не сметь идти туда, ни шагу дальше, хотя все понимают, что там пусто. Теперь к нашим берегам придут англо-французские эскадры. Они увидят эти гавани. Опишут ли их к этому времени корабли Путятина? Или мы признаем их только после того, как там побывает какой-нибудь английский коммодор и гордо объявит миру, что он и тут опередил русских?
С устья Уссури надо немедленно посылать экспедицию на поиски гавани Палец. Это может показаться губернатору несбыточной фантазией. Но на реке Уссури, конечно, есть туземцы, которые прекрасно знают все пути. Общее расположение коренных жителей края к русским очевидно. Недаром столько упреков от правления Компании за напрасные якобы траты товаров, предназначенных для коммерчески выгодной торговли. Хорошие товары Невельской не жалел для местных жителей. Все эти годы он защищал их от притеснения пришлых купцов, лечил, охранял. Из самых дальних стойбищ к нему на Петровскую косу приезжают люди с просьбой прийти и защитить. Надежные союзники наши! Они укажут все! Только бы губернатор согласился…
Опять мокро, глина всюду ползет под ногами, сейчас жара, и все размякло. Хоть падай и плачь, бейся головой о камни – никто не услышит. Тайга чуть шумит от ветра, видно, шторм на море. На заливе Счастья – льды, а на Охотском море – сплошные поля плавающих льдов. А тут жара. И в это время южный фарватер у Сахалина открыт! А мы, как чучела, стоим в Петровском и не можем тронуться с места.
Минутами он старался сдержать вдруг вспыхивающий гнев. «Зачем все эти муки, зачем страдания моего маленького ребенка? Ведь это только потому, что меня не хотят пустить туда, где мы должны быть. Нас нарочно держат в самых тяжелых условиях, в гнилом углу Охотского моря. Есть прекрасные места в крае. Но нет, запрещено. Страдай, сдохни, но не смей касаться тех мест, которые могут дать толчок к процветанию страны».
Эти неприятные мысли забывались, когда глина становилась такой скользкой, что трудно было удержаться на ногах. «Да, в такую грязь никто не приедет из Николаевска, не привезет молочка моей бедной доченьке. Плачет ли она, жалуется ли на животик? Что с ней будет? Увижу ли я ее еще?» – с грустью думал Геннадий Иванович.
Вышли на гарь. Тут тоже мокро, но не так, как в тайге. Развели костер. Развьюченные олени устало бродили среди кочек, лениво разыскивая белый мох. Тунгусы сварили похлебку из двух уток, которых убил сын Антипа.
В обратный путь тунгусы отправятся на лодке. Олени останутся в Николаевске на убой. Антипу за них заплачено. А домой в Аян он пойдет на корабле. Под Аяном в горах у тунгусов большие стада оленей.
Когда вышли из леса, увидели реку, ярко-синюю, как морской залив. На ней ни льдинки, Амур прошел. Тут совсем тепло. В лесу на деревьях лопаются почки и пробивается листва.
К вечеру были в Николаевском посту. Александр Иванович Петров с нетерпением ждал Невельского.
– Вот вам надежное оружие против англичан, – говорил Геннадий Иванович, показывая на лопаты. – Будет огород с овощами, будет пашня с хлебом, гречихой и коноплей – нужно и для продовольствия, и для того, чтобы люди видели, что тут все растет! И чтобы генерал видел, что мы можем прокормить сами себя. Со временем не только от гамбургской солонины откажемся, но и забайкальского хлеба не надо будет, вырастет свой. В этом – наша сила здесь!
– Будет ли война, Геннадий Иванович?
– Откуда же я могу знать, Александр Иванович?
– Вы должны знать больше нас. Вы наш губернатор!
– По всей видимости, будет. Помните ли вы такое время, когда не говорили бы, что война вот-вот начнется? Может быть, и обойдется поэтому. Но рано или поздно будет. Теперь для войны больше вероятностей, чем когда-либо.
Петров сказал, что об Екатерине Ивановне и детях он позаботится и дом для Невельских почти готов.
Всю ночь проговорили, что будет и как сопротивляться, если враг придет на шлюпках. Подмоги ждали с двух сторон: от Муравьева и от Путятина. Мечтали, что наступит конец голоду.
Утром Ванька-алеут показывал байдарку, бегал на ней по реке. Потом Петров ходил с Невельским, смотрели новые дома, выстроенные в ряд над крутым берегом.
– Это ваш дом, Геннадий Иванович, вот сюда и поместим Екатерину Ивановну.
Все, что ни поручи Петрову, он делает очень основательно. Это человек крепкий, спокойный. В нем никакой нервности, он нетороплив, но, если надо, бывает быстрым.
У него коровы целы: правда, здесь иной климат и для коров есть корм. Александр Иванович позаботился и о лошадях. У него и рыбы запасы; строится часовня.
– Ну что же мы сделаем для встречи генерал-губернатора? – спрашивал Петров.
– Что же надо делать? Пусть он видит то, что есть, приукрашивать не будем. Только по глине этой забираться на берег – мука. Так для встречи, как я вам уже писал, сделайте лестницу удобную. И все! Больше ничего не надо. А то в самом деле трудно карабкаться. Но самое главное – начинайте строить причал. Придется разгружать баржи. Нам пушки придется принимать.
Спустились вниз, искали место, где удобнее забивать сваи и сделать на них настил. Петров в душе не совсем был согласен с Невельским. Ему хотелось, чтобы его пост выглядел понаряднее и поопрятнее, кое-что хотелось показать в лучшем виде.
– А как, Геннадий Иванович, крыльцо бы к часовне? Что же, генерал будет ногу поднимать, если захочет зайти помолиться?
Когда-то в Иркутске Невельской слыхал, что Муравьев не верит в бога. Сам Невельской был верующим человеком.
– Ведь он непременно зайдет в часовню!
– Крышу часовни покройте, а крыльца строить не будем. Прежде всего – причал и лестница, чтоб людям было удобно подниматься. И хорошо, что людей поставили на росчисть и на огород. А кто молиться захочет, для того порог в вашей часовне невысок, и генерал перелезет!
Такие рассуждения Петрову понравились.
– А может быть, все-таки какую-нибудь арку соорудить, Геннадий Иванович? – полушутя спросил он. – А то разгневается на нас Николай Николаевич.. .
– Бог знает! Мало ли какая дурь им в голову в палатах взойдет. А зачем нам с вами арками заниматься, когда люди мрут с голоду? Боге ними! Лестницу на крутой берег, ну, перила сделайте, да уж не напоказ, а чтоб в самом деле были крепкими, чтобы люди могли подниматься. Для ваших же женщин пригодится, а то сколько им, бедным, сил приходится тратить, по вашей тропе карабкаясь. Да, очень хорошо, что вы начали росчисти. Главное – огороды.
Невельской сказал, что садить капусту надо вперемежку с коноплей, тогда ее червь не съест. А пни жечь и корчевать – сейчас, пока сыро.
В госпитале Невельской толковал с цинготными, объявил, что олени пригнаны на убой для поддержания здоровья команды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183
Годы Невельской мечтает о южном побережье. Но руки связаны. Запрещено Петербургом, Муравьев сам заклинал тысячу раз не сметь идти туда, ни шагу дальше, хотя все понимают, что там пусто. Теперь к нашим берегам придут англо-французские эскадры. Они увидят эти гавани. Опишут ли их к этому времени корабли Путятина? Или мы признаем их только после того, как там побывает какой-нибудь английский коммодор и гордо объявит миру, что он и тут опередил русских?
С устья Уссури надо немедленно посылать экспедицию на поиски гавани Палец. Это может показаться губернатору несбыточной фантазией. Но на реке Уссури, конечно, есть туземцы, которые прекрасно знают все пути. Общее расположение коренных жителей края к русским очевидно. Недаром столько упреков от правления Компании за напрасные якобы траты товаров, предназначенных для коммерчески выгодной торговли. Хорошие товары Невельской не жалел для местных жителей. Все эти годы он защищал их от притеснения пришлых купцов, лечил, охранял. Из самых дальних стойбищ к нему на Петровскую косу приезжают люди с просьбой прийти и защитить. Надежные союзники наши! Они укажут все! Только бы губернатор согласился…
Опять мокро, глина всюду ползет под ногами, сейчас жара, и все размякло. Хоть падай и плачь, бейся головой о камни – никто не услышит. Тайга чуть шумит от ветра, видно, шторм на море. На заливе Счастья – льды, а на Охотском море – сплошные поля плавающих льдов. А тут жара. И в это время южный фарватер у Сахалина открыт! А мы, как чучела, стоим в Петровском и не можем тронуться с места.
Минутами он старался сдержать вдруг вспыхивающий гнев. «Зачем все эти муки, зачем страдания моего маленького ребенка? Ведь это только потому, что меня не хотят пустить туда, где мы должны быть. Нас нарочно держат в самых тяжелых условиях, в гнилом углу Охотского моря. Есть прекрасные места в крае. Но нет, запрещено. Страдай, сдохни, но не смей касаться тех мест, которые могут дать толчок к процветанию страны».
Эти неприятные мысли забывались, когда глина становилась такой скользкой, что трудно было удержаться на ногах. «Да, в такую грязь никто не приедет из Николаевска, не привезет молочка моей бедной доченьке. Плачет ли она, жалуется ли на животик? Что с ней будет? Увижу ли я ее еще?» – с грустью думал Геннадий Иванович.
Вышли на гарь. Тут тоже мокро, но не так, как в тайге. Развели костер. Развьюченные олени устало бродили среди кочек, лениво разыскивая белый мох. Тунгусы сварили похлебку из двух уток, которых убил сын Антипа.
В обратный путь тунгусы отправятся на лодке. Олени останутся в Николаевске на убой. Антипу за них заплачено. А домой в Аян он пойдет на корабле. Под Аяном в горах у тунгусов большие стада оленей.
Когда вышли из леса, увидели реку, ярко-синюю, как морской залив. На ней ни льдинки, Амур прошел. Тут совсем тепло. В лесу на деревьях лопаются почки и пробивается листва.
К вечеру были в Николаевском посту. Александр Иванович Петров с нетерпением ждал Невельского.
– Вот вам надежное оружие против англичан, – говорил Геннадий Иванович, показывая на лопаты. – Будет огород с овощами, будет пашня с хлебом, гречихой и коноплей – нужно и для продовольствия, и для того, чтобы люди видели, что тут все растет! И чтобы генерал видел, что мы можем прокормить сами себя. Со временем не только от гамбургской солонины откажемся, но и забайкальского хлеба не надо будет, вырастет свой. В этом – наша сила здесь!
– Будет ли война, Геннадий Иванович?
– Откуда же я могу знать, Александр Иванович?
– Вы должны знать больше нас. Вы наш губернатор!
– По всей видимости, будет. Помните ли вы такое время, когда не говорили бы, что война вот-вот начнется? Может быть, и обойдется поэтому. Но рано или поздно будет. Теперь для войны больше вероятностей, чем когда-либо.
Петров сказал, что об Екатерине Ивановне и детях он позаботится и дом для Невельских почти готов.
Всю ночь проговорили, что будет и как сопротивляться, если враг придет на шлюпках. Подмоги ждали с двух сторон: от Муравьева и от Путятина. Мечтали, что наступит конец голоду.
Утром Ванька-алеут показывал байдарку, бегал на ней по реке. Потом Петров ходил с Невельским, смотрели новые дома, выстроенные в ряд над крутым берегом.
– Это ваш дом, Геннадий Иванович, вот сюда и поместим Екатерину Ивановну.
Все, что ни поручи Петрову, он делает очень основательно. Это человек крепкий, спокойный. В нем никакой нервности, он нетороплив, но, если надо, бывает быстрым.
У него коровы целы: правда, здесь иной климат и для коров есть корм. Александр Иванович позаботился и о лошадях. У него и рыбы запасы; строится часовня.
– Ну что же мы сделаем для встречи генерал-губернатора? – спрашивал Петров.
– Что же надо делать? Пусть он видит то, что есть, приукрашивать не будем. Только по глине этой забираться на берег – мука. Так для встречи, как я вам уже писал, сделайте лестницу удобную. И все! Больше ничего не надо. А то в самом деле трудно карабкаться. Но самое главное – начинайте строить причал. Придется разгружать баржи. Нам пушки придется принимать.
Спустились вниз, искали место, где удобнее забивать сваи и сделать на них настил. Петров в душе не совсем был согласен с Невельским. Ему хотелось, чтобы его пост выглядел понаряднее и поопрятнее, кое-что хотелось показать в лучшем виде.
– А как, Геннадий Иванович, крыльцо бы к часовне? Что же, генерал будет ногу поднимать, если захочет зайти помолиться?
Когда-то в Иркутске Невельской слыхал, что Муравьев не верит в бога. Сам Невельской был верующим человеком.
– Ведь он непременно зайдет в часовню!
– Крышу часовни покройте, а крыльца строить не будем. Прежде всего – причал и лестница, чтоб людям было удобно подниматься. И хорошо, что людей поставили на росчисть и на огород. А кто молиться захочет, для того порог в вашей часовне невысок, и генерал перелезет!
Такие рассуждения Петрову понравились.
– А может быть, все-таки какую-нибудь арку соорудить, Геннадий Иванович? – полушутя спросил он. – А то разгневается на нас Николай Николаевич.. .
– Бог знает! Мало ли какая дурь им в голову в палатах взойдет. А зачем нам с вами арками заниматься, когда люди мрут с голоду? Боге ними! Лестницу на крутой берег, ну, перила сделайте, да уж не напоказ, а чтоб в самом деле были крепкими, чтобы люди могли подниматься. Для ваших же женщин пригодится, а то сколько им, бедным, сил приходится тратить, по вашей тропе карабкаясь. Да, очень хорошо, что вы начали росчисти. Главное – огороды.
Невельской сказал, что садить капусту надо вперемежку с коноплей, тогда ее червь не съест. А пни жечь и корчевать – сейчас, пока сыро.
В госпитале Невельской толковал с цинготными, объявил, что олени пригнаны на убой для поддержания здоровья команды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183