Ему нравилось, что разговаривают с уважением, как с равным. Солдат приносил ему сегодня теплой воды и хорошего мыла, такое же продавалось на прииске. Тимоха помылся впервые с тех пор, как его арестовали. Все было бы хорошо, но его тревожило здоровье сына, его грыжа, и что теперь парню придется много работать, семья останется в бедности.
– Как же не было, – сказал Оломов, – когда мы знаем, что был у вас избран президент.
– Это в шутку так называли. Вот, примерно, Бердышова зовут Ванька-тигр. Не растет же на нем шерсть на самом деле, не в клетку же его сажать. У нас и слова этого никто не мог выговорить. Президент! А все говорили «презвидент»! Думали, что вроде хозяин на резиденции.
– А ты выговариваешь?
– Я – когда как.
– А знаешь, чье это слово?
– Взято с американского языка.
– Вот видишь! А ведь у них в Америке нет императора. У них власть выборная и во главе стоит президент.
– Скажи пожалуйста!
– Вот какие подлецы! – добавил Оломов.
– Да-а… Это… Прямо… А в газетах пишут, что, мол, президент.
– Да. Такие сообщения печатаются.
– Люди начитались, имя в диковину, давай смеяться. Высмеяли меня.
– Нет. Это подражание тому самоуправству, что было на Желтуге. Стремление выразить противозаконность.
– На Желтуге было много городских. Они на самом деле Голованова в президенты выбрали. У них в Благовещенске газету печатают.
– А для чего ты мыл? Какая цель?
– Хотел разбогатеть.
– Зачем тебе?
– Нанял бы батраков, а сами могли бы не работать.
– А другие зачем?
– Да все так. Каждому надоело. Отдыхали бы. И лечились. Теперь спирт дешевый. Была бы установлена справедливость.
– А у тебя не было городских?
– Нет. Этих не было.
– А куда же делся статский советник?
– Кто же его знает… Ему, наверно, совестно, он сбежал, доказательства у него не было. Он, видно, зря побеспокоил ваше превосходительство.
– Ты откуда слышал, чем он и как побеспокоил?
– Просто так. Думаю, че бы вы вспомнили его.
– А может быть, его убили? Свели счеты? Ну, быстро отвечай!
– Конечно, может быть. Но ведь зря не убьют. Зпачит, была грёза. А скорей всего жив, сам сбежал. Мне бы доложили наши, если что…
– Ты же под стражей.
– Это не мешает, – ответил Тимоха и невольно вздохнул.
Он и сам думал, что толстяка по кличке «Советник» кто-то стукнул. «Значит, не зря. Доносчиков как-то всегда люди узнают…»
Вошел Телятев и втиснулся на диванчик за столом.
– Черт вас возьми, слиберальничали мы с вами! – с досадой сказал Оломов. Он взял из раковины и сунул в рот окурок от сигары. – Так кто Камбала? – обратился он к Силину строже.
– У Камбалы нос приплюснут, от этого широк лицом. Скулы у него. А есть еще человек – Скула. Был еще Чилимсик – рыженький такой. Молодой Горностай, сед, с клочьями чернявыми в бороде и ходил в черной рубахе. Еще Акула.
– Ты был мирный пахарь! – сказал Телятев. – Ведь я знал тебя! Я тебе как отец был!
– Живо завелась у них мода – широкие шаровары, как у цыган, и длинные рубахи.
– И сигары?
– Да, манильских этих сигар было дивно! – кивнул Тимоха на раковину с полукольцами пепла.
– Как же ты три года жил рядом с человеком и не знал его? Как его зовут хотя бы, имя и отчество? Говорят, он китаец?
– Я как-то не отличал. Вроде смугловат. Я в лицо не смотрел, нужды не было, и не присматривался.
– Рядом жил и не смотрел. И ни знал имени и как величают!
– Это верно. Да ведь мы дело делать собрались, работать, а не величаться. У нас мало разговаривали. И нам мало важности – кто. Верил бы в бога и был царю слуга.
– А выбрали власть?
– Власть для порядка, а не для разговоров. Они что надо – сделают, а дела нет – пройдут мимо, и все. Полиция у нас сами были работники, трудились сами, каждый старался. А вот про инструмент вы спросили. Но ведь не видно скрозь землю, чем он там роет. Может, кто и пятерней, и пальцами схватит! А с людьми мы знакомились и не пускали, если какое подозрение. Вот вы же, ваше превосходительство, тоже стараетесь произвести справедливость, мы это понимаем.
– Понимаешь, а путаешь. Ты мне ни на один главный вопрос не ответил.
– Руки о тебя пачкать не хочется! – вдруг краснея, сказал Телятев. – Да от своего не уйдешь…
– За что же?
– За революцию.
Тимоха стих, повесил голову и убрал руки с колена.
– Кузнецовская сторона почему так названа? – спокойно продолжал Оломов.
– Васька Кузнецов там приказчик от фирмы.
– Он сын Кузнецова? А что вы скажете? Вы знаете эту семью?
– Я их всех не могу упомнить! – ответил Телятев.
– Я паспорта не смотрел, – сказал Силин. – У нас полприиска, может, Кузнецовы, кто их разберет! Еще, наверно, Ивановых много, Лемеховых…
– А Силиных?
– Я один.
– А где сын твой? – спросил Телятев.
– Сын грыжу нажил.
– Лишнего много болтаешь, а главного все не говоришь!
– Намолчались, поэтому… Спрашивайте еще, я в аккурат отвечу, ваше…
– Мыл золото? Сам мыл?
– То есть почти не мыл. Разговору больше.
– А как же у тебя отняли пять фунтов рассыпного золота?
– Нет, это артельное.
– А кто в артели был?
– Да Акула был, Хорек, Гуран…
– Кто Акула, как? Фамилия его?
– Я не знаю. Так звали. Крестьянин.
– А имя?
– А мы по именам не звали друг друга.
– Что же вы, всегда кличками обходились?
– Мы ведь не украли, это все было свое, собрано по крохам.
– А как же разговаривали?
– Да вот так и говорили, с китайцами по-китайски: «Моя-твоя». Они тоже по-нашему учатся. На приисках у всех клички. Вот у нас был сторож у въезда, в шутку звали начальник пограничной стражи. Кличка – Пристав.
– Русский он или китаец?
– Русский вроде. Не кержак. Но, может, гуран. Тут, кроме меня, настоящих расейских не было.
– А как же Кузнецов Егор? Вот говорят, что он был президентом. А у нас сведения, что он жил себе спокойно в семье все прошлое лето. Может, кто-то другой взял его имя и фамилию? Не был это самозванец?
– Нет, это сами люди желали, чтобы был порядок, слух пустили, будто он. А он и не знал. Говорят, приезжал сына женить.
– У нас есть сведения, что он на прииске строил амбар. Не мог же он сразу быть в двух местах?
– Да, он плотник хороший.
– Что он строил?
– В артели, наверно, был. Только как же он в атаманах оказался? Он ведь смирный, его, может, запутали? Вот Мастер и мещане из Благовещенска, они все кричали, что надо выбрать его.
– Так Кузнецов не был главой?
Тимоха вытаращил глаза и стал заикаться.
– Значит, ты был?
– Я неграмотный…
– А Камбала? Говорят, что он в родственных отношениях с Кузнецовым? Не была ли одна шайка?
– Даже и не слыхал. Был бы свой, они вместе мыли бы, как сыновья с отцом. А Камбала мыл с китайцами.
– Может, он сам китаец?
– Не-ет… Он просто смуглявый такой, вот его прозвали «Камбала».
– Так Камбала он не по паспорту?
– Право слово, мы паспорта не смотрели, это мы не знаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115