– Нет, как ты смеешь! – орал на Илью урядник. Оп искал на боку револьвер, но в драке кто-то оторвал его оружие.
– Мы тебе не то что пуговицы – голову оторвем! – сказал Налим.
Мундиры, оружие, плети, кокарды были вокруг него. Его как бы пугали всеми этими признаками власти, чтобы не сопротивлялся.
– За что? За что? – заорал кто-то из мужиков.
– Да брось ты! – смело толкнул урядника в грудь Андрюшка.
– Не давайся, ребята, и золота не отдавайте!
Налима ударили так сильно по голове, что у него сразу же искры брызнули из глаз. Он закачался, но тут же получил новый удар еще сильней. Он почувствовал тупую силу и хитрость кого-то, подобравшегося к нему, услыхал вокруг себя злорадный смешок и, оглянувшись, увидал широкое красное лицо пожилого полицейского с пристальными острозлыми голубыми глазами.
– Разбойник! – слабо молвил Налим. – Но ты меня не собьешь.
Голова его кружилась. Удар как бы расстроил все тело. Налим потряс головой и кинулся вперед.
– Бе-ей! – истошно заорал Попов.
Полицейские кинулись на толпу и стали бить всех подряд прикладами.
– Избива-а-ают!
Налим схватил какого-то полицейского за лицо, закрыв ему глаза и рот своей широкой ладонью, и с размаха швырнул его на урядника так, что оба повалились.
Андрюшка Городилов чувствовал себя сегодня не одиноким контрабандистом, как всегда, а заодно с народом. Отчаянный драчун и смельчак, он цепко хватал своих давних врагов – полицейских и бил их, пинал своими коваными сапогами.
– Ловко ты их!
На прииске Андрей боялся президента, боялся Камбалы и старателей, а тут с ним заодно был весь приисковый мир Сейчас Андрюшка никого не боялся. Все за него! А самого себя он надеялся вызволить из любой беды.
– Я их сегодня покрошу!
– Аа-а! Вот ты где! – вдруг признал его какой-то краснорожий в мундире. – Тебя давненько ищут.
– Я не скрываюсь! – гордо ответил Андрюшка. – А вот я тебя тоже давно ищу, – схватил он краснорожего за рыжие усы, – пробить тебе башку ливорвертом?
– Илья! – вдруг воскликнул кто-то из солдат.
– Свой? – спросили солдаты у товарища.
– Свой!
– Вот, ребята, свой… Эй, не трожьте их.
– Ребята, не дерись! – крикнул Илья, меняясь в лице. Полувзвод солдат, только что прибывших с разгрузки баркаса, составлен был из бывалых солдат, ходивших не раз по границе за шайками хунхузов и участвовавших в стычках.
«Боже ты мой, да ведь это наши!» – думал Сукнов, торопясь вперед и оглядываясь на Илью, который сбросил картуз и кинулся умываться.
– Братцы, да братцы! – кричал Сукнов, вмешиваясь в свалку, – покоритесь! Себе же хуже делаете! – умолял он мужиков.
Но и солдаты и мужики ожесточились, и его никто не хотел слушать.
– Не жалей! – кричал ему унтер. – Это хищники, бродяги!
– Тут, ребята, братья встретились! Не бейте их! – говорили солдаты.
Высокий, мертвенно-бледный и вялый на вид старатель, с безумным взором блеклых бесцветных глаз вдруг ударил Сукнова палкой. Андрей увернулся, удар пришелся по ложе ружья.
– Ах ты, бродяга! – Сукнов ловко ударил мужика прикладом и сбил его с ног.
Раздался рев. Сшибая мужиков, солдат и полицейских, в толпе на две-три головы выше шапок поднялся перепуганный громадный и мохнатый кузнецовский медведь и развесил лапы над головами. Пасть его была оскалена, с длинного тонкого языка текла злая слюна.
– Эх, вот это зверь! – воскликнул кто-то.
– Братцы! Спасайся…
– Мужики озверели!
Раздался выстрел, но зверь схватил чье-то ружье и надвое переломил его. Толпа пришла в ужас.
– Не злоби его! Не стреляй!
– Всех погубит!
– Он ручной, служивые, не тронет!
Все кинулись врассыпную. Среди расступившегося народа весь в слезах бежал Васька.
– Миша… Миша… – кричал он. – Не любит, когда дерутся. А так он спокойный…
Но медведь его не слушал.
– В речку бегите, он воды не любит, – крикнул Васька двум полицейским.
Те спрыгнули с берега, и следом за ними забултыхались мужики. Один из полицейских понесся по быстрому течению.
– Тону-у! – орал он.
Медведь подбежал к споткнувшемуся уряднику.
– Братцы! Братцы, спасите! – заорал Попов, обращаясь к мужикам. В драке его подмяли, и кто-то из солдат, перепрыгнув через пень, нечаянно попал ему на ногу и, как видно, сильно ударил кованым сапогом.
Мишка задумчиво швырял урядника, как бы выбирая, где лучше ухватить его. Подскочил Илья и дал пинка зверю. Он хотел помочь уряднику подняться. Илья теперь с вымытым лицом, в нижней рубахе.
– Ладно, лежачего не бьем, вставай…
– Братцы, не могу… не трожьте! Помираю… – хрипел Попов.
– Давай руку, – сказал Илья, – ничего, отойдешь! Вставай!
Подошло начальство. Мужики расступились, снимали шапки и кланялись.
– Покоряемся! Прости, отец!
– Что значит покоряемся? И не думаем…
– Батюшка, господин ваше высокоблагородие, мы уйдем… – говорили многие старатели, уже пугаясь сейчас того, что сами наделали.
– Золото сдавать! – объявил Оломов. – Подходите семьями, будем проверять. Сразу усаживайтесь в лодки и отваливайте. – Он обратился к урядникам: – Тех из них, кто дрался, если запомнили, отделяйте… Отправим в город.
– Ружья к бою! – снова скомандовал поручик.
– Уйдем, батюшка! – Многие из них падали на колени.
– Стреляй! – насмешливо кричали Оломову из толпы старателей.
– Тебе, толстомясый черт, еще отольется, – крикнул Андрей Городилов. – Встретимся в тайге.
– Когда будут уходить, задерживайте тех, кто сопротивлялся, – повторил Оломов полицейским, – кого опознаете из этих крикунов – арестовать!
– Да вот уж погнали десяток! – ответил Ибалка.
Мимо провели Налима со связанными руками.
– Надо бы их всех в тюрьмы! – сказал пожилой полицейский.
– Пусть уходят, – серьезно заговорил Телятев, возвратившись в палатку, – лишь бы золото сдали. После такой потасовки кому охота отстаивать прииск… Они знают, что за сопротивление подлежат наказанию. – Телятев помолчал и с потаенной гордостью добавил: – В сознании вины теперь охотно и как можно скорей уйдут с прииска и все золото отдадут.
Где-то поблизости ласково баюкала женщина хныкавшего младенца.
«Провокация никогда не вредит! – подумал Телятев. – Я сразу всю округу, весь стан превратил в виноватых! Мужички совестливы, когда рыльце в пушку. В округе, где все виноваты, очень выгодно. Каждый захочет замолить, замять свое преступление, это ли не удача! Виновный мужичок совестлив и податлив!»
Еще утром никто не хотел уходить с прииска, а теперь, напротив, все спешили убраться поскорей от греха, чтобы не пришлось отвечать…
Полицейские обыскивали каждого, и писарь всех записывал. Многих отводили в сторону. Прошедшие обыск садились в первые попавшиеся им на берегу лодки и отъезжали.
Илью окружили солдаты.
– Поедем с нами! – говорил ему Сукнов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115