Без приказа кулаков в дело не пускал и - по наружности грозный - был, наоборот, самый мирный силач, которого только видела русская земля, отличавшаяся во все времена силачами непритязательными и добрейшими. Если же нужно было постоять за друга, Карпуша оказывался лучше всякой стены и надёжнее щита. Теперь и Балакирев включался в общество приживателей Андрея Матвеевича Апраксина. Алёша в обществе Загощина, Мухина и Чернцова был в полном смысле свой. О деятельности другой, кроме питья и еды, да ещё изредка утех с слободскими девками, ни один член четверолистника и думать не мог. Но с некоторого времени прекрасное настроение кружка заменилось разладом, и виною разногласий оказался не кто иной, как Алексей Балакирев. В нём вдруг пробудилась жажда деятельности, которая открыла бы ему дорогу к служебным повышениям, хотя бы на первый случай до капрала. Алексей видел господина капрала Кузмищева у своего покровителя Александра Васильевича Кикина. Пил даже с этою важною персоною, одетою в кафтан саксонский с перевязью через плечо. Пленяли его кушак лакированной кожи, с пряжкою, туго сжимающею стан, да лакированные сапоги за колено с пребольшущим крагеном и распущенная шляпа. Воинственная наружность капрала настолько задела за живое раздобревшего, румяного Алексея Балакирева, что он обратился к Кикину с просьбою: определить его как дворянина в капралы.
- Никак невозможно это. Набирает, правда, Артамон Михайлыч теперь народ в солдатские полки, да в солдаты коли попадёшь - натерпишься горя, а в капралы не скоро угодишь… потому что, друг любезный, не погневись только, а коли у Андрюши пожил, какая, черт, наука да выправка строевая пойдёт тебе на ум? И не советую…
- Отец родной, Александр Васильевич, за что ж я сурком пролежу век свой, коли батюшка государь всех дворян на службу призывает с нехристем хочет переведаться?!
- Так-то так, да ведь ты, Алёша, и первую службу едва ли понимал. Молись Богу, что мы с Данилычем, видя твою сущую неумелость, выгородили тебя из дядина воровства. Зачем напоминать царю о себе теперь, благо с рук сошло да позабыл?
- Да я в службу пойду, а не царю о себе напоминать хочу…
- Да списки-то гвардейских солдат ведь он пересматривает сам. Прочтёт Балакирев - и вспомнит… Потребует справки… Дело может спросить… И прощай, житьё-бытьё привольное!.. Настать могут тебе и голода, и холода. Подумай!
- Да что думать… Лучше в глаза взглянуть беде, чем скрываться, коли быть ей следует…
- Разве вот что, - как бы раздумывая и соображая про себя, выговорил Кикин.
- Что такое?.. Скажи, голубчик, чего сдумал? - пристал Алексей.
- Да, думаю, так нельзя ль капральство занять и в полках не быть?.. Трудно оно, конечно, а может?..
- Как же бы?.. Надоумь! Головка ты золотая наша! - ластился Алексей.
- Да нельзя ли через Монцовну как. Одно, братец, тут неладно… Сделает - не сделает, а поминок напредки подавай, и немаленький… То же, что и Сашка Протасьев, вор…
- Это самое разлюбезное дело! - весело вскрикнул Алексей. - Начистоту, значит…
Кикин презрительно улыбнулся только.
- Да сколько, примерно, на первый случай? Рублёв полсотни… Меньше и не беспокой…
- А так нельзя?
Кикин засмеялся и смерил смельчака глазами. Алексей, улыбаясь, выдержал этот осмотр, охорашиваясь.
- Конечно… Чем черт не шутит? Ты молод и исправно сложен… Может, Анютка и позарится… без рублёв сделает…
- Пойду… попытаюсь, - самоуверенно отозвался Алексей и замолчал. Кикин не начинал. Балакирев встал и поспешил уйти, решившись во что бы то ни было добиться свидания с Анной Ивановной Монс, местожительство которой вся Москва знала, а тем больше знакомцы братьев Апраксиных.
Глава III. МАЕТА
Когда Балакирев возвратился к Апраксину, Андрей Матвеевич ещё не вставал со своего пухового ложа.
Он, впрочем, не спал, а грезил с закрытыми глазами. В наше время назвали бы занятие проснувшегося Андрея Матвеевича мечтами, но в конце XVII века москвич ещё не выдумал этого мудрёного слова, явившегося в проповедях придворных витий чуть не век спустя. Грезить наяву - совсем другое дело - занятие приятное представлять себе всякие утехи и лёгкое, без помех их достижение. Грёзы Андрея Матвеевича были очень недалеки и не отличались богатством и причудливостью. Он, проснувшись и чувствуя во рту гадость, как бывает с похмелья, не сплёвывал от лени только. А чтобы заглушить неприятное ощущение, обычно прогоняемое с похмелья новою выпивкою, увлёкся мысленным представлением приятности питья всласть. Представление сделало ещё неизбежнее потребность выпить, и он, не владея собою, хриплым голосом крикнул:
- Пить!
Этот приказ окружавшие его знали и несли наливку барбарисную мгновенно.
На этот раз поднесенье замедлилось. Человек, ожидавший боярского пробуждения, рассчитал, вероятно, неудачно и, полагая, что успеет, куда-то улизнул по делам своим.
Раздался крик вторично, уже с гневом.
Робко вбежал знакомец и поспешил подать стопку.
Гневный Апраксин с жадностью глотнул, сколько влилось в его широкое горло, и, закашлявшись, со злостью оттолкнул стопку, так что наливка плеснула в лицо подносившему, а затем до ушей его долетели непечатные слова.
- Не гневайся, Андрей Матвеевич! Я не скоро нашёл сулею.
По голосу узнав, что Ганимедом прислужился не холоп, а Алёша Балакирев, Апраксин счёл нужным извиниться:
- Прости, Бога ради, Алексей Гаврилыч, я ведь бельмами не заметил, что ты это, а не Андрюшка… Куда его черт унёс?.. Зачем изволил трудиться?..
- Да ты зычно и жалобно таково вдругорядь крикнул, - я и поспешил… Никого не случилось окроме…
- Удружил истинно… да винность свою чем мне загладить будет?.. Ты у меня… друг, а… не…
- Не велика важность… только бы, государь, был ты благополучен да на меня не изволил серчать за безвинную провинность.
- Все готов сделать, что прикажешь, только, Бога ради, отпусти мне вину невольную! - не оправдывая себя за сбрех, заверял совсем очнувшийся Апраксин. - Проси чего желаешь - сделаю… охотно…
Лицо Балакирева просияло, но вместе с желанием, промелькнувшим в мыслях, напала и робость.
- Я бы… -начал он и замялся.
- Ну, что? Говори смелей, - подбодрил Апраксин, вошедший в свою колею доброго малого к приятелям.
- Хотел бы, да не смею просить.
- Скажи, что? чего тут?..
- Коли бы милость была… чинком бы найти нельзя ли?
- Да знаешь сам - в стряпчие теперь не производят уж…
- Я не стряпчев чин хотел бы…
- А каков чин желателен был?
- Да, коли бы можно… хоша из солдатских… сержантский, что ль?
- Служба, друг, нужна, в полках…
- Могли бы мы и послужить… не перестарел ещё…
Апраксин улыбнулся принуждённо, но промолчал. Балакирев, не слыша отказа, продолжал:
- Хоть бы у воеводы, у братца твоего, которого ни на есть, у Федора Матвеича аль у Петра Матвеича, при лице, как…
Апраксин вздохнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230