ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


- Это справиться нужно по книгам…
- А! У протоколиста, значит?.. Ну, у него, должно быть, найдётся сейчас… Нечего и медлить, и вас беспокоить. Где протоколист-то живёт?
- Зачем вам знать протоколиста?
- Чтобы показал он, когда указ дан! Ведь не записать указа в книгу он не может? - а сам смотрит в лицо потерявшемуся ратсгеру.
- Да так нельзя, нужно подать в магистрат просьбу о справке.
- Это подают просители обыкновенные… Государыня, коли не дадут справки, прямо государю скажет: как здесь делают. Магистратские при себе держат указ его величества… а другие не смей и просить о милости?..
- Да не сама же государыня принимает просителей!.. Полноте! Где ей этим заниматься? - заговорил другим уже тоном ратсгер. - Скажите, пожалуйста, кому нужно отослать справки? Мы отошлём. Да войдите, сделайте милость, ко мне. О делах на улице не говорят…
Вошёл Балакирев и сел по приглашению.
- Так кому… эти справки нужны? - вторично спросил самым нежным голосом ратсгер.
- Камер-юнкер Монс обыкновенно принимает у просителей челобитья… а здесь с государынею походная канцелярия есть… Я при ней состою… И…
- Камер-юнкер Монс!.. Камер-юнкер Монс!.. - с беспокойством повторил ратсгер, очевидно затронутый за живое, и с сердцем начал ворочать одну за другою бумага на столе.
- Видно, ищете счёт в тридцать талеров цесарских? - вполголоса, не глядя на хозяина, молвил Балакирев.
- А-а! Так вы знаете… Послушайте, тридцать много… и двадцать будет достаточно?.. Ну, что тут, много ли хлопот было?.. Дело, в сущности, чистое.
- Тридцать… и ни крейцера меньше… Так протоколист где живёт, говорите?
- Ну, двадцать пять? - попробовал предложить ратсгер.
- Я могу получить или тридцать, или…
- Ничего, вы хотели сказать? За упорство и так бывает…
- Так о чём же разговаривать?.. Я прямо пристану к протоколисту, и он… найдёт указ…
- Ну, полноте! Ну к чему к такой штуке прибегать, можно было прямо идти без окольных дорог. Берете двадцать пять талеров?
- Нет!
- Может он и ничего не получить!
- Может, и потребуют указ.
- Мне до этого дела нет! - вскипел ратсгер, напуская на себя вид оскорблённого достоинства.
- Так прощайте. Я и без вашего указания найду протоколиста… Да приду к нему не один даже, а с референдарием от обер-бургомистра… Велено отыскать указ - так отыщут, если есть…
- А если нет?
- Если нет - так с магистратом не станут чиниться: новоуказные статьи прямо говорят, как быть, коли члены магистрата, «забыв страх Божий»…
- У нас есть свои магистратские постановления…
- Которые, однако, по милости будто бы насланного указа не исполняются?
Как ни зол был ратсгер на приставшего, но и тот не мог не улыбнуться одобрительною улыбкою.
- Монс выбрал, однако, стойкого ходока… Получите!
И ратсгер, отомкнув маленьким ключиком стоявшую на столе шкатулку, открыл её и вынул вязаный шёлковый кошелёк, туго набитый серебряными деньгами.
- Получите, взяты сполна, - донёс в этот же вечер Монсу передавая деньги, ловкий Ваня.
- Расскажи, пожалуйста, каким чародейством ты выможжил у скряги мои талеры? Это походило бы на сказку, если бы не было правдой. Ты, друг мой, - похлопывая дружески по плечу кончившего рассказ свой Балакирева, решил Монс, - и ловчее, и находчивее не в пример Егора… Стало быть, можно будет скоро спровадить этого вредного человека… С тобой мы не расстанемся… Я от тебя ни в чём не таюсь и не намерен таиться… В помощи моей можешь быть уверен… Смотри, если что окажется, придётся, для приличия племянницу Ильиничны замуж отдать… Ваня опустил невольно голову.
- Я не с тем напоминаю, чтобы ставить тебе в вину.. Молодость твоя, и она… крепко к тебе привязалась… Все это хорошо мы видим и знаем… Да ты ничего не бойся… Всё будет шито и крыто… Мы своих не выдаём… Хорошо бы было с нашей стороны своего оставить! Одного только требую: не пей так много, чтобы себя не помнить… И то можешь высказать, не помня, что и себя погубишь и других поставить можешь в затруднительное положение…
- Я ни в жизнь, Вилим Иваныч, не забуду… что я есть… я насчёт питья не властен… верьте Богу, - не властен и хожу как ошалелый… Трезвому в голову лезет моё беззаконие… с самого того дня… как Бог попутал… связался… Быть же такому искушению?! Будет мне вечно памятен Христов день в Риге,.. - он тяжело вздохнул, и на глазах навернулись слезы. - Помутилось моё все житьё… моему счастью конец!
И лицо Ивана Балакирева было мрачно.
Приехала государыня Екатерина Алексеевна в государев рай, на невское своё пепелище, из продолжительного странствия уже с лишком через неделю после дорогого для супруга её дня - полтавской годовщины.
Ваня удосужился домой только на минутку и был на себя не похож. И похудел он, и почернел словно.
Даша обрадовалась как ангелу Божию своему ненаглядному мужу, а он поздоровался с нею как-то холодно.
- Что с тобой?
- Устал я… с дороги… разбило всего… измучился насмерть…
- Это и видно… лица на тебе нет…
- Засни, голубчик! - предложил тесть. - Утро вечера мудрёнее… И с силами сберешься, да и отдохнёшь по-христиански… Матка, накрывай скорее. Отужинаем и пораньше… Пусть Ваня не морится, а заснёт.
- Да мне нельзя ночевать дома сегодня… не сказался… Я ведь у Монса должен быть в дому…
Всех словно передёрнуло при этих словах.
- Разве не у государыни уже?
- При государыне… как же!.. Да велено покамест с камер-юнкером находиться… Дело своё справлю и - к нему.
- Экая, прости Господи, напасть! - вступилась попадья Федора. - Малому и дохнуть не дадут у себя в семье… Да есть ли хоть, к примеру сказать, корысть-то какая?.. Уж знал бы, за что маяться! - докончила она, ни к кому обращаясь, а высказывая свои задушевные влечения.
- Есть-то есть, и больше чем есть… Только бери, а давать - дают охотно, да я придерживаюсь.
- К чему так, мой родной? Всяко даяние благо ведь?
- Не совсем, матушка; может выйти и не благо… неровен час.
- Ты, Ваня, для Бога, не бери ничего, береги свою душу и совесть! - с жаром заговорила Даша и прильнула к щеке мужа своею горячею щекою.
- Ты, Иванушко, правду Даша говорит, - подтвердил отец Егор, - не мзды ради твори вся поведённая, а - Господа ради, как учит апостол… Будет душа чиста, и мир Божий в душе твоей всегда будет; и помысл чист, и воля не склонна на злое, а паче склонная на благое…
Ваня поник головой, и ещё тяжелее стало у него на душе.
- Что бабушка?.. Где теперь жительство имеет?
- Уехала, голубчик, домой, - сказал тесть. - Письмо не совсем ладное получила… Сгорело у вас сколько-то. - И сам тяжело вздохнул.
В письме, полученном накануне, Лукерья Демьяновна уведомляла батюшку, что сгорела у неё усадьба и осталась едва ли десятая часть имущества. Подняться нелегко… Не один год и не два придётся ей пробыть в деревне, чтобы поправить как-нибудь ущерб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230