Мороз пробежал по спине Тоцци.
– О Боже.
Его первая мысль была о жене Сантьяго и их будущем ребенке.
– Как? – сдерживая приступ ярости, произнес Гиббонс.
– Множественные пулевые ранения из какого-то автоматического оружия, девятимиллиметрового, – сказал Иверс. – Баллистики сейчас работают над этим.
– Чья работа?
Иверс пристально на него посмотрел.
– Скорее всего того, кого послал Саламандра. А ты что скажешь?
– Так вот почему вы вкручиваете нам мозги: что да как. Думаете, мы это сделали?
Огастин протянул Тоцци свежий номер «Трибюн».
– Взгляните на четвертую страницу.
Тоцци в недоумении взял газету. Слишком уж быстро информация об убийстве попала в печать. Он открыл нужную страницу. Заголовок был выделен красным цветом: «Адвокаты на процессе по делу Фигаро требуют его прекращения». В подзаголовке стояло имя Марка Московица, той самой крысы в черном кожаном пальто из зала суда.
Тоцци быстро пробежал статью глазами. Гиббонс читал через его плечо. Ничего необычного – простой пересказ вчерашних событий в суде. Продолжение заметки было на тридцать девятой странице. Тоцци быстро пролистал газету. Его глаза сразу вцепились в последний абзац, выделенный красным:
"...Разочарование правительства черепашьими темпами процесса лучше всего выразил агент ФБР Майкл Тоцци, один из двенадцати свидетелей со стороны обвинения. Агент Тоцци сказал: если бы дело было за ним, он «подписал бы контракт на всех восемнадцати обвиняемых вместе с их предложенными защитниками. Просто стер бы их с лица земли. Я бы даже взял нескольких на себя», – добавил он.
Судебный процесс по делу Фигаро будет возобновлен 2 января".
Тоцци швырнул газету.
– Какого черта? Неужели вы считаете, что эту бойню в доме устроил я, потому что какая-то крыса написала, что я хотел бы это сделать? Вы что, действительно думаете, что я способен убить другого агента, нет – двух агентов? Иверс, вы так думаете?
– Цитата приведена точно? – спросил Иверс.
– Да, я говорил это, но она выдернута из контекста. Это было сказано мимоходом. Ясно, что я говорил не всерьез. – Он посмотрел на Огастина. – Помилуйте, Огастин, я же это вам говорил. Вы же поняли, что я шутил?
Огастин смотрел на него с каменным лицом. Помощник прокурора Соединенных Штатов не собирался вмешиваться и компрометировать себя.
Тоцци был готов взорваться. Вмазать бы сейчас кому-нибудь, желательно Огастину.
– Ладно. Кто-то что-то сказал, ну и что? Вы обвиняете меня в убийстве или в чем?
– Нет, мы не обвиняем тебя в убийстве, – сурово произнес Иверс. – Но нас беспокоит видимость, впечатление твоей виновности. Тебя уже предупреждали и раньше, чтобы ты держал язык за зубами, Тоцци. Предупреждали не раз. То, что ты сказал в суде, глупо и безответственно.
– Даже более того, – произнес Огастин, раскачиваясь взад-вперед в своем кресле, откинув голову на спинку. Тело его было настолько безжизненным и застывшим, что он казался парализованным. – Это очень опасное заявление. Я бы сказал, разрушительное.
– И почему оно разрушительное?
– Адвокаты защиты уже представили новые доводы в пользу прекращения процесса. Они требуют немедленной встречи с судьей Моргенротом. Мы встречаемся в его кабинете через полчаса. Они вопят, что это кровавое убийство продемонстрировало, что они и их клиенты находятся в смертельной опасности. Они говорят об этом всем, кто их хочет слушать, включая средства массовой информации. Теперь, благодаря твоему высказыванию, они, вероятно, обвинят руководство в тайном сговоре. И очень даже легко добьются прекращения процесса.
Огастин продолжал едва заметно раскачиваться всем корпусом, как труп.
Гиббонс покачал головой.
– У Моргенрота хватит ума, чтобы не пойти на это. Он не уступит: этой своре крикунов. Поверьте мне, я видел, как он работает. Он не придушит процесс только из-за статьи в газете.
Огастин пристально посмотрел на Гиббонса.
– Позволю себе не согласиться с тобой. Путь к прекращению процесса теперь открыт. Адвокаты защиты могут потребовать юридического разбирательства, если он к ним не прислушается. Среди них есть весьма уважаемые члены адвокатской коллегии, имеющие большое влияние. Кроме того, существует еще такой мощный фактор, как всеобщая симпатия к Марти Блюму в юридических кругах. Да, Моргенрот твердый человек, но он стареет. Я слышал, он собирается в отставку. Ни один юрист не захочет завершить свою карьеру на такой неприятной ноте, как должностное взыскание.
От расстройства Тоцци принялся тереть лицо.
– И что теперь? Вы хотите сказать, что дело проиграно?
Огастин покачал головой.
– Нет, я не дам этому делу так легко уйти в песок. Я слишком много над ним работал. Мы все работали. Оно дорого обошлось налогоплательщикам. – Он перевел взгляд на Иверса. – Мы с Брентом еще раз проанализировали ситуацию и надеемся, что найдем выход.
Иверс облокотился о край стола и вставил свою реплику:
– Тоцци, в ходе расследования убийства к тебе будут относиться так же, как и к любому другому подозреваемому. Никаких специальных привилегий. Чтобы избежать обвинений в предвзятости, ФБР полностью выводится из расследования. Для работы с полицией Нью-Джерси назначен специальный следователь.
– И кем же назначен этот специальный следователь? – ощетинился Тоцци.
– Нами.
Теперь Огастин сидел выпрямившись. Он явно оживился.
– Кем «нами»?
– Службой прокурора Соединенных Штатов. Мы с Бобом это уже обсудили.
Огастин кивнул в сторону апартаментов своего босса, расположенных вправо по коридору на этом же этаже.
– Я созову пресс-конференцию, чтобы объявить о назначении. Но отложим это до послезавтра, – в праздничные дни телевидение не любит подобные темы. Мы продемонстрируем, что контролируем ситуацию, и подчеркнем, что Бюро не будет вмешиваться в это дело.
– Ну-ну, давайте. – Тоцци попытался ослабить галстук – ему стало трудно дышать. В комнате не хватало воздуха. – Все это чистейший вздор. Совершенно очевидно, что я невиновен. Для чего устраивать охоту на ведьм? Для печати? Да черт с ними, с газетчиками.
Иверс встал в позу:
– Мы делаем это не для прессы и не для обустроенности. Нам надо справиться с адвокатами. Им нельзя давать в руки оружие, которое они используют, чтобы сорвать процесс. Тебе, Тоцци, это кажется вздором, но для спасения процесса это необходимо.
– К тому же, – вмешался Огастин, – имей в виду, что с юридической точки зрения наше мнение о твоей виновности или невиновности не играет никакой роли. В Нью-Джерси убито несколько человек, и тамошняя полиция будет считать тебя подозреваемым, пока факты не подтвердят обратного. Вполне вероятно. Гиббонс, они и тебя сочтут подозреваемым. В конце концов вы оба имели доступ в этот дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68