Затем быстро сорвал со стены телефон и уже начал набирать номер дежурного по манхэттенскому отделению ФБР, как вдруг ощутил нечто холодное и неподвижное, прижатое к его затылку.
– С добрым утром тебя, Катберт.
Холодный тяжелый предмет соскользнул с его затылка ровно настолько, чтобы Гиббонс краем глаза смог увидеть вороненую сталь револьвера. Обладатель его, этот велеречивый лизоблюд, был ему хорошо знаком.
– Какого черта, Мак-Клири? Что все это значит?
– Это значит, что сегодня среда, Катберт. А теперь, будь так любезен, повесь телефонную трубку и положи руки на шкаф.
Гиббонс колебался, не зная, что делать.
Резкий толчок в затылок заставил его подчиниться.
– Пожалуйста, – добавил Мак-Клири особым, многозначительным тоном.
Гиббонс повесил трубку, занял требуемую позу, стараясь при этом вспомнить все известные ему статьи закона, касающиеся убийств при смягчающих вину обстоятельствах. Тем временем Мак-Клири отстегнул его кобуру и достал «экскалибур». Гиббонс кипел от злости. Следующим по тяжести преступлением, после приставания к Лоррейн, было для него осквернение его оружия. Это и будет смягчающим обстоятельством, когда он расправится с этим ублюдком. Правда, схватив этого сукиного сына за горло, он изо всех сил постарается не прикончить его, но гарантировать ничего не может.
– Положи мой револьвер на стол и немедленно выметайся из моего дома, и только тогда я, может быть, не прикончу тебя, Мак-Клири.
– О, ты такой крутой парень, Катберт. У меня прямо-таки поджилки трясутся.
– Я тебя предупреждаю.
– А я тебя арестовываю.
– Что?
Над плечом Гиббонса возник сложенный листок бумаги. Он увидел его краем глаза, но ему и не надо было особенно приглядываться, чтобы понять, что это такое.
– Это ордер на твой арест, Катберт. От судьи Моргенрота.
– Сходи с ним в сортир, это будет лучшее для него применение.
– Давай не будем дикарями, Катберт. Думаю, тебе следует сохранять достоинство. Если не ради себя, то ради своей молодой супруги.
– Пошел в задницу, Мак-Клири. Это самая настоящая чушь.
– О нет, Катберт. Это результат законных следственных действий, вот что это такое. Видишь ли, несмотря на твое мнение обо мне, я кое-что смыслю в тонкостях игры по соблюдению законности.
– Неужели? Например?
– Например, мне удалось войти сюда так, что ты меня не услышал. Кстати, тебе не мешало бы раскошелиться на хороший замок со стальной скобой. Подобрать замок совсем несложно. Потраться и на другие средства защиты квартиры. Я знаю, Катберт, ты парень крутой, но сделай это ради безопасности Лоррейн. У нее больше не будет рядом такого пса, чтобы кусать грабителей.
– Что ты несешь?
– Видишь ли, я покопался немного там-сям и нашел одного парня из «Трибюн» – фотографа. Он показал мне кое-что из своих работ. У него есть очень интересная серия твоих фотографий, Катберт, на которых ты прогуливаешься по Малберри-стрит – с кем бы ты думал? С Уго Саламандрой, когда он выгуливал своего щенка. Вы вдвоем расхаживаете не торопясь, а за вами следует парочка его телохранителей. Надо честно сказать, когда я показал судье эти прекрасные снимки, он несколько помрачнел. Похоже, ему не понравилось то, что он увидел. Ведь что получается? Напарник главного подозреваемого в деле об убийстве Джордано, Марти Блюма, Куни и Сантьяго прогуливается по улице с самим Севильским Цирюльником. Особенно судью рассердил один снимок, на котором ты склонился к уху Фигаро. Он полагает, что общение с главарем мафии выходит за рамки служебных обязанностей. Так или иначе, но в результате всего этого он подписал ордер на твой арест. А также ордер на арест Тоцци, так что можешь не волноваться – ты будешь не одинок. Сейчас его как раз должны арестовывать.
Гиббонс прикусил верхнюю губу. Он молил Бога, чтобы Тоцци успел убраться из дома до появления полиции.
– А теперь, Катберт, будь так любезен, заведи руки за спину, чтобы я смог надеть на тебя наручники.
– Что здесь происходит?
На кухне, шаркая тапочками, жмурясь со сна и придерживая свой распахивающийся халат, появилась Лоррейн.
Высоко подняв руки, Гиббонс повернулся к Мак-Клири и, глядя ему в глаза, произнес:
– Ловим тараканов.
– Доброе утро, Лоррейн. Я надеялся, что мы не разбудим тебя.
Она откинула с лица волосы и неожиданно увидела револьвер в руке Мак-Клири. Ее глаза округлились.
– Что ты делаешь? Гиббонс, что он делает?
– Говорит, что арестовывает меня. Что ты на это скажешь?
– Что? – в изумлении воскликнула она.
– Извини, Лоррейн, но боюсь, что это так. У меня ордер, я очень сожалею.
Взгляд Лоррейн был прикован к револьверу Мак-Клири, рука лежала на вздымавшейся груди.
– Не могу в это поверить... Почему? Что он сделал?
В ее присутствии на Мак-Клири нападала робость.
– Мне очень жаль, Лоррейн, действительно жаль, но я всего лишь выполняю предписание суда.
Гиббонс вытаращил глаза и присвистнул.
– Вот трепло. Он всего лишь выполняет приказ.
Мак-Клири серьезно посмотрел на него.
– Стоит ли напоминать тебе, Катберт, что все, что ты скажешь, может и будет использовано против тебя? А теперь, будь добр, повернись и сложи руки за спиной. Пожалуйста.
Гиббонс бросил на него сердитый взгляд и медленно повернулся. Когда Мак-Клири склонился над его руками, он скривился и стал тяжело дышать.
– В чем дело, Катберт? Уж не собираешься ли ты разрыдаться?
Гиббонс покачал головой и медленно повел плечами.
– Бурсит.Время от времени дает о себе знать.
– Должно быть, это ужасно – чувствовать, что становишься старым?
Тут вмешалась Лоррейн.
– Джимми, неужели ты непременно должен надеть на него наручники? Так уж это необходимо?
– Таков порядок, Лоррейн, – произнес Гиббонс, поморщившись. – У него нет выбора. Давай, Мак-Клири, надевай их. Я переживу.
– Джимми, пожалуйста, – взмолилась Лоррейн.
– Хорошо, хорошо. Я надену наручники спереди. Это ты сможешь перетерпеть, Катберт?
– Не нужны мне твои одолжения. Делай свое дело.
Лоррейн готова была расплакаться.
Мак-Клири вздохнул, недовольный Гиббонсом, и защелкнул наручник на его запястье.
– Поворачивайся, старый козел. – Он схватил Гиббонса за пиджак и развернул его, защелкнув наручник спереди. – Так тебе удобнее?
– Еще бы. Теперь мне не хватает только пива.
– Ты большой наглец, Катберт. Хочу, чтобы ты знал: я делаю это исключительно ради Лоррейн. Меньше всего я забочусь о тебе.
– Это чертовски любезно с твоей стороны.
Мак-Клири нахмурился и повернулся к Лоррейн.
– Могу я воспользоваться вашим телефоном? Мне нужно позвонить.
Она посмотрела на мужа. Гиббонс прикрыл глаза и кивнул.
– Думаю, да... – произнесла она.
– Благодарю.
Мак-Клири снял трубку, набрал номер и, натягивая шнур, вышел в коридор.
– Что здесь, к дьяволу, происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
– С добрым утром тебя, Катберт.
Холодный тяжелый предмет соскользнул с его затылка ровно настолько, чтобы Гиббонс краем глаза смог увидеть вороненую сталь револьвера. Обладатель его, этот велеречивый лизоблюд, был ему хорошо знаком.
– Какого черта, Мак-Клири? Что все это значит?
– Это значит, что сегодня среда, Катберт. А теперь, будь так любезен, повесь телефонную трубку и положи руки на шкаф.
Гиббонс колебался, не зная, что делать.
Резкий толчок в затылок заставил его подчиниться.
– Пожалуйста, – добавил Мак-Клири особым, многозначительным тоном.
Гиббонс повесил трубку, занял требуемую позу, стараясь при этом вспомнить все известные ему статьи закона, касающиеся убийств при смягчающих вину обстоятельствах. Тем временем Мак-Клири отстегнул его кобуру и достал «экскалибур». Гиббонс кипел от злости. Следующим по тяжести преступлением, после приставания к Лоррейн, было для него осквернение его оружия. Это и будет смягчающим обстоятельством, когда он расправится с этим ублюдком. Правда, схватив этого сукиного сына за горло, он изо всех сил постарается не прикончить его, но гарантировать ничего не может.
– Положи мой револьвер на стол и немедленно выметайся из моего дома, и только тогда я, может быть, не прикончу тебя, Мак-Клири.
– О, ты такой крутой парень, Катберт. У меня прямо-таки поджилки трясутся.
– Я тебя предупреждаю.
– А я тебя арестовываю.
– Что?
Над плечом Гиббонса возник сложенный листок бумаги. Он увидел его краем глаза, но ему и не надо было особенно приглядываться, чтобы понять, что это такое.
– Это ордер на твой арест, Катберт. От судьи Моргенрота.
– Сходи с ним в сортир, это будет лучшее для него применение.
– Давай не будем дикарями, Катберт. Думаю, тебе следует сохранять достоинство. Если не ради себя, то ради своей молодой супруги.
– Пошел в задницу, Мак-Клири. Это самая настоящая чушь.
– О нет, Катберт. Это результат законных следственных действий, вот что это такое. Видишь ли, несмотря на твое мнение обо мне, я кое-что смыслю в тонкостях игры по соблюдению законности.
– Неужели? Например?
– Например, мне удалось войти сюда так, что ты меня не услышал. Кстати, тебе не мешало бы раскошелиться на хороший замок со стальной скобой. Подобрать замок совсем несложно. Потраться и на другие средства защиты квартиры. Я знаю, Катберт, ты парень крутой, но сделай это ради безопасности Лоррейн. У нее больше не будет рядом такого пса, чтобы кусать грабителей.
– Что ты несешь?
– Видишь ли, я покопался немного там-сям и нашел одного парня из «Трибюн» – фотографа. Он показал мне кое-что из своих работ. У него есть очень интересная серия твоих фотографий, Катберт, на которых ты прогуливаешься по Малберри-стрит – с кем бы ты думал? С Уго Саламандрой, когда он выгуливал своего щенка. Вы вдвоем расхаживаете не торопясь, а за вами следует парочка его телохранителей. Надо честно сказать, когда я показал судье эти прекрасные снимки, он несколько помрачнел. Похоже, ему не понравилось то, что он увидел. Ведь что получается? Напарник главного подозреваемого в деле об убийстве Джордано, Марти Блюма, Куни и Сантьяго прогуливается по улице с самим Севильским Цирюльником. Особенно судью рассердил один снимок, на котором ты склонился к уху Фигаро. Он полагает, что общение с главарем мафии выходит за рамки служебных обязанностей. Так или иначе, но в результате всего этого он подписал ордер на твой арест. А также ордер на арест Тоцци, так что можешь не волноваться – ты будешь не одинок. Сейчас его как раз должны арестовывать.
Гиббонс прикусил верхнюю губу. Он молил Бога, чтобы Тоцци успел убраться из дома до появления полиции.
– А теперь, Катберт, будь так любезен, заведи руки за спину, чтобы я смог надеть на тебя наручники.
– Что здесь происходит?
На кухне, шаркая тапочками, жмурясь со сна и придерживая свой распахивающийся халат, появилась Лоррейн.
Высоко подняв руки, Гиббонс повернулся к Мак-Клири и, глядя ему в глаза, произнес:
– Ловим тараканов.
– Доброе утро, Лоррейн. Я надеялся, что мы не разбудим тебя.
Она откинула с лица волосы и неожиданно увидела револьвер в руке Мак-Клири. Ее глаза округлились.
– Что ты делаешь? Гиббонс, что он делает?
– Говорит, что арестовывает меня. Что ты на это скажешь?
– Что? – в изумлении воскликнула она.
– Извини, Лоррейн, но боюсь, что это так. У меня ордер, я очень сожалею.
Взгляд Лоррейн был прикован к револьверу Мак-Клири, рука лежала на вздымавшейся груди.
– Не могу в это поверить... Почему? Что он сделал?
В ее присутствии на Мак-Клири нападала робость.
– Мне очень жаль, Лоррейн, действительно жаль, но я всего лишь выполняю предписание суда.
Гиббонс вытаращил глаза и присвистнул.
– Вот трепло. Он всего лишь выполняет приказ.
Мак-Клири серьезно посмотрел на него.
– Стоит ли напоминать тебе, Катберт, что все, что ты скажешь, может и будет использовано против тебя? А теперь, будь добр, повернись и сложи руки за спиной. Пожалуйста.
Гиббонс бросил на него сердитый взгляд и медленно повернулся. Когда Мак-Клири склонился над его руками, он скривился и стал тяжело дышать.
– В чем дело, Катберт? Уж не собираешься ли ты разрыдаться?
Гиббонс покачал головой и медленно повел плечами.
– Бурсит.Время от времени дает о себе знать.
– Должно быть, это ужасно – чувствовать, что становишься старым?
Тут вмешалась Лоррейн.
– Джимми, неужели ты непременно должен надеть на него наручники? Так уж это необходимо?
– Таков порядок, Лоррейн, – произнес Гиббонс, поморщившись. – У него нет выбора. Давай, Мак-Клири, надевай их. Я переживу.
– Джимми, пожалуйста, – взмолилась Лоррейн.
– Хорошо, хорошо. Я надену наручники спереди. Это ты сможешь перетерпеть, Катберт?
– Не нужны мне твои одолжения. Делай свое дело.
Лоррейн готова была расплакаться.
Мак-Клири вздохнул, недовольный Гиббонсом, и защелкнул наручник на его запястье.
– Поворачивайся, старый козел. – Он схватил Гиббонса за пиджак и развернул его, защелкнув наручник спереди. – Так тебе удобнее?
– Еще бы. Теперь мне не хватает только пива.
– Ты большой наглец, Катберт. Хочу, чтобы ты знал: я делаю это исключительно ради Лоррейн. Меньше всего я забочусь о тебе.
– Это чертовски любезно с твоей стороны.
Мак-Клири нахмурился и повернулся к Лоррейн.
– Могу я воспользоваться вашим телефоном? Мне нужно позвонить.
Она посмотрела на мужа. Гиббонс прикрыл глаза и кивнул.
– Думаю, да... – произнесла она.
– Благодарю.
Мак-Клири снял трубку, набрал номер и, натягивая шнур, вышел в коридор.
– Что здесь, к дьяволу, происходит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68