ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я обещаю хозяевам домов не вторгаться в их жилища, когда никого нет дома, и не беспокоить самих хозяев просьбами при встрече, в чем даю клятву. Да не принесу я беды и разрушения, да не стану я угрозой ничьей жизни, ничьему здоровью! Я исповедую лишь добрые мысли, добрые слова и добрые дела.
- Отлично! - похвалил Твисп и подал юноше чашку горячего кофе. - Я позвал тебя сюда, потому что совет хочет выслушать твое мнение. Сегодня нам нужно принять очень важное и тяжелое решение. До сих пор нам еще не приходилось брать на себя такой ответственности. И это решение может потребовать от заваатан (в том числе от нас с тобой) нарушения нашей клятвы. Особенно той ее части, где речь идет о человеческой жизни и здоровье. Я хочу, чтобы ты присутствовал на заседании совета, и именно от тебя может зависеть, решим мы, что клятву стоит нарушить, или же нет.
Твисп, прихлебывая кофе, подошел к молодому монаху и заметил, что чашка в руке юноши дрожит.
- Ты сможешь высказать свое мнение по этому поводу, Моуз?
- Да, старец. Я это сделаю, - ответил Моуз. Его голос прозвучал твердо, а руки спокойно легли на колени. - Дать клятву… Это уже на всю жизнь. И я обещаю быть верным этой клятве, пока жив. И я сдержу свое обещание! - Моуз завершил речь коротким кивком и застыл, не поднимая глаз.
«До чего же он запуган, - с жалостью подумал Твисп. - В этом мире наконец-то начинают устанавливаться сносные условия для жизни, а люди боятся друг друга. Даже своих близких».
Внезапно раздавшийся стук в люк, ведущий в палату совета, заставил обоих вздрогнуть. Твисп открыл дверь и впустил рыжеволосую молодую женщину, одетую в широкую зеленую рясу клана келпа. На карманчике слева на груди было вышито ее имя: «Снейдж». Ее голубые глаза влажно блестели, а веки были совсем красными.
«Она только что плакала!»
- До заседания совета осталось пять минут, сэр, - шмыгнув носом, сообщила Снейдж и протянула Твиспу ноутбук. - Вот последние сводки, сэр. - И добавила дрожащим голосом: - Боюсь, проект «Богиня» закрылся. Мы уже несколько часов не имеем от них ни малейшего известия.
Ее губы дрогнули, и по щекам покатились крупные слезы. Твисп мысленно оценил состояние секретарши как депрессию.
- Но ведь Лапуш каждый час должен был выходить на связь с помощью своей камеры…
- Возможно, все дело в нарушении связи, - всхлипнула Снейдж. - Келпы не вмешиваются, но, похоже этот сектор глушат с берега. То связь просто идеальная, то сплошные помехи. Может, дело в повышенной солнечной активности… Только это не похоже на солнечную активность! Помехи идут только по определенным каналам.
Снейдж вытянула из рукава носовой платок и высморкалась.
- Вы очень расстроены. - Твисп наклонился к ней. - Я могу вам чем-нибудь помочь?
- Да, сэр. Вы можете вернуть мне Рико. Я понимаю, что Криста Гэлли гораздо важнее… Намного важнее для нас, но я…
- Ваш монитор работает?
Она судорожно кивнула, утирая глаза рукавом.
- Тогда фиксируйте все сообщения, идущие из офиса Флэттери. И те, что поступают к нему, тоже. И еще, пожалуй, то, что идет с челнока. И немедленно передавайте все в зал совета. Мы вернем их… Рико и Озетта не так просто запугать.
Услышав последнюю фразу, Снейдж приободрилась, еще раз высморкалась и перестала плакать.
- Спасибо. - Она даже попыталась улыбнуться. - И, прошу, извините меня, пожалуйста… Я должна вернуться в офис. Еще раз спасибо.
Твисп вышел вслед за Снейдж, и вскоре они с Моузом уже находились в информационном центре - огромном зале, полном суетящихся людей. Моуз узнал несколько знакомых лиц - это были те беженцы, что приходили к заваатанам и навсегда исчезали в недрах первой палаты. Все они были одеты либо в такие же зеленые рясы, как рыжая Снейдж, либо в темно-коричнивые комбинезоны совсем недавно образованного клана землепашцев.
По мере того, как Твисп шел к своему месту, переступая через змеящиеся повсюду кабели, мимо информационных экранов и столов, заваленных кипами бумаг и переговорными устройствами, его походка становилась все более упругой, плечи распрямлялись и сам он, несмотря на свою седую бороду, молодел с каждым шагом. Этот центр был его любимым детищем, результатом напряженного двадцатипятилетнего труда. Именно здесь находились Операторы - коллективный мозг распространившихся по всей планете Теней.
«Флэттери считает, что мы базируемся на Виктории, - говорил Твисп членам совета, когда все только начиналось. - И я хочу, чтобы и весь остальной мир тоже так думал. Организация Теней не более чем иллюзия, но мы будем поддерживать ее всеми силами. В этой игре на кон поставлены вся планета и вопрос выживания человеческого рода. Мы должны набраться терпения».
Он надеялся, что и сегодня их терпения хватит, чтобы не наделать глупостей.
Прогнав со старинного креслопса парня из обслуги, Твисп предложил Моузу сесть. Небольшой закуток, где они находились, бы отделен от инфоцентра огромным листом плаза. Сквозь него Моуз увидел, как рыжая Снейдж дружески кивнула Твиспу и вновь попыталась улыбнуться.
Эта девушка напоминала Твиспу малютку Карин Алэ, которая стала одной из первых жертв Флэттери.
«Зато скольких она спасла… Чертовски хорошенькая была девчонка!»
Старик тряхнул головой, чтобы отделаться от грустных воспоминаний, и уселся за свою консоль. У каждого сидящего за круглым столом члена совета были личная консоль и монитор, в центре зала стоял головизор.
Твисп скинул драную рясу и остался в оранжевом комбинезоне клана дирижабликов. На груди у него был вышит символ Теней - две сошедшиеся в пожатии руки. Как и их глава, остальные трое членов совета явились на заседание в сопровождении свидетелей. Пятое кресло пустовало, и монитор над ним был погашен.
Все трое приглашенных, как и Моуз, сидели, боясь пошевелиться, и, широко открыв глаза, озирали все явившиеся им чудеса. Твисп откашлялся и произнес слова, которые члены совета жаждали услышать в течение двадцати лет:
- Братья и сестры, время пришло.
Внесли миску с супом, и после древнего обряда благословения еды суп разлили по тарелками. Все ели в благоговейном молчании. Это был классический островитянский рыбный бульон - почти прозрачный, и лишь на дне мисок плавали несколько оранжевых кружочков мури. Сверху бульон был посыпан мелко нарезанным зеленым луком, острый запах которого разносился по всему залу.
Пустое кресло принадлежало Дварфу Макинтошу - единственному оставшемуся в живых члену экипажа Корабля. Если, конечно, не считать Раджу Флэттери, директора. Макинтош порвал с прежним товарищем по гибернации. Он предпочел более близкое по духу учение заваатан, напоминавшее ему чем-то философию дзен. Он обрил себе голову, по его собственным словам, «в память о погибшей душе Флэттери и чтобы никогда не забывать, кто я есть».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113