Черт бы их всех побрал! Зачем я с этой идеей завязал взаимоотношения: кооперативное дело мне не по зубам, я не делец и не руководитель. Тем более в звании «народного».
3 октября 1988 г. Понедельник
Кроме страшных перелетов, концертов и утех всяческого рода, неприкосновение долгое к дневнику объясняется еще и тем, что в него заглядывают и читают и он не принадлежит душе моей как исповедник, как тайный друг и попутчик во всех поворотах жизни. Подсматривают за мной в скважину, постоянно меня разоблачают. И мне тошно.
Почему до сих пор не зарегистрирован наш кооператив? Почему дело уперлось в гаранты? По закону можно без них обойтись. Хорошо, если они есть, а если их нет — не беда. Ал. Ефимович загонял Волину, а документы все вернулись ко мне на стол. Теперь для того, чтобы я стал кооператором, за меня, выходит, должны поручиться Ульянов, Губенко, Дупак. Чушь какая-то!
Любимова не будет в Греции, и это расхолаживает уже здесь, думаешь: а не выпить ли? Но слово данное держит. Хочется написать в дневник что-нибудь такое, чтобы заглянувший в него и прочитавший о себе утратил бы навек преступное любопытство.
500 рублей я матери оставил, чтоб она имела как бы полную независимость, уж до того счастлива она этим подарком была. И всем чего-то в дорогу раздаривала. Даже Куприяновичу досталась отцовская вышитая украинская косоворотка. Отец ее никогда не носил. Мать говорит: положено вещи, оставшиеся от умершего, живым раздаривать, память сохранять.
4 октября 1988 г. Вторник
Будет мой кооператив вступать в контакт с вновь организуемой фирмой ИНТЕР-ТЕАТР-КУВЕЙТ. Кажется, это спасение для «Контакт-культуры» и для всех. И не нужно мне к Ульянову обращаться.
Расул Гамзатов: «Присвоение вам высокого заслуженного звания является поводом выразить вам свою благодарность за радость, которую вы доставляете всем своим высоким искусством. Ваш Расул Гамзатов».
Утром думал: неужели Распутин и сибиряки не поздравят? Неужели не знают? Из Алтайского отдела культуры Ломакин прислал телеграмму и ждет на Шукшинских чтениях. Что же это такое? Звонков 15 из разных кооперативов — выступить, выступить, выехать и пр. Сколько же этих концертных кооперативов развелось?
Как сохранить «Мизантропа» с Яковлевой? Спектакль нельзя отдавать на сторону, этого ни с нравственной, ни с производственной стороны театру делать нельзя и не нужно. Но во многом Оля права, я на это почему-то смотрю более трезво и реально. Спектакли надо играть и тем доказывать верность мастеру и живучесть его искусства. Это и сам Эфрос говорил, это его слова, его факты и аргументы против ухода Шаповалова, Смехова и др. Кто явится арбитром в этой ситуации? А если гл. режиссеру не нравятся спектакли Эфроса? Просто не нравятся и все, по искусству не нравятся. И что ему делать с этим, коль он главный художественный арбитр и судья над продукцией, идущей на сцене? Мы его об этом просили и голосовали за него единогласно. А теперь, видите ли, Иваненко заявляет, что 2/3 труппы разочаровались в нем. Повода для разочарования Николай пока еще не дал. Этим поводом может послужить только его собственная продукция. Но в производство ее он вас вряд ли пригласит.
5 октября 1988 г. Среда, мой день
К Харченко иду сегодня в 16.30. А с утра к Дупаку. Какое единодушное неприятие моей подруги, как они ее называют, — Демидовой. Конечно, своими заявлениями, что ей не с кем играть, она расшевелила дерьмо, и тут надо было ей быть осторожнее, но ведь и ее довели. Одна Славина, за ней Кузнецова чего стоят... Другую бы на месте Демидовой давно кондрат хватил, или бы сбежала она куда глаза глядят, а она еще вкалывает и плюет на эти укусы. Но и сама жахнула из гаубицы. Ох, бабы, бабы...
Базар-вокзал у Жуковой. На мою затею смотрит смеясь, несерьезно. Просит открыть театральную школу, а не пельменную, не понимает...
Тоска от себя, от путаной своей ситуации. Культура неделима. И тот, кто хочет отделить меня или от меня Любимова или Эфроса, поделить на ваших и наших, делает глупость и ошибется, жестоко просчитается.
Крымова о Любимове после моего монолога о неделимости культуры:
— Мне ведь это непонятно. Казалось, что бы сделал другой человек? После двух-трех часов, как прилетел, позвонил мне. Ну мало ли что он там про Ан. Вас. наговорил, написал, но ведь нас долгие годы связывали узы взаимной выручки, взаимного внимания. Он знает, как я к нему относилась, как писала о театре, как меня выгоняли из журнала «Театр». Есть смерть, которая все расставляет и расставит, и есть прожитая жизнь. Что его так переменило?
Она ждала звонка от Любимова, который ее обвиняет в смерти А. В., потому что уверен — она средактировала идею прихода Эфроса на «Таганку». Это он мне сам сказал, как обычно, проходя верхнее старое фойе. И потом он наверняка опасался со стороны Наташи выпада: а не пошлет ли она его куда подальше или еще чего хуже?! Да мало ли!! Нет, звонить он не думал, вот если бы она захотела, она могла появиться в ВТО, случайная встреча могла кинуть их друг другу в объятия — горе мирит людей. Или плюнула бы в лицо — и тогда это на весь мир и на всю жизнь.
Любимов приезжает с Катей и Петей. Не хочет жить в гостинице, хочет жить в квартире. Вчера об этом Дупак говорил Жуковой.
— «Таганка»? От «Таганки» подальше. «Таганка» — место двусмысленное.
— Что это значит?
Любимов:
— Это место кровавое...
«От „Таганки“ подальше»... Хорошо. А зачем вы туда пошли и Эфроса пригласили, — сразу начинаю защищаться. Нет, все не просто. Сразу поднимаются со дна души вся боль и муть.
Крымова:
— Что это за художник, который панически боится режиссерского столика? Который ни разу за все время не сел за режиссерский столик?
Губенко она не любит. Я начинаю его потихоньку защищать. Он стоит того, за полгода, неправда... Он много раз сидел и сидит за режиссерским столиком. Да, он, кажется, многого не знал про Эфроса, его сбили его «мюраты». Но, кажется, он по-человечески начинает что-то соображать, умнеть. Крымова тут же иронизирует:
— Ну, если Губенко поумнел... ну, если он умнеет...
7 октября 1988 г. Пятница. День Конституции
Челентано чинит часы, Жан Маре сочиняет духи, Жан Габен разводил коров, -
@B-ABZ
и все это не мешало им быть превосходными актерами. Сапожников Сергей сочинил к басне С. Михалкова «Цепочка» музыку. Записали фонограмму. Позвонили Михалкову — и к нему, чтоб понравилось, чтоб похвалил. Принял нас в прихожей, дальше не пустил. Стояли мы и любовались его мятым пиджаком на вешалке со Звездой Героя и депутатским значком.
— Этот рок я ненавижу, считаю его вредительством, это распространилось как зараза, чума, СПИД... А Леонтьева я бы посадил в тюрьму... Ничего не понял, а где текст? Тут нет такого текста...
— Это ваш текст! Может быть, спеть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179
3 октября 1988 г. Понедельник
Кроме страшных перелетов, концертов и утех всяческого рода, неприкосновение долгое к дневнику объясняется еще и тем, что в него заглядывают и читают и он не принадлежит душе моей как исповедник, как тайный друг и попутчик во всех поворотах жизни. Подсматривают за мной в скважину, постоянно меня разоблачают. И мне тошно.
Почему до сих пор не зарегистрирован наш кооператив? Почему дело уперлось в гаранты? По закону можно без них обойтись. Хорошо, если они есть, а если их нет — не беда. Ал. Ефимович загонял Волину, а документы все вернулись ко мне на стол. Теперь для того, чтобы я стал кооператором, за меня, выходит, должны поручиться Ульянов, Губенко, Дупак. Чушь какая-то!
Любимова не будет в Греции, и это расхолаживает уже здесь, думаешь: а не выпить ли? Но слово данное держит. Хочется написать в дневник что-нибудь такое, чтобы заглянувший в него и прочитавший о себе утратил бы навек преступное любопытство.
500 рублей я матери оставил, чтоб она имела как бы полную независимость, уж до того счастлива она этим подарком была. И всем чего-то в дорогу раздаривала. Даже Куприяновичу досталась отцовская вышитая украинская косоворотка. Отец ее никогда не носил. Мать говорит: положено вещи, оставшиеся от умершего, живым раздаривать, память сохранять.
4 октября 1988 г. Вторник
Будет мой кооператив вступать в контакт с вновь организуемой фирмой ИНТЕР-ТЕАТР-КУВЕЙТ. Кажется, это спасение для «Контакт-культуры» и для всех. И не нужно мне к Ульянову обращаться.
Расул Гамзатов: «Присвоение вам высокого заслуженного звания является поводом выразить вам свою благодарность за радость, которую вы доставляете всем своим высоким искусством. Ваш Расул Гамзатов».
Утром думал: неужели Распутин и сибиряки не поздравят? Неужели не знают? Из Алтайского отдела культуры Ломакин прислал телеграмму и ждет на Шукшинских чтениях. Что же это такое? Звонков 15 из разных кооперативов — выступить, выступить, выехать и пр. Сколько же этих концертных кооперативов развелось?
Как сохранить «Мизантропа» с Яковлевой? Спектакль нельзя отдавать на сторону, этого ни с нравственной, ни с производственной стороны театру делать нельзя и не нужно. Но во многом Оля права, я на это почему-то смотрю более трезво и реально. Спектакли надо играть и тем доказывать верность мастеру и живучесть его искусства. Это и сам Эфрос говорил, это его слова, его факты и аргументы против ухода Шаповалова, Смехова и др. Кто явится арбитром в этой ситуации? А если гл. режиссеру не нравятся спектакли Эфроса? Просто не нравятся и все, по искусству не нравятся. И что ему делать с этим, коль он главный художественный арбитр и судья над продукцией, идущей на сцене? Мы его об этом просили и голосовали за него единогласно. А теперь, видите ли, Иваненко заявляет, что 2/3 труппы разочаровались в нем. Повода для разочарования Николай пока еще не дал. Этим поводом может послужить только его собственная продукция. Но в производство ее он вас вряд ли пригласит.
5 октября 1988 г. Среда, мой день
К Харченко иду сегодня в 16.30. А с утра к Дупаку. Какое единодушное неприятие моей подруги, как они ее называют, — Демидовой. Конечно, своими заявлениями, что ей не с кем играть, она расшевелила дерьмо, и тут надо было ей быть осторожнее, но ведь и ее довели. Одна Славина, за ней Кузнецова чего стоят... Другую бы на месте Демидовой давно кондрат хватил, или бы сбежала она куда глаза глядят, а она еще вкалывает и плюет на эти укусы. Но и сама жахнула из гаубицы. Ох, бабы, бабы...
Базар-вокзал у Жуковой. На мою затею смотрит смеясь, несерьезно. Просит открыть театральную школу, а не пельменную, не понимает...
Тоска от себя, от путаной своей ситуации. Культура неделима. И тот, кто хочет отделить меня или от меня Любимова или Эфроса, поделить на ваших и наших, делает глупость и ошибется, жестоко просчитается.
Крымова о Любимове после моего монолога о неделимости культуры:
— Мне ведь это непонятно. Казалось, что бы сделал другой человек? После двух-трех часов, как прилетел, позвонил мне. Ну мало ли что он там про Ан. Вас. наговорил, написал, но ведь нас долгие годы связывали узы взаимной выручки, взаимного внимания. Он знает, как я к нему относилась, как писала о театре, как меня выгоняли из журнала «Театр». Есть смерть, которая все расставляет и расставит, и есть прожитая жизнь. Что его так переменило?
Она ждала звонка от Любимова, который ее обвиняет в смерти А. В., потому что уверен — она средактировала идею прихода Эфроса на «Таганку». Это он мне сам сказал, как обычно, проходя верхнее старое фойе. И потом он наверняка опасался со стороны Наташи выпада: а не пошлет ли она его куда подальше или еще чего хуже?! Да мало ли!! Нет, звонить он не думал, вот если бы она захотела, она могла появиться в ВТО, случайная встреча могла кинуть их друг другу в объятия — горе мирит людей. Или плюнула бы в лицо — и тогда это на весь мир и на всю жизнь.
Любимов приезжает с Катей и Петей. Не хочет жить в гостинице, хочет жить в квартире. Вчера об этом Дупак говорил Жуковой.
— «Таганка»? От «Таганки» подальше. «Таганка» — место двусмысленное.
— Что это значит?
Любимов:
— Это место кровавое...
«От „Таганки“ подальше»... Хорошо. А зачем вы туда пошли и Эфроса пригласили, — сразу начинаю защищаться. Нет, все не просто. Сразу поднимаются со дна души вся боль и муть.
Крымова:
— Что это за художник, который панически боится режиссерского столика? Который ни разу за все время не сел за режиссерский столик?
Губенко она не любит. Я начинаю его потихоньку защищать. Он стоит того, за полгода, неправда... Он много раз сидел и сидит за режиссерским столиком. Да, он, кажется, многого не знал про Эфроса, его сбили его «мюраты». Но, кажется, он по-человечески начинает что-то соображать, умнеть. Крымова тут же иронизирует:
— Ну, если Губенко поумнел... ну, если он умнеет...
7 октября 1988 г. Пятница. День Конституции
Челентано чинит часы, Жан Маре сочиняет духи, Жан Габен разводил коров, -
@B-ABZ
и все это не мешало им быть превосходными актерами. Сапожников Сергей сочинил к басне С. Михалкова «Цепочка» музыку. Записали фонограмму. Позвонили Михалкову — и к нему, чтоб понравилось, чтоб похвалил. Принял нас в прихожей, дальше не пустил. Стояли мы и любовались его мятым пиджаком на вешалке со Звездой Героя и депутатским значком.
— Этот рок я ненавижу, считаю его вредительством, это распространилось как зараза, чума, СПИД... А Леонтьева я бы посадил в тюрьму... Ничего не понял, а где текст? Тут нет такого текста...
— Это ваш текст! Может быть, спеть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179