– Да ничего, в общем… Так, нес какую-то чепуху… Он вообще-то зашел руки вымыть, ну и как-то слово за слово… Что-то об искусстве, о великих художниках… Да, еще он сказал, что нашему сторожу повезло: дескать, он умер не из-за нелепой случайности, а выполняя свои долг, и значит, ему можно позавидовать. Я сгоряча обозвала его циником, но, если вдуматься, в его словах есть что-то…
– Ничего в них нет, – немного резче, чем ему хотелось, перебил ее Перельман. – Не покупайтесь на эту чушь, Ирочка. Насильственная смерть всегда преждевременна и отвратительна, и никакой долг не стоит того, чтобы за него умирать. Вы сами подумайте: ну за что, спрашивается, отдал жизнь наш Михаил Иванович? За старый медный самовар и дюжину чашек? Это же бред, согласитесь!
– Н-ну, если смотреть на это с такой стороны… неуверенно произнесла Ирочка.
– Это единственная сторона, с которой стоит смотреть на любое дело, – сказал Перельман, поражаясь самому себе. Все-таки слова вообще ничего не стоят, подумал он. Ни гроша. Просто диву даешься, когда видишь, что некоторые люди до сих пор верят словам и вообще придают им хоть какое-то значение.
Когда Ирочка наконец ушла, Михаил Александрович поспешно покинул музей и заперся у себя в кабинете. Он чувствовал, что в ближайшие несколько часов музей превратится в место настоящего паломничества, а ему просто необходимо было подумать.
Сообщение Ирочки стало для него настоящим ударом. Из всех его просчетов этот был, пожалуй, самым крупным и наиболее опасным. Как он мог забыть об этих чертовых натюрмортах? Необременительная дружба с учительницей рисования вдруг обернулась совершенно неожиданной стороной. Какого черта он вообще разрешал ей выносить из музея экспонаты?! Ведь имел полное право отказать… Имел? Конечно имел! И если бы он воспользовался этим правом, ему не пришлось бы сейчас сидеть взаперти, курить сигарету за сигаретой и грызть пальцы от волнения.
Все это было неспроста. Просто у кого-то еще голова работала в том же направлении, что и у него, и этот кто-то, увидев на стене в кабинете рисования изображение старого самовара, живо смекнул, из-за чего ограбили музей и что именно из него похитили. Разумеется, никакой это был не водитель и никакой не знакомый Белкиной, а такой же, как она, журналюга, охотник за сенсациями. Скорее всего он работает на Белкину, и теперь натюрморт уже у нее. Белкина, без сомнения, в курсе истории басмановского чайника, и для нее не составит труда сложить два и два. Ситуация такова, что, если знаешь, что именно было украдено, будет вовсе не трудно догадаться, кто украл. Сейчас милиция ищет сатанистов, вандалов, разгромивших школьный музей, чтобы насолить учителю истории. А когда она начнет искать похитителя золотого царского сервиза, подсунутая Перельманом майору Круглову версия будет забыта в два счета. И тогда майор, который сразу показался Михаилу Александровичу очень умным и решительным человеком, без труда вычислит настоящего преступника и возьмет его…
Перельман вышел из кабинета, запер дверь и направился на третий этаж, где располагался кабинет информатики.
Учительница информатики Алла Леонидовна была в школе на особом положении. Во-первых, на самом деле она являлась не учительницей, а бывшим инженером-программистом и потому была лишена большинства чисто педагогических заскоков. Дело свое она знала и любила, уроки вела живо и интересно, посещаемость и успеваемость у нее были практически стопроцентными, а на то, что в отечественной педагогике принято называть воспитательным процессом, она плевать хотела и никогда этого не скрывала.
Во-вторых, она едва ли не единственная из всего педагогического коллектива умела обращаться с компьютером и имела непосредственный доступ к оборудованию кабинета информатики. Перельман, как и подавляющее большинство его коллег, чувствовал себя за клавиатурой персоналки примерно так же, как обезьяна за штурвалом реактивного истребителя, но и он очень быстро оценил преимущество компьютерного набора с последующей распечаткой на лазерном принтере перед традиционным писанием от руки различных планов, графиков и схем. Научно-технический прогресс оказался весьма удобной штукой, и, чтобы иметь доступ к плодам этого прогресса, необходимо было поддерживать хорошие отношения с Аллой Леонидовной.
Впрочем, жрица научно-технического прогресса Алла Леонидовна никогда не задирала нос и отказывала коллегам в их многочисленных просьбах только тогда, когда оказывалась физически не в состоянии их удовлетворить. «Не могу, граждане», – говорила она тогда, и граждане точно знали, что Алла Леонидовна не капризничает и не набивает себе цену, а действительно не может, потому что завалена работой выше головы.
Работала она и сейчас, когда остальные учителя слонялись из кабинета в кабинет, обсуждая новости. Сервер был включен, на большом мониторе мелькали какие-то непонятные таблицы, в углу негромко жужжал, глотая чистую бумагу и отрыгивая исписанную. Алла Леонидовна сидела вполоборота к монитору, курила длинную черную сигарету с золотым ободком и время от времени щелкала клавишами мыши. Она всегда курила очень дорогие импортные сигареты, потому что была красива – едва ли не красивее завуча Валдаевой, не знала отбоя от мужиков и, как разумная женщина, никогда не выбирала себе поклонников из числа своих коллег, предпочитая мужчин посолиднев.
– А, – сказала она, увидев стоящего в дверях Перельмана, – потерпевший! Ну и каково вам в этом качестве?
– Да какой я потерпевший, – ответил Перельман, усилием воли заставляя себя не пялиться на высоко оголенные съехавшей юбкой ноги Аллы Леонидовны. – По сравнению с нашим сторожем я настоящий счастливчик. Это как в песне: Рабинович стрельнул, стрельнул и промазал и попал немножечко в меня… Только тут наоборот.
Целились в меня, а досталось сторожу… В общем, если честно, то чувствуя я себя довольно паршиво. Давайте не будем об этом, ладно?
Алла Леонидовна очень нравилась Перельману еще и тем, что о многих вещах с ней можно было говорить прямо, почти как с мужчиной.
– Не будем так не будем, – легко согласилась она. – Тем более что пришли вы наверняка не для того, чтобы обсудить со мной ночное происшествие. Только учтите, что принтер у меня занят и будет занят еще часа два, а то и все три.
– Мне не нужен принтер, – сказал Перельман. –Мне нужен телефонный справочник.
– Ну, это проще, – ответила Алла Леонидовна. – Вы сможете вызвать программу самостоятельно? Вон та машина, что в углу, в вашем полном распоряжении. Или вам все-таки помочь?
– Я попробую сам, – сказал Перельман. – Двадцать первый век, знаете ли, пора все-таки как-то осваиваться. Только… Я там ничего не сломаю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95