В суме
лежала сменная чистая рубаха, застиранные холщевые подштанники,
скромные туалетные принадлежности - бритва да кусочек мыла,
тощий кошель и какая-то свернутая расшитая лента -
по-видимому, реликвия. Кроме того, в суме хранился требник в
кожаном переплете. Извлек приор лишь один предмет, который счел
необходимым продемонстрировать окружающим, - кинжал в кожаных
ножнах, какой люди благородного сословия обычно носят у бедра.
- Да, это мой кинжал, - признал Мэтью, глядя Радульфусу
примо в глаза, - но не им был разрезан тот шнурок. Я вообще не
доставал его из сумы с тех пор, как ступил на землю вашего
аббатства.
Радульфус перевел взгляд с кинжала на ео владельца и
кивнул:
- Я согласен, что ни один разумный человек не пустится в
дорогу, не захватив средства защиты, тем более, если ему
предстоит заботиться и о безопасности безоружного друга. Твои
побуждения, сын мой, мне вполне понятны, но тем не менее в этих
стенах никто не должен носить оружия.
- Как же мне надлежало поступить? - спросил Мэтью.
Держался он прямо, и в голосе его слышался чуть ли не вызов.
- То, чтто следовало сделать, ты сделаешь сейчас, -
заявил Радульфус. - Отдай кинжал на сохранение привратнику,
как поступили со своим оружием остальные гости, а когда будешь
уходить, получишь его обратно.
Мэтью ничего не оставалось, как склонить голову, что он и
сделал - учтиво, но явно без особой радости.
- Я поступлю, как ты велишь, отец аббат, и прошу простить
меня за то, что я не спросил совета ранее.
- Hо, святой отец, - умоляющим голосом напомнил о себе
Сиаран, - как же мой перстень? Как мне исполнить данный обет,
если я лишен знака покровительства и защиты?
- Твой перстень будут искать по всей обители, и всякий
честный человек, - здесь аббат возвысил голос, дабы его могди
слышать даже в задних рядах, - охотно покажет весь свой скарб.
Позаботься об этом, Роберт! - добавил он, обращаясь к приору.
С этими словами Радульфус продолжил свой путь, а толпа,
проводив его взглядом, стала расходиться. Люди возбужденно
обсуждали случившееся, высказывая самые невероятные
предположения. Приор Роберт принял Сиарана под свое крыло и
повел юношу в странноприимный дом, чтобы привлечь к поискам
пропавшего перстня брата Дэниса. Мэтью поначалу заколебался и
бросил нерешительный взгляд на Мелангель, но затем повернулся
на каблуках и зашагал следом за ними.
Паломники и гости Шрусберийского аббатства, все как один,
с готовностью откликнулись на призыв аббата. Каждый спешил
развязать свой тюк или суму, желая поскорее оправдаться в
глазах окружающих. Розыски продолжались всю вторую половину
дня, но никаких следов исчезнувшего перстня обнаружить не
удалось. Мало того, двое или трое гостей, ночевавших в общей
спальне странноприимного дома и не имевших до сей поры случая
проверить содержимое своих дорожных сум, сделали горестные
открытия, когда их попросили туда заглянуть. Один йомен из
Личфорда выяснил, что его запасной кошель полегчал никак не
меньше чем аполовину, а мастер Симон Поер, одним из первых
предложивший для осмотра свои вещи и громче всех осуждавший
неизвестного вора, заявил, что у него стащили серебряную
цепочку, которую он на следующий день собирался положить на
алтарь святой Уинифред. Бедный сельский священник, на склоне
лет осуществивший наконец давнюю мечту о паломничестве, горько
сокрушался об утрате крохотного ковчежца, над которым работал
более года и в котором надеялся привезти в свой приход
что-нибудь в память о паломничестве - высушенный цветок из
монастырского сада или ниточку-другую из бахромы алтарного
покрова святой. Купцу из Ворчестера не удалось найти добротный
кожаный пояс от праздничного наряда, припасенного на завтрашний
день. Кроме того, несколько постояльцев высказали подозрение,
что в их вещах кто-то рылся и, по всей видимости, пренебрег ими
- а это обиднее всего.
Когда бесплодные поиски наконец прекратились, брат
Кадфаэль вернулся к себе в сарайчик и стал дожидаться прихода
Руна. Паренек явился точно к назначенному часу и долго сидел
молча, глядя перед собой большими задумчивыми глазами, в то
время как Кадфаэль привычно делал свое дело. С каждым разом он
разминал затвердевшие мышцы все сильнее и глубже.
- Брат, - промолвил юноша, поднимая глаза, - правда ли,
что ни у кого не нашли кинжала?
- Верно, паренек, ни у кого. Хотя, понятное дело, обычных
ножей, какими путники на привалах режут хлеб да мясо,
обнаружилось немало. И для этой цели они достаточно остры, но
вряд ли таким ножом можно неприметно перерезать прочный шнурок.
Однако, как известно, у мужчин растет борода, а тупая бритва не
больно-то пригодна для бритья. Что поделаешь, когда где-то
объявляется вор, честным людям приходится туго. Тем, кто не
ведает угрызений совести, всегда легче. Hо тебе тревожиться
нечего, ты ведь никому не сделал ничего дурного. То, что
случилось, скверно, но не должно омрачить тебе завтрашний
праздник.
- Да, да, - рассеянно пробормотал юноша, занятый своими
мыслями, - конечно. Hо я хотел сказать тебе, брат, что кинжал
был не только у Мэтью. Дело в том, что я оказался прижатым к
нему во время мессы. Ты ведь знаешь, что мне приходится
опираться на костыли, а костыль вместе с рукой вплотную
притиснуло к полотняной суме, и сквозь полотно я почувствовал
что-то твердое. Потом я сообразил, что это было - кинжал с
крестообразной рукоятью. Hо вы его так и не нашли.
- А кто же это был? - спросил Кадфаэль, не прекращая
старательно массировать ногу. - Кто не постеснялся даже к
мессе заявиться с оружием.
- Тот здоровенный купец, что ходит в камзоле из толичной
шерсти. Уж в чем, в чем, а в шерсти разбираться я научился.
Зовут его вроде бы Симон Поер. И раз вы кинжала не нашли, он
скорее всего передал его на хранение привратнику, как и Мэтью.
- Все может быть, - согласился Кадфаэль. - А когда ты
это обнаружил? Вчера? Hу а сегодня он снова стоял рядом с
тобой?
- Сегодня? Hет, сегодня нет.
А сегодня, подумал монах, он как ни в чем не бывало
наблюдал за разыгравшейся на дворе сценой, готовый по первому
требованию вывернуть наизнанку свою суму, и лишь добродушно
улыбался, когда аббат велел Мэтью сдать свое оружие. Ясно, что
в тот момент никакого кинжала при нем не было, а стало быть, он
успел вовремя от него избавиться. И то сказать, аббатство
большое и в стенах его найдется немало укромных мест, где можно
надежно спрятать и кинжал, и сколько угодно краденых вещиц,
благо все они невелики, а цену имеют, и немалую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
лежала сменная чистая рубаха, застиранные холщевые подштанники,
скромные туалетные принадлежности - бритва да кусочек мыла,
тощий кошель и какая-то свернутая расшитая лента -
по-видимому, реликвия. Кроме того, в суме хранился требник в
кожаном переплете. Извлек приор лишь один предмет, который счел
необходимым продемонстрировать окружающим, - кинжал в кожаных
ножнах, какой люди благородного сословия обычно носят у бедра.
- Да, это мой кинжал, - признал Мэтью, глядя Радульфусу
примо в глаза, - но не им был разрезан тот шнурок. Я вообще не
доставал его из сумы с тех пор, как ступил на землю вашего
аббатства.
Радульфус перевел взгляд с кинжала на ео владельца и
кивнул:
- Я согласен, что ни один разумный человек не пустится в
дорогу, не захватив средства защиты, тем более, если ему
предстоит заботиться и о безопасности безоружного друга. Твои
побуждения, сын мой, мне вполне понятны, но тем не менее в этих
стенах никто не должен носить оружия.
- Как же мне надлежало поступить? - спросил Мэтью.
Держался он прямо, и в голосе его слышался чуть ли не вызов.
- То, чтто следовало сделать, ты сделаешь сейчас, -
заявил Радульфус. - Отдай кинжал на сохранение привратнику,
как поступили со своим оружием остальные гости, а когда будешь
уходить, получишь его обратно.
Мэтью ничего не оставалось, как склонить голову, что он и
сделал - учтиво, но явно без особой радости.
- Я поступлю, как ты велишь, отец аббат, и прошу простить
меня за то, что я не спросил совета ранее.
- Hо, святой отец, - умоляющим голосом напомнил о себе
Сиаран, - как же мой перстень? Как мне исполнить данный обет,
если я лишен знака покровительства и защиты?
- Твой перстень будут искать по всей обители, и всякий
честный человек, - здесь аббат возвысил голос, дабы его могди
слышать даже в задних рядах, - охотно покажет весь свой скарб.
Позаботься об этом, Роберт! - добавил он, обращаясь к приору.
С этими словами Радульфус продолжил свой путь, а толпа,
проводив его взглядом, стала расходиться. Люди возбужденно
обсуждали случившееся, высказывая самые невероятные
предположения. Приор Роберт принял Сиарана под свое крыло и
повел юношу в странноприимный дом, чтобы привлечь к поискам
пропавшего перстня брата Дэниса. Мэтью поначалу заколебался и
бросил нерешительный взгляд на Мелангель, но затем повернулся
на каблуках и зашагал следом за ними.
Паломники и гости Шрусберийского аббатства, все как один,
с готовностью откликнулись на призыв аббата. Каждый спешил
развязать свой тюк или суму, желая поскорее оправдаться в
глазах окружающих. Розыски продолжались всю вторую половину
дня, но никаких следов исчезнувшего перстня обнаружить не
удалось. Мало того, двое или трое гостей, ночевавших в общей
спальне странноприимного дома и не имевших до сей поры случая
проверить содержимое своих дорожных сум, сделали горестные
открытия, когда их попросили туда заглянуть. Один йомен из
Личфорда выяснил, что его запасной кошель полегчал никак не
меньше чем аполовину, а мастер Симон Поер, одним из первых
предложивший для осмотра свои вещи и громче всех осуждавший
неизвестного вора, заявил, что у него стащили серебряную
цепочку, которую он на следующий день собирался положить на
алтарь святой Уинифред. Бедный сельский священник, на склоне
лет осуществивший наконец давнюю мечту о паломничестве, горько
сокрушался об утрате крохотного ковчежца, над которым работал
более года и в котором надеялся привезти в свой приход
что-нибудь в память о паломничестве - высушенный цветок из
монастырского сада или ниточку-другую из бахромы алтарного
покрова святой. Купцу из Ворчестера не удалось найти добротный
кожаный пояс от праздничного наряда, припасенного на завтрашний
день. Кроме того, несколько постояльцев высказали подозрение,
что в их вещах кто-то рылся и, по всей видимости, пренебрег ими
- а это обиднее всего.
Когда бесплодные поиски наконец прекратились, брат
Кадфаэль вернулся к себе в сарайчик и стал дожидаться прихода
Руна. Паренек явился точно к назначенному часу и долго сидел
молча, глядя перед собой большими задумчивыми глазами, в то
время как Кадфаэль привычно делал свое дело. С каждым разом он
разминал затвердевшие мышцы все сильнее и глубже.
- Брат, - промолвил юноша, поднимая глаза, - правда ли,
что ни у кого не нашли кинжала?
- Верно, паренек, ни у кого. Хотя, понятное дело, обычных
ножей, какими путники на привалах режут хлеб да мясо,
обнаружилось немало. И для этой цели они достаточно остры, но
вряд ли таким ножом можно неприметно перерезать прочный шнурок.
Однако, как известно, у мужчин растет борода, а тупая бритва не
больно-то пригодна для бритья. Что поделаешь, когда где-то
объявляется вор, честным людям приходится туго. Тем, кто не
ведает угрызений совести, всегда легче. Hо тебе тревожиться
нечего, ты ведь никому не сделал ничего дурного. То, что
случилось, скверно, но не должно омрачить тебе завтрашний
праздник.
- Да, да, - рассеянно пробормотал юноша, занятый своими
мыслями, - конечно. Hо я хотел сказать тебе, брат, что кинжал
был не только у Мэтью. Дело в том, что я оказался прижатым к
нему во время мессы. Ты ведь знаешь, что мне приходится
опираться на костыли, а костыль вместе с рукой вплотную
притиснуло к полотняной суме, и сквозь полотно я почувствовал
что-то твердое. Потом я сообразил, что это было - кинжал с
крестообразной рукоятью. Hо вы его так и не нашли.
- А кто же это был? - спросил Кадфаэль, не прекращая
старательно массировать ногу. - Кто не постеснялся даже к
мессе заявиться с оружием.
- Тот здоровенный купец, что ходит в камзоле из толичной
шерсти. Уж в чем, в чем, а в шерсти разбираться я научился.
Зовут его вроде бы Симон Поер. И раз вы кинжала не нашли, он
скорее всего передал его на хранение привратнику, как и Мэтью.
- Все может быть, - согласился Кадфаэль. - А когда ты
это обнаружил? Вчера? Hу а сегодня он снова стоял рядом с
тобой?
- Сегодня? Hет, сегодня нет.
А сегодня, подумал монах, он как ни в чем не бывало
наблюдал за разыгравшейся на дворе сценой, готовый по первому
требованию вывернуть наизнанку свою суму, и лишь добродушно
улыбался, когда аббат велел Мэтью сдать свое оружие. Ясно, что
в тот момент никакого кинжала при нем не было, а стало быть, он
успел вовремя от него избавиться. И то сказать, аббатство
большое и в стенах его найдется немало укромных мест, где можно
надежно спрятать и кинжал, и сколько угодно краденых вещиц,
благо все они невелики, а цену имеют, и немалую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63