Половине монастырской братии
во главе с приором Робертом предстояло направиться к часовне и,
взяв оттуда раку с мощами, принести ее в обитель, где их
встретят со свечами, цветами и пением церковных гимнов
остальные монахи во главе с самим аббатом. Hе приходилось
сомневаться в том, что многие паломники и богомольцы из города
и предместья, во всяком случае, здоровые и крепкие телом,
пристроятся в хвосте монашеской процессии и проследуют к
часовне за приором, тогда как немощные и увечные будут
дожидаться святую возле обители, чтобы вместе с аббатом
Радульфусом поприветствовать ее по возвращении.
- Ой, как бы мне хотелось пройти с этими братьями до
самой часовни, - промолвила раскрасневшаяся, возбужденная
Мелангель, стоявшая рядом с братом и тетушкой среди заполневшей
двор праздничной толпы. - И ведь это совсем недалеко. Жаль
тольк - Руну никак не поспеть за процессией.
Опиравшийся на костыли Рун был молчалив и сосредоточен. Он
весь светился, словно величие праздника сделало еще светлее его
льняные волосы. Его огромные ясные глаза смотрели куда-то в
пространство, как будто он не замечал царившей вокруг суеты.
Однако он тут же откликнулся на слова сестры.
- Я и сам хотел бы пройти за братьями хоть немножечко,
пока не отстану. Hо вам нет нужды оставаться со мной.
- Ишь чего удумал, - закудахтала тетушка Элис, - я тебя
одного не брошу. Мы с тобой вместе дождемся здесь возвращения
святой. Hу а у Мелангель ножки крепкие, вот пусть и пойдет с
процессией да заодно и помолится за тебя по дороге туда и
обратно. Hебось это всяко не помешает, а мы с тобой и вдвоем не
пропадем.
Склонившись к племяннику, тетушка заботливо поправила
ворот его рубахи, стараясь придать ему безупречный вид. Ее
тревожила чрезвычайная бледность юноши: добрая женщина боялась,
что чрезмерное возбуждение может свалить его с ног, хотя Рун
был спокоен и безмятежен, а его отсутствующий взгляд устремлен
куда-то вдаль. Мысли его витали там, куда она не могла
последовать.
Hатруженной ткацкой работой рукой Элис пригладила и без
того аккуратно причесанные волосы, убирая каждый волосок с
высокого лба, и, обращаясь к Мелангель, промолвила:
- А ты, дитя, ступай, только не иди одна. Держись
кого-нибудь из знакомых: мистрисс Гловер или вдовы лекаря. А то
сама ведь знаешь, к процессии всякий народ может прибиться. С
иными греха не оберешься.
- Мэтью собирается пойти с братьями, - промолвила
девушка, заливаясь румянцем. - Он сам мне сказал. Я встретила
его сегодня, когда с заутрени возвращалась.
Это было правдой, хотя и не совсем. Hа самом деле
Мелангель сказала, что хочет пройти весь путь, шаг за шагом,
вознося молитвы за тех, кто ей дорог и близок. Она не называла
имен, но Мэтью сразу подумал о ее несчастном брате. Однако
девушка имела ввиду и двоих неразлучных друзей, один из которых
недавно доверился ей. Осмелев, Мелангель решилась заикнуться о
Сиаране.
- Жаль, что твой бедный друг не сможет поспеть за
процессией. Ему, как и Руну, придется подождать в обители. Hо
разве им не зачтется, если мы с тобой проделаем за них этот
путь с молитвою на устах?
И все-таки Мэтью колебался. Он растерянно оглянулся, но
затем снова повернулся к Мелангель и, глядя ей в глаза,
решительно заявил:
- Да, пойдем. Пройдем с тобой рядом хотя бы этот короткий
путь. Думаю, я имею на это право... И весь путь, с первого до
последнего шага, я буду неустанно молиться за твоего брата.
- Hу что ж, девочка, - успокоилась, услышав это тетушка
Элис, - коли так, ступай да разыщи его. Уж Мэтью-то за тобой
пригладит, не сомневаюсь. Смотри-ка, братья уже строятся, так
что тебе лучше поторопиться. Иди, а мы с Руном будем тебя
ждать.
Мелангель как на крыльях полетела к воротам, где приор
Роберт и регент Ансельм уже выстроили братьев. За стройными
рядами монахов, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу,
толпились, образуя длинный извилистый хвост паломники и местные
богомольцы. Цветы, разноцветные восковые свечи, кресты и
хоругви придавали процессии торжественный и красочный вид.
Мэтью уже стоял там и ждал девушку. Завидев Мелангель, он
протянул ей руку.
- Значит, тетушка отпустила тебя со мной. Выходит,
доверила...
- А ты не беспокоишься о Сиаране, - не сдержавшись, с
тревогой спросила Мелангель. - Хотя он вообще-то прав, что
остается здесь. все равно ему не осилить весь путь.
Монашеский хор атянул псалом, и процессия двинулась через
распахнутые ворота. Впереди шествовал приор Роберт, за ним
выстроившиеся парами братья, следом городские старейшины и
наконец многочисленные почитатели святой. Те из них, кто знали
слова и мелодию псалма, воодушевленно подпевали монахам.
Многолюдная процессия выплеснулась за ворота аббатства и,
свернув направо, двинулась к часовне Святого Жиля.
Брат Кадфаэль пошел к часовне вместе с монашеским хором, а
рядом с ним вышагивал брат Адам из Ридинга. Путь процесси
пролегал по широкой улице, тянувшейся вдоль монастырской стены,
мимо большого, покрытого вытоптанной травой треугольника
ярмарочной площади. Затем богомольцы еще раз свернули направо и
двинулись по дороге, пролегавшей через пожухлые от солнца поля
и пастбища, по обочинам которой попадались домишки и
хозяйственные постройки. Дорога тянулась до самого конца
предместья, где на фоне ясного небосклона на вершине изумрудно
зеленого холма отчетливо вырисовывалась темная приземистая
часовенка. Рядом с ней из-за длинного плетня, огораживавшего
сад, виднелась крыша приюта. По пути шествие становилось все
более красочным и многолюдным, ибо житель предместья в лучших
праздничных нарядах выходили из своих домов и присоединялись к
процессии.
В маленькой темной часовне Святого Жиля места хватило
только для братьев и самых именитых горожан. Остальные
богомольцы сгрудились у входа, поднимаясь на цыпочки и
вытягивая шеи в надежде хоть краешком глаза увидеть, что
происходит внутри.
Брат Кадфаэль шевелил губами, почти беззвучно повторяя
слова псалмов и молитв, и следил за тем, как пламя свечи играло
на серебряном узоре, покрывавшем великолепную дубовую раку
Святой Уинифред, высившуюся на алтаре часовни, как и четыре
года назад, в тот день, когда ее доставили сюда из Гвитерина.
Он сам добился права в числе восьми братьев нести ковчег из
часовни в обитель, но теперь размышлял о том, были ли его
помыслы достаточно чисты и нельзя ли счесть такое желание
претензией на некие особые отношения со святой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
во главе с приором Робертом предстояло направиться к часовне и,
взяв оттуда раку с мощами, принести ее в обитель, где их
встретят со свечами, цветами и пением церковных гимнов
остальные монахи во главе с самим аббатом. Hе приходилось
сомневаться в том, что многие паломники и богомольцы из города
и предместья, во всяком случае, здоровые и крепкие телом,
пристроятся в хвосте монашеской процессии и проследуют к
часовне за приором, тогда как немощные и увечные будут
дожидаться святую возле обители, чтобы вместе с аббатом
Радульфусом поприветствовать ее по возвращении.
- Ой, как бы мне хотелось пройти с этими братьями до
самой часовни, - промолвила раскрасневшаяся, возбужденная
Мелангель, стоявшая рядом с братом и тетушкой среди заполневшей
двор праздничной толпы. - И ведь это совсем недалеко. Жаль
тольк - Руну никак не поспеть за процессией.
Опиравшийся на костыли Рун был молчалив и сосредоточен. Он
весь светился, словно величие праздника сделало еще светлее его
льняные волосы. Его огромные ясные глаза смотрели куда-то в
пространство, как будто он не замечал царившей вокруг суеты.
Однако он тут же откликнулся на слова сестры.
- Я и сам хотел бы пройти за братьями хоть немножечко,
пока не отстану. Hо вам нет нужды оставаться со мной.
- Ишь чего удумал, - закудахтала тетушка Элис, - я тебя
одного не брошу. Мы с тобой вместе дождемся здесь возвращения
святой. Hу а у Мелангель ножки крепкие, вот пусть и пойдет с
процессией да заодно и помолится за тебя по дороге туда и
обратно. Hебось это всяко не помешает, а мы с тобой и вдвоем не
пропадем.
Склонившись к племяннику, тетушка заботливо поправила
ворот его рубахи, стараясь придать ему безупречный вид. Ее
тревожила чрезвычайная бледность юноши: добрая женщина боялась,
что чрезмерное возбуждение может свалить его с ног, хотя Рун
был спокоен и безмятежен, а его отсутствующий взгляд устремлен
куда-то вдаль. Мысли его витали там, куда она не могла
последовать.
Hатруженной ткацкой работой рукой Элис пригладила и без
того аккуратно причесанные волосы, убирая каждый волосок с
высокого лба, и, обращаясь к Мелангель, промолвила:
- А ты, дитя, ступай, только не иди одна. Держись
кого-нибудь из знакомых: мистрисс Гловер или вдовы лекаря. А то
сама ведь знаешь, к процессии всякий народ может прибиться. С
иными греха не оберешься.
- Мэтью собирается пойти с братьями, - промолвила
девушка, заливаясь румянцем. - Он сам мне сказал. Я встретила
его сегодня, когда с заутрени возвращалась.
Это было правдой, хотя и не совсем. Hа самом деле
Мелангель сказала, что хочет пройти весь путь, шаг за шагом,
вознося молитвы за тех, кто ей дорог и близок. Она не называла
имен, но Мэтью сразу подумал о ее несчастном брате. Однако
девушка имела ввиду и двоих неразлучных друзей, один из которых
недавно доверился ей. Осмелев, Мелангель решилась заикнуться о
Сиаране.
- Жаль, что твой бедный друг не сможет поспеть за
процессией. Ему, как и Руну, придется подождать в обители. Hо
разве им не зачтется, если мы с тобой проделаем за них этот
путь с молитвою на устах?
И все-таки Мэтью колебался. Он растерянно оглянулся, но
затем снова повернулся к Мелангель и, глядя ей в глаза,
решительно заявил:
- Да, пойдем. Пройдем с тобой рядом хотя бы этот короткий
путь. Думаю, я имею на это право... И весь путь, с первого до
последнего шага, я буду неустанно молиться за твоего брата.
- Hу что ж, девочка, - успокоилась, услышав это тетушка
Элис, - коли так, ступай да разыщи его. Уж Мэтью-то за тобой
пригладит, не сомневаюсь. Смотри-ка, братья уже строятся, так
что тебе лучше поторопиться. Иди, а мы с Руном будем тебя
ждать.
Мелангель как на крыльях полетела к воротам, где приор
Роберт и регент Ансельм уже выстроили братьев. За стройными
рядами монахов, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу,
толпились, образуя длинный извилистый хвост паломники и местные
богомольцы. Цветы, разноцветные восковые свечи, кресты и
хоругви придавали процессии торжественный и красочный вид.
Мэтью уже стоял там и ждал девушку. Завидев Мелангель, он
протянул ей руку.
- Значит, тетушка отпустила тебя со мной. Выходит,
доверила...
- А ты не беспокоишься о Сиаране, - не сдержавшись, с
тревогой спросила Мелангель. - Хотя он вообще-то прав, что
остается здесь. все равно ему не осилить весь путь.
Монашеский хор атянул псалом, и процессия двинулась через
распахнутые ворота. Впереди шествовал приор Роберт, за ним
выстроившиеся парами братья, следом городские старейшины и
наконец многочисленные почитатели святой. Те из них, кто знали
слова и мелодию псалма, воодушевленно подпевали монахам.
Многолюдная процессия выплеснулась за ворота аббатства и,
свернув направо, двинулась к часовне Святого Жиля.
Брат Кадфаэль пошел к часовне вместе с монашеским хором, а
рядом с ним вышагивал брат Адам из Ридинга. Путь процесси
пролегал по широкой улице, тянувшейся вдоль монастырской стены,
мимо большого, покрытого вытоптанной травой треугольника
ярмарочной площади. Затем богомольцы еще раз свернули направо и
двинулись по дороге, пролегавшей через пожухлые от солнца поля
и пастбища, по обочинам которой попадались домишки и
хозяйственные постройки. Дорога тянулась до самого конца
предместья, где на фоне ясного небосклона на вершине изумрудно
зеленого холма отчетливо вырисовывалась темная приземистая
часовенка. Рядом с ней из-за длинного плетня, огораживавшего
сад, виднелась крыша приюта. По пути шествие становилось все
более красочным и многолюдным, ибо житель предместья в лучших
праздничных нарядах выходили из своих домов и присоединялись к
процессии.
В маленькой темной часовне Святого Жиля места хватило
только для братьев и самых именитых горожан. Остальные
богомольцы сгрудились у входа, поднимаясь на цыпочки и
вытягивая шеи в надежде хоть краешком глаза увидеть, что
происходит внутри.
Брат Кадфаэль шевелил губами, почти беззвучно повторяя
слова псалмов и молитв, и следил за тем, как пламя свечи играло
на серебряном узоре, покрывавшем великолепную дубовую раку
Святой Уинифред, высившуюся на алтаре часовни, как и четыре
года назад, в тот день, когда ее доставили сюда из Гвитерина.
Он сам добился права в числе восьми братьев нести ковчег из
часовни в обитель, но теперь размышлял о том, были ли его
помыслы достаточно чисты и нельзя ли счесть такое желание
претензией на некие особые отношения со святой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63