ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Грабитель, только что исторгавший площадную
брань, захрипел и, задыхаясь, схватился за горло.
Разбойники были обескуражены не столько внезапным
нападением Кадфаэля, сколько поднятым им шумом. Двое вскочили
на ноги и принялись растерянно озираться по сторонам, пытаясь
сообразить, откуда им угрожает опасность. Грабитель, схваченный
Кадфаэлем за шиворот, извернулся, словно угорь, и, ударив
вслепую кинжалом, располосовал рукав выцветшей черной рясы.
Кадфаэль схватил противника за волосы и, навалившись всем
весом, сбил его с ног и вдавил лицом в землю. В этот миг он
ликовал. Пусть такое и не пристало смиренному бенедиктинскому
брату, но сейчас в его жилах бурлила кровь крестоносца. Время
для покаяния наступит потом.
В пылу схватки Кадфаэль едва расслышал глухой стук конских
копыт, а когда над его головой зазвучал властный голос,
решительно отдававший приказы, он не сразу понял, что
происходит. Поляна, к тому времени почти полностью
погрузившаяся во тьму, наполнилась движением. Это отвлекло
монаха, и он ослабил хватку - всего лишь на миг, - но и того
оказалось достаточно, чтобы Поер, извернувшись вьюном,
оттолкнул монаха и откатился в сторону. Двое его приятелей уже
пустились наутек - правда, уйти далеко никому из них не
удалось. Покатившись по траве, Поер натолкнулся на чье-то
съежившееся тело и случайно нащупал шнурок, на котором
болталась какая-то побрякушка, возможно, ценная. Грабитель
ухватился за свою находку и дернул изо всех сил: уж если
уносить ноги, то хоть с какой-то добычей. Раздался дикий крик
отчаяния и боли. Шнурок лопнул, а Поер, вскочив на ноги,
бросился наутек, ловко увернулся от попытавшегося схватить его
всадника и нырнул в кусты.
Кадфаэль приподнялся и огляделся по сторонам. Hа поляне
толпились какие-то люди, но лиц их в темноте не было видно.
Кто-то неспешно возился с кремнем и трутом, стараясь разжечь
огонь. Hаконец хорошо просмоленный факел зажегся и осветил
прогалину - замкнутое пространство под крышей из ветвей
могучего бука, окруженное зеленой стеной. Из темноты выступил
Хью и с улыбкой протянул руку, чтобы помочь монаху встать. И
тут с другой стороны поляны подскочил еще один человек. Факел
высветил смуглое, худощавое лицо с тонкими, высокими скулами,
яркие, золотистые глаза и черные как вороново крыло волосы.
- Оливье! - не веря своим глазам, воскликнул Кадфаэль.
- А я-то думал, что ты поехал по дороге на Освестри. Как ты
сюда попал?
- Милостью Божией, с помощью одного мальчонки-пастуха, ну
и, конечно, благодаря твоему зычному реву, - отвечал теплый,
веселый и такой знакомый голос. Оглянись-ка лучше по сторонам.
Видишь - поле битвы осталось за тобой.
Симон Поер, Уолтер Бэгот и Джон Шур удрали в чащу, однако
не было сомнений в том, что стражники Хью, благо он привел их с
собой добрую дюжину, скоро переловят беглецов. Всей шайке
придется держать ответ за куда более тяжкие прегрешения, нежели
надувательство при игре в кости.
Кадфаэль поднялся на ноги и только сейчас заметил, что
рукав его рясы распорот ударом кинжала.
Мэтью, по-прежнему прижимавшийся спиной к стволу, повел
широкими плечами, будто сбрасывая оцепенение, и сделал шаг
вперед. Обстановка переменилась столь внезапно, что он, похоже,
не вполне осознал, что случилось. А у ног Мэтью, скорчившись и
уткнув лицо в ладони, лежал Сиаран.
- Вставай, - бросил ему Мэтью. Сам он отошел от дерева,
но все так же сжимал в руке обнаженный клинок. Рука, державшая
кинжал, была окровавлена, костяшки пальцев ободраны, но и
стальное острие обагряла кровь. - Давай поднимайся. Я знаю,
что ты не ранен.
Сиаран медленно привстал на колени и поднял перепачканное,
пепельно-серое лицо, на котором читалось потрясение и
запредельный ужас. Глаза Сиарана и Мэтью встретились, и в этом
столкновении взглядов было нечто такое, что Берингар вздрогнул
и уже порывался вмешаться, что-то сделать или сказать, чтобы
разрядить обстановку, но Кадфаэль удержал его за руку. Хью
искоса взглянул на монаха, и, полагая, что коли тот
предостерегает, у него есть на то веские основания, не двинулся
с места.
Hа полотняной рубахе Сиарана расплывалось кровавое пятно.
Он медленно поднял словно налитые свинцом руки и, рванув ворот,
обнажил шею и грудь. С левой стороны шеи был отчетливо виден
глубокий и очень тонкий, будто сделанный бритвой, кровоточащий
порез. Ухватив первое, что подвернулось под руку, грабитель
сорвал тот самый заветный крест, с которым Сиаран никогда не
расставался. Теперь он лишился всякой надежды и, похоже,
смирился с неизбежностью. Кровавый след на шее казался
знамением, предвещавшим его ужасную участь.
- Я в твоих руках, - произнес он лишенным всякого
выражения голосом. - Видать, от судьбы не уйдешь. Я потерял
крест, а вместе с ним и жизнь. Убей меня. Мэтью стоял и молча
смотрел на оставленный шнуром глубокий порез. В воздухе повисло
напряженное, тягостное молчание. Оно затянулось, но молодой
человек никак не мог принять решение. Сомнения и колебания были
видны на его лице, освещенном пляшущим огнем факела.
- Он сказал правду, - спокойным и рассудительным тоном
промолвил Кадфаэль, - условия нарушены, крест утерян, а стало
быть, его жизнь принадлежит тебе. Бери ее.
По виду Мэтью трудно было сказать, услышал ли он слова
монаха, - разве что губы его сжались, словно от боли. Он не
отрывал глаз от униженно стоявшего на коленях, раздавленного и
сломленного Сиарана.
- Ты следовал за ним повсюду, никогда не преступая закона
и терпеливо дожидаясь своего часа, - настойчиво продолжал
Кадфаэль. - Этот час настал. Сделай то, к чему ты так долго
стремился.
Брат Кадфаэль был уверен, что его слова могут возыметь
разве что обратный эффект. Он не сомневался в том, что сейчас,
когда закон и обычай позволяют Мэтью расправиться с его врагом,
молодой человек не сможет нанести роковой удар. Столь долго
вынашиваемая жажда мщения сменилась отвращением и щемящей
тоской. Монах понимал, что Мэтью по натуре своей не способен
убить того, кто не только не сопротивляется, но даже не молит о
пощаде. Разве ему нужна смерть этого ничтожества?
- Все кончено, Люк, - негромко сказал Кадфаэль. - Делай
то, что ты считаешь нужным. Если Мэтью и понял, что монах
назвал его настоящее имя, то не подал виду. Сейчас это не имело
значения. Да и что могло казаться ему важным ныне, когда он
расстался с мечтой о мести.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63