Так оно и вышло. Мы нагнали их как раз
вовремя, и это принесло пользу обоим.
- И все же, с сомнением заметил Радульфус, - мы с тобой
оба видели кровавый след на рубахе. И ты сам сказал, что мы
приветили под своим кровом убийцу. Ты по-прежнему так считаешь?
- Да, отец аббат. Однако дело обстоит не совсем так, как
ты полагаешь. Думаю, что все окончательно разъяснится, когда
вернутся Оливье де Бретань и Люк Меверель, а пока еще остаются
кое-какие вопросы. Hо одно я могу сказать с уверенностью:
сегодня вечером все разрешилось наилучшим образом, и нам
остается лишь благодарить Всевышнего.
- Стало быть, все закончилось хорошо?
-Лучше и быть не могло, отец аббат.
- В таком случае с подробностями можно подождать до утра.
Вам обоим надобно отдохнуть. Может быть, прежде чем отправитесь
спать, вы зайдете ко мне, подкрепитесь и освежитесь вином?
- Искренне благодарю, отец аббат, - деликатно ответил
Хью, - но я и так припозднился. Боюсь, что моя жена уже начала
беспокоиться, а мне не хотелось бы ее волновать.
Hастаивать аббат не стал.
- Благослови тебя Господь за то, что ты так ловко
отговорился, - сказал Кадфаэль, провожая Берингара к воротам,
где тот оставил коня. - Я засыпаю на ходу, и сейчас даже
хорошее вино меня не взбодрит.
Луна уже не светила, однако и солнце еще не взошло над
горизонтом, когда Оливье де Бретань и Люк Меверель медленно
въехали в ворота аббатства. Они и сами не смогли бы сказать,
далеко ли забредали в своих ночных скитаниях, ибо оба плохо
знали здешние края. Когда Оливье догнал Люка и осторожно
попытался заговорить с ним, тот не ответил, а продолжал брести
по лесу наугад, не разбирая дороги, ничего не слыша и не
замечая вокруг. Однако со временем где-то за гранью своей
отрешенности Люк почувствовал, что этот терпеливый,
неназойливый, но неотступный преследователь не враг ему, а друг
и желает только добра. Когда Люк, окончательно выбившись из
сил, повалился в густую траву на опушке леса, Оливье спешился,
привязал в сторонке своего коня и прилег неподалеку - не
слишком близко, однако же так, чтобы Меверель мог видеть его и
знать, что он терпеливо ждет. После полуночи Люка сморил сон,
что было для него величайшим благом, ибо молодой человек,
лишившись цели, поддерживавшей в нем волю к жизни на протяжении
двух последних месяцев, был полностью опустошен. У него не
осталось ничего, кроме неизбывной печали. В таком состоянии он
и смерть принял бы с благодарностью, ибо не переставал
терзаться горькими воспоминаниями: его лорд умер у него на
руках, и несмываемое кровавое пятно обагрило не только рубаху,
но и сердце молодого человека. Он хранил рубаху как залог
ненависти и грядущего мщения. Hо теперь все миновало, и сон
должен был принести ему избавление.
Люк пробудился в тот таинственный предрассветный час,
когда ранние птицы только начинали оглашать своим пением
дремлющий лес, и, открыв глаза, увидел склонившееся над ним
лицо - незнакомое, но дружелюбное и доброжелательное.
- Я убил его? - спросил Люк, каким-то образом
догадываясь, что этот незнакомец наверняка знает ответ.
- Hет, - негромко, но отчетливо отвечал Оливье, - но в
том не было нужды. Для тебя он умер. Ты можешь забыть о нем.
Люк скорее всего не вполне понял сказанное, но тем не
менее принял на веру. Присев в густой прохладной траве, он
огляделся. К нему постепенно возвращалась способность
воспринимать мир. Он снова чувствовал сладкий запах земли и
видел, как в бледном, предрассветном небе тают последние
звезды. Люк внимательно всмотрелся в лицо Оливье, который молча
улыбнулся в ответ.
- Я тебя знаю? - спросил Люк.
- Hет, но мы сейчас познакомимся. Меня зовут Оливье де
Бретань, и я служу Лорану Д'Анже, вассалом которого был и твой
лорд. Я хорошо знал Рейнольда Боссара, мы вместе приплыли из
Святой Земли в свите барона Лорана и были друзьями. А сюда я
приехал для того, чтобы передать послание некоему Люку
Меверелю. Как я понимаю, это ведь и есть твое настоящее имя.
- Передать послание? Мне? - Люк недоуменно покачал
головой.
- Да, тебе, от твоей родственницы и госпожи леди Джулианы
Боссар. Она просила сказать, что ты нужен ей, она ждет твоего
возвращения и никто не может тебя заменить.
Похоже, что Люк, все еще пребывавший в некотором
оцепенении, не сразу понял, что означают эти слова, или не
вполне поверил сказанному. Во всяком случае, в нем вновь
пробудилась воля к жизни, но он не выказывал ни малейшего
намерения что-либо предпринимать, хотя был готов следовать
указаниям нового знакомого.
- Пожалуй, нам пора вернуться в аббатство, -
рассудительно заявил Оливье и поднялся на ноги. Тут же поднялся
и Люк.
- Бери-ка ты моего коня, а я пешком пройдусь, -
продолжал Оливье, и Люк сделал что было сказано. Словно
ребенок, он подчинялся, не размышляя и не задавая вопросов.
Когда они наконец выбрались на дорогу, то натолкнулись на
прикорнувшего в траве посланного Хью конюха с двумя оседланными
лошадьми. Оливье забрал своего коня, а Люк легко и свободно, в
силу выработанной годами привычки, вскочил на свежую лошадь.
Если разум его прояснился еще не полностью, то тело сохранило
былые навыки. Конюх, позевывая, поехал впереди, указывая им
путь.
Всю дорогу Люк лишь односложно отвечал на вопросы и,
только когда они были уже на полпути к Меолу, неожиданно
заговорил первым.
- Так ты сказал, она хочет, чтобы я вернулся? -
промолвил он с болью и надеждой в голосе. - Это правда? Я ведь
покинул ее, не сказав ни слова. Что она после этого могла обо
мне подумать?
- Что, что - надо полагать, она поняла, что у тебя были
свои основания на то, чтобы уйти, так же как у нее есть свои,
чтобы ждать твоего возвращения. Я проехал пол-Англии, повсюду
справляясь о тебе, - и все это по ее просьбе. Тебе этого мало?
- Я думал, что уже никогда не смогу вернуться, -
промолвил Люк, оглядываясь на уходившую за горизонт
длинную-длинную дорогу. Он действительно не рассчитывал когда
бы то ни было возвратиться даже в Шрусбери, не говоря уже о
далеком маноре на юге. Hо все обернулось иначе и теперь он ехал
верхом рядом с этим невесть откуда взявшимся Оливье,
направляясь в аббатство. По узенькому деревянному мостику они
пересекли Меол - тот самый ручей, через который Люк перебрался
вброд, покидая обитель, и, миновав мельничный пруд, въехали в
монастырские ворота. Там они спешились, и шерифский конюх, не
теряя понапрасну времени, повел лошадей в стойло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
вовремя, и это принесло пользу обоим.
- И все же, с сомнением заметил Радульфус, - мы с тобой
оба видели кровавый след на рубахе. И ты сам сказал, что мы
приветили под своим кровом убийцу. Ты по-прежнему так считаешь?
- Да, отец аббат. Однако дело обстоит не совсем так, как
ты полагаешь. Думаю, что все окончательно разъяснится, когда
вернутся Оливье де Бретань и Люк Меверель, а пока еще остаются
кое-какие вопросы. Hо одно я могу сказать с уверенностью:
сегодня вечером все разрешилось наилучшим образом, и нам
остается лишь благодарить Всевышнего.
- Стало быть, все закончилось хорошо?
-Лучше и быть не могло, отец аббат.
- В таком случае с подробностями можно подождать до утра.
Вам обоим надобно отдохнуть. Может быть, прежде чем отправитесь
спать, вы зайдете ко мне, подкрепитесь и освежитесь вином?
- Искренне благодарю, отец аббат, - деликатно ответил
Хью, - но я и так припозднился. Боюсь, что моя жена уже начала
беспокоиться, а мне не хотелось бы ее волновать.
Hастаивать аббат не стал.
- Благослови тебя Господь за то, что ты так ловко
отговорился, - сказал Кадфаэль, провожая Берингара к воротам,
где тот оставил коня. - Я засыпаю на ходу, и сейчас даже
хорошее вино меня не взбодрит.
Луна уже не светила, однако и солнце еще не взошло над
горизонтом, когда Оливье де Бретань и Люк Меверель медленно
въехали в ворота аббатства. Они и сами не смогли бы сказать,
далеко ли забредали в своих ночных скитаниях, ибо оба плохо
знали здешние края. Когда Оливье догнал Люка и осторожно
попытался заговорить с ним, тот не ответил, а продолжал брести
по лесу наугад, не разбирая дороги, ничего не слыша и не
замечая вокруг. Однако со временем где-то за гранью своей
отрешенности Люк почувствовал, что этот терпеливый,
неназойливый, но неотступный преследователь не враг ему, а друг
и желает только добра. Когда Люк, окончательно выбившись из
сил, повалился в густую траву на опушке леса, Оливье спешился,
привязал в сторонке своего коня и прилег неподалеку - не
слишком близко, однако же так, чтобы Меверель мог видеть его и
знать, что он терпеливо ждет. После полуночи Люка сморил сон,
что было для него величайшим благом, ибо молодой человек,
лишившись цели, поддерживавшей в нем волю к жизни на протяжении
двух последних месяцев, был полностью опустошен. У него не
осталось ничего, кроме неизбывной печали. В таком состоянии он
и смерть принял бы с благодарностью, ибо не переставал
терзаться горькими воспоминаниями: его лорд умер у него на
руках, и несмываемое кровавое пятно обагрило не только рубаху,
но и сердце молодого человека. Он хранил рубаху как залог
ненависти и грядущего мщения. Hо теперь все миновало, и сон
должен был принести ему избавление.
Люк пробудился в тот таинственный предрассветный час,
когда ранние птицы только начинали оглашать своим пением
дремлющий лес, и, открыв глаза, увидел склонившееся над ним
лицо - незнакомое, но дружелюбное и доброжелательное.
- Я убил его? - спросил Люк, каким-то образом
догадываясь, что этот незнакомец наверняка знает ответ.
- Hет, - негромко, но отчетливо отвечал Оливье, - но в
том не было нужды. Для тебя он умер. Ты можешь забыть о нем.
Люк скорее всего не вполне понял сказанное, но тем не
менее принял на веру. Присев в густой прохладной траве, он
огляделся. К нему постепенно возвращалась способность
воспринимать мир. Он снова чувствовал сладкий запах земли и
видел, как в бледном, предрассветном небе тают последние
звезды. Люк внимательно всмотрелся в лицо Оливье, который молча
улыбнулся в ответ.
- Я тебя знаю? - спросил Люк.
- Hет, но мы сейчас познакомимся. Меня зовут Оливье де
Бретань, и я служу Лорану Д'Анже, вассалом которого был и твой
лорд. Я хорошо знал Рейнольда Боссара, мы вместе приплыли из
Святой Земли в свите барона Лорана и были друзьями. А сюда я
приехал для того, чтобы передать послание некоему Люку
Меверелю. Как я понимаю, это ведь и есть твое настоящее имя.
- Передать послание? Мне? - Люк недоуменно покачал
головой.
- Да, тебе, от твоей родственницы и госпожи леди Джулианы
Боссар. Она просила сказать, что ты нужен ей, она ждет твоего
возвращения и никто не может тебя заменить.
Похоже, что Люк, все еще пребывавший в некотором
оцепенении, не сразу понял, что означают эти слова, или не
вполне поверил сказанному. Во всяком случае, в нем вновь
пробудилась воля к жизни, но он не выказывал ни малейшего
намерения что-либо предпринимать, хотя был готов следовать
указаниям нового знакомого.
- Пожалуй, нам пора вернуться в аббатство, -
рассудительно заявил Оливье и поднялся на ноги. Тут же поднялся
и Люк.
- Бери-ка ты моего коня, а я пешком пройдусь, -
продолжал Оливье, и Люк сделал что было сказано. Словно
ребенок, он подчинялся, не размышляя и не задавая вопросов.
Когда они наконец выбрались на дорогу, то натолкнулись на
прикорнувшего в траве посланного Хью конюха с двумя оседланными
лошадьми. Оливье забрал своего коня, а Люк легко и свободно, в
силу выработанной годами привычки, вскочил на свежую лошадь.
Если разум его прояснился еще не полностью, то тело сохранило
былые навыки. Конюх, позевывая, поехал впереди, указывая им
путь.
Всю дорогу Люк лишь односложно отвечал на вопросы и,
только когда они были уже на полпути к Меолу, неожиданно
заговорил первым.
- Так ты сказал, она хочет, чтобы я вернулся? -
промолвил он с болью и надеждой в голосе. - Это правда? Я ведь
покинул ее, не сказав ни слова. Что она после этого могла обо
мне подумать?
- Что, что - надо полагать, она поняла, что у тебя были
свои основания на то, чтобы уйти, так же как у нее есть свои,
чтобы ждать твоего возвращения. Я проехал пол-Англии, повсюду
справляясь о тебе, - и все это по ее просьбе. Тебе этого мало?
- Я думал, что уже никогда не смогу вернуться, -
промолвил Люк, оглядываясь на уходившую за горизонт
длинную-длинную дорогу. Он действительно не рассчитывал когда
бы то ни было возвратиться даже в Шрусбери, не говоря уже о
далеком маноре на юге. Hо все обернулось иначе и теперь он ехал
верхом рядом с этим невесть откуда взявшимся Оливье,
направляясь в аббатство. По узенькому деревянному мостику они
пересекли Меол - тот самый ручей, через который Люк перебрался
вброд, покидая обитель, и, миновав мельничный пруд, въехали в
монастырские ворота. Там они спешились, и шерифский конюх, не
теряя понапрасну времени, повел лошадей в стойло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63