Не мог не быть! Это ведь его люди погибли, когда твою мать похищали?
– Несомненно.
– И много лет спустя, когда он был свободен и не связан заботой о подопечном, он оказывается в Бельмарке в тот самый – или почти тот самый – день, когда убили твоего отца. Твой отел хорошо фехтовал?
– Не по айронхолльским меркам.
– Шестнадцать лет с Амброзом. Знаешь, как называется меч Монпурса?
Рейдер удивленно посмотрел на него. В лучах восходящего солнца щетина на его подбородке сияла полированной медью.
– «Коготь». А что?
– Ничего, просто мы все это знаем, – несколько минут Овод ехал молча, размышляя. – Меч Хоэра называется «Смекалка», а Дюрандаля – «Харвест». Ничего особенного, но мы все это знаем. Монпурс наверняка служил под командой этого Йорика. Ты можешь поверить, чтобы ни он, ни Амброз не вспомнили нынче ночью название его меча?
– Я всего лишь глупый бельский пират, – сказал Рейдер.
5
Богатый, надежно укрытый неприступными стенами, Ломут оставался крупнейшим морским портом Шивиаля до третьего года Бельской войны, когда король Эйлед захватил его. Это случилось во время одного из молниеносных рейдов, которыми он славился, и он удерживал его на протяжении двух месяцев, какие бы силы ни посылал против него король Тайссон. За это время он выгреб из него все до последней серебряной ложки, а пленных вывозил тысячами. Потом он сжег его и уплыл восвояси целым и невредимым. Ломут отстроился и снова стал крупным портом, но уже не тем, каким был прежде.
– Единственное, о чем я тебя прошу, – заметил Рейдер, когда они въезжали в южные ворота, – это не упоминать, чей я сын.
– Но почему? – с горечью удивился Овод. – У тебя ведь есть я, чтобы тебя защищать.
Его подопечный смерил его оценивающим взглядом.
– До сих пор ты справлялся очень хорошо. Я над тобой не смеюсь, дружище. Я просто потрясен. – Он всегда хорошо умел утешить в трудную минуту, но прежде Овод и не догадывался, какой он хороший лжец.
Улицы за воротами оказались узкими, забитыми людьми, лошадьми, телегами, завораживающими вывесками, шумом, хламом, вонью, ароматами, криками уличных торговцев, голубями, каретами, помоечными псами, а также детьми, то и дело норовившими броситься под копыта. Нескольких минут Ломута оказалось достаточно, чтобы Оводу хотелось визжать и тащить своего подопечного прочь отсюда за шиворот.
Рыжая шевелюра Рейдера вызвала несколько хмурых взглядов, но в целом на приезжих не обращали особого внимания. Редкое исключение составляли только молодые женщины, чьи взгляды неизменно задерживались на долговязом, бельского вида всаднике, а иногда и на его спутнике. Если не считать дочерей рудокопов из Торуэлла – которых всегда хорошо охраняли, – эти были почти первыми девушками, которых оба видели за последние пять лет. Впрочем, прежде девушки их не интересовали. Сейчас все изменилось. Голова Рейдера вертелась из стороны в сторону, как флюгер, и даже Овод то и дело отвлекался, глядя на них.
– Первым делом мы… Глянь-ка!
– Ты еще слишком молод, чтобы понять. И говори почтительнее, обращаясь к своему подопечному, и – уау! Ты только посмотри сюда!
– Тогда умри, вот и увидишь, забочусь ли я.
– Только после тебя. Ладно, что делаем дальше?
Оба устали от долгого сидения в седле и проголодались – особенно Овод, последняя трапеза которого осталась на месте убийства Жанвира, – но Рейдер высказал предположение, что, судя по уровню воды, до отплытия последнего корабля осталось не больше двух часов, так что времени у них было в обрез. Королевские гонцы могли прибыть со следующим приливом, а потом люди шерифа начнут охоту на рыжеволосого мужчину и мальчишку, вооруженных мечами с кошачьим глазом.
– Продадим лошадей? – предложил Рейдер.
– На них королевские клейма. Тебя просто повесят на городской стене.
– Но не можем же мы просто бросить этих кляч на улице!
Можно было, конечно, поступить и так, но им не составило труда спешиться на конюшенном дворе гостиницы, приказать мальчишке хорошенько присмотреть за ними и задать овса, вслед за чем Овод с подопечным прошли в гостиницу и вышли на улицу через парадный вход.
Стоило им спуститься на землю, как толпы показались куда опаснее. Любой мужчина, женщина и даже ребенок, казалось, прятали за спиной кинжал и фанатично ненавидели бельцев. За каждой дверью таился убийца. Каждая уличная собака была бешеной. Как только Клинкам удается сохранять рассудок?
– Теперь продадим меч? – спросил Рейдер, не спуская взгляда с пышной блондинки, покупавшей гуся в мясной лавке.
– Нет. Любого, носящего в Шивиале меч с кошачьим глазом, рано или поздно допросят. И потом, за границей за него дадут больше. Теперь мы найдем ювелирную лавку, и ты продашь это кольцо.
Рейдер вздохнул и отвел взгляд.
– Почему я?
– Потому, что ты высок, хорош собой и внешность имеешь романтическую. Если это попытаюсь сделать я, они решат, что я украл его у матери.
Как выяснилось, Рейдер унаследовал навыки предков по части торговли краденым добром. Ювелир оказался сморщенным, подозрительным человечком, который вел свои дела в хорошо освещенной каморке за стальной решеткой. Он бросил на предложенное ему кольцо быстрый взгляд и отвернулся.
– Две кроны, и считайте, что я сегодня необычно щедр.
– Две тысячи, – возразил Рейдер. – Я тоже.
Ювелир внимательнее присмотрелся к этим неряшливо одетым юнцам, потом к кольцу, поднял его к свету, повертел в пальцах, посмотрел на него через лупу.
– Подделка, конечно, но неплохая. Восемь крон. Берите или проваливайте.
– Две тысячи пятьсот. Ты отнимаешь у меня время.
Чуть позже, когда ювелир поднял цену до сотни, а Рейдер вернулся к двум тысячам, Овод толкнул его локтем.
– Она с тебя шкуру спустит, – заметил он с надеждой в голосе.
Его спутник даже не моргнул.
– Там, откуда взялась эта штука, еще много всякого разного.
В Ордене свято верили в то, что побочным эффектом Уз является фантастический успех Клинков у женщин. Похоже, это было не так уж далеко от правды, поскольку это мнение разделяла – не обязательно одобрительно – большая часть населения Шивиаля. Ювелиру позволили заметить рукояти с кошачьими глазами.
Следующие полчаса накал торга повышался и понижался, тогда как вода в гавани неуклонно убывала. Овод умирал от этой пытки. Но, должно быть, ему удавалось неплохо скрывать свое нетерпение, ибо Рейдеру удалось сторговаться на цене в 1145 золотых крон. Спускаясь по скрипучей лестнице, он буркнул, что этот – он выругался по-бельски – ублюдок выручит на этом не одну тысячу.
– Я бы принял его первое предложение, – признался Овод. – Откуда ты знал, что это настоящий изумруд?
– Я увидел его глаза. У него зрачки сделались размером с винные бочки. – Рейдер задержался на пороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
– Несомненно.
– И много лет спустя, когда он был свободен и не связан заботой о подопечном, он оказывается в Бельмарке в тот самый – или почти тот самый – день, когда убили твоего отца. Твой отел хорошо фехтовал?
– Не по айронхолльским меркам.
– Шестнадцать лет с Амброзом. Знаешь, как называется меч Монпурса?
Рейдер удивленно посмотрел на него. В лучах восходящего солнца щетина на его подбородке сияла полированной медью.
– «Коготь». А что?
– Ничего, просто мы все это знаем, – несколько минут Овод ехал молча, размышляя. – Меч Хоэра называется «Смекалка», а Дюрандаля – «Харвест». Ничего особенного, но мы все это знаем. Монпурс наверняка служил под командой этого Йорика. Ты можешь поверить, чтобы ни он, ни Амброз не вспомнили нынче ночью название его меча?
– Я всего лишь глупый бельский пират, – сказал Рейдер.
5
Богатый, надежно укрытый неприступными стенами, Ломут оставался крупнейшим морским портом Шивиаля до третьего года Бельской войны, когда король Эйлед захватил его. Это случилось во время одного из молниеносных рейдов, которыми он славился, и он удерживал его на протяжении двух месяцев, какие бы силы ни посылал против него король Тайссон. За это время он выгреб из него все до последней серебряной ложки, а пленных вывозил тысячами. Потом он сжег его и уплыл восвояси целым и невредимым. Ломут отстроился и снова стал крупным портом, но уже не тем, каким был прежде.
– Единственное, о чем я тебя прошу, – заметил Рейдер, когда они въезжали в южные ворота, – это не упоминать, чей я сын.
– Но почему? – с горечью удивился Овод. – У тебя ведь есть я, чтобы тебя защищать.
Его подопечный смерил его оценивающим взглядом.
– До сих пор ты справлялся очень хорошо. Я над тобой не смеюсь, дружище. Я просто потрясен. – Он всегда хорошо умел утешить в трудную минуту, но прежде Овод и не догадывался, какой он хороший лжец.
Улицы за воротами оказались узкими, забитыми людьми, лошадьми, телегами, завораживающими вывесками, шумом, хламом, вонью, ароматами, криками уличных торговцев, голубями, каретами, помоечными псами, а также детьми, то и дело норовившими броситься под копыта. Нескольких минут Ломута оказалось достаточно, чтобы Оводу хотелось визжать и тащить своего подопечного прочь отсюда за шиворот.
Рыжая шевелюра Рейдера вызвала несколько хмурых взглядов, но в целом на приезжих не обращали особого внимания. Редкое исключение составляли только молодые женщины, чьи взгляды неизменно задерживались на долговязом, бельского вида всаднике, а иногда и на его спутнике. Если не считать дочерей рудокопов из Торуэлла – которых всегда хорошо охраняли, – эти были почти первыми девушками, которых оба видели за последние пять лет. Впрочем, прежде девушки их не интересовали. Сейчас все изменилось. Голова Рейдера вертелась из стороны в сторону, как флюгер, и даже Овод то и дело отвлекался, глядя на них.
– Первым делом мы… Глянь-ка!
– Ты еще слишком молод, чтобы понять. И говори почтительнее, обращаясь к своему подопечному, и – уау! Ты только посмотри сюда!
– Тогда умри, вот и увидишь, забочусь ли я.
– Только после тебя. Ладно, что делаем дальше?
Оба устали от долгого сидения в седле и проголодались – особенно Овод, последняя трапеза которого осталась на месте убийства Жанвира, – но Рейдер высказал предположение, что, судя по уровню воды, до отплытия последнего корабля осталось не больше двух часов, так что времени у них было в обрез. Королевские гонцы могли прибыть со следующим приливом, а потом люди шерифа начнут охоту на рыжеволосого мужчину и мальчишку, вооруженных мечами с кошачьим глазом.
– Продадим лошадей? – предложил Рейдер.
– На них королевские клейма. Тебя просто повесят на городской стене.
– Но не можем же мы просто бросить этих кляч на улице!
Можно было, конечно, поступить и так, но им не составило труда спешиться на конюшенном дворе гостиницы, приказать мальчишке хорошенько присмотреть за ними и задать овса, вслед за чем Овод с подопечным прошли в гостиницу и вышли на улицу через парадный вход.
Стоило им спуститься на землю, как толпы показались куда опаснее. Любой мужчина, женщина и даже ребенок, казалось, прятали за спиной кинжал и фанатично ненавидели бельцев. За каждой дверью таился убийца. Каждая уличная собака была бешеной. Как только Клинкам удается сохранять рассудок?
– Теперь продадим меч? – спросил Рейдер, не спуская взгляда с пышной блондинки, покупавшей гуся в мясной лавке.
– Нет. Любого, носящего в Шивиале меч с кошачьим глазом, рано или поздно допросят. И потом, за границей за него дадут больше. Теперь мы найдем ювелирную лавку, и ты продашь это кольцо.
Рейдер вздохнул и отвел взгляд.
– Почему я?
– Потому, что ты высок, хорош собой и внешность имеешь романтическую. Если это попытаюсь сделать я, они решат, что я украл его у матери.
Как выяснилось, Рейдер унаследовал навыки предков по части торговли краденым добром. Ювелир оказался сморщенным, подозрительным человечком, который вел свои дела в хорошо освещенной каморке за стальной решеткой. Он бросил на предложенное ему кольцо быстрый взгляд и отвернулся.
– Две кроны, и считайте, что я сегодня необычно щедр.
– Две тысячи, – возразил Рейдер. – Я тоже.
Ювелир внимательнее присмотрелся к этим неряшливо одетым юнцам, потом к кольцу, поднял его к свету, повертел в пальцах, посмотрел на него через лупу.
– Подделка, конечно, но неплохая. Восемь крон. Берите или проваливайте.
– Две тысячи пятьсот. Ты отнимаешь у меня время.
Чуть позже, когда ювелир поднял цену до сотни, а Рейдер вернулся к двум тысячам, Овод толкнул его локтем.
– Она с тебя шкуру спустит, – заметил он с надеждой в голосе.
Его спутник даже не моргнул.
– Там, откуда взялась эта штука, еще много всякого разного.
В Ордене свято верили в то, что побочным эффектом Уз является фантастический успех Клинков у женщин. Похоже, это было не так уж далеко от правды, поскольку это мнение разделяла – не обязательно одобрительно – большая часть населения Шивиаля. Ювелиру позволили заметить рукояти с кошачьими глазами.
Следующие полчаса накал торга повышался и понижался, тогда как вода в гавани неуклонно убывала. Овод умирал от этой пытки. Но, должно быть, ему удавалось неплохо скрывать свое нетерпение, ибо Рейдеру удалось сторговаться на цене в 1145 золотых крон. Спускаясь по скрипучей лестнице, он буркнул, что этот – он выругался по-бельски – ублюдок выручит на этом не одну тысячу.
– Я бы принял его первое предложение, – признался Овод. – Откуда ты знал, что это настоящий изумруд?
– Я увидел его глаза. У него зрачки сделались размером с винные бочки. – Рейдер задержался на пороге.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127