Мы все станем под твои знамена.
Овод сильно сомневался в том, что любой владелец торгового судна прервет плавание только для того, чтобы помочь приятелю сына, пусть даже сыну старого друга. С другой стороны, они же пираты… за ателинга можно содрать хороший выкуп. Амброз – тот наверняка видел его цену. Если Радгара можно использовать как знамя революции, из этого тоже можно извлечь прибыль. Может ли Клинок защищать своего подопечного от его друзей?
Радгар никак не откликнулся на предложение.
– И как моему жирному дядюшке удалось остаться на троне?
Эйлвин побарабанил грязными ногтями по столу.
– Потому что никто не бросал вызова, конечно. Похоже, никто из эрлов не может заручиться необходимой для этого поддержкой. Единственный, кто ерепенился, был Светманн – вскоре после смерти твоего отца.
– И что случилось со славным эрлом Светманном?
– Что бы ты думал? Когда собрался муут, все знали, что он проиграет, так что единственным поданным за него голосом был его собственный. Вряд ли это ему понравилось! И король выслал против него Большого Эдгара из Хюнингсюге, заплатив тому за то, чтобы смерть была как можно мучительнее – так говорят. Даже Светманн не заслужил такого.
Радгар задумчиво прикусил губу.
– Может, и заслужил. А что в самом Каттерстоу? Как относится фюрд к Сюневульфу в качестве эрла?
Фейн помрачнел и сделал большой глоток из кружки.
– Мы терпим его, потому что он король. Провинции это на руку – так и золота больше, и на других свысока поглядываешь. Не то чтобы над нами не посмеивались, что у нас эрл – бурдюк китового жира, но он ведь и их король.
– Каттерстоу хранит ему верность, пока он удерживает трон, так? А кто у него танист?
Эйлвин обеими руками поскреб свою спутанную шевелюру.
– Тебе это придется не по вкусу, Радгар.
– А ты попробуй.
– Вульфвер.
Радгар вздрогнул, словно от удара. Ему понадобилась минута на то, чтобы свыкнуться с этой новостью. Он покосился на Овода, пытаясь понять, что тот думает об этом, потом вздохнул.
– Я же говорил: последний раз, когда я видел своего любимого братца, он направлялся прямиком к Свеорнстанасу. Что он сделал – шагал по воде аки посуху?
– Не слыхал ничего такого. – Фейн задумчиво потер переносицу. – И если он казался чуть чище обычного, я слишком горевал по тебе, чтобы заметить это. Не припомню его у тебя на похоронах, но Сюневульф принял у него присягу таниста очень скоро после этого. Дня через два.
– И много ли задиристых фейнов бросали вызов милому Вульфи?
Вид у Эйлвина сделался еще более подавленный.
– Надо отдать ему должное, Радгар. Если ты веришь в то, что танист – лучший боец фюрда, – а многие верят… Не скажу, чтобы у нас не было одного или двух, способных одолеть его… Но он – крепкий орешек для любого.
– Не для меня.
Его друг удивленно зажмурился.
– Правда?
– Можешь поверить. А уж Овод одолеет его, не сходя с места. Верно, Овод?
Овод промолчал. Эйлвин блаженно рыгнул.
– Обыкновенно дуэль проводится на мечах, но вызываемый имеет право выбрать оружие. Как твой юный книхт владеет топором? Или голыми руками?
– Ах! Забудь. – Радгар скорбно улыбнулся. – Не слишком.
Эйлвин допил свою кружку и вытер рот грязным рукавом.
– Твой кузен не женат. Наплодил несколько ублюдков от фраллей, но ни одного настоящего наследника. Умно с его стороны, не так ли? Они с папашей – последние из Каттерингов, и с их смертью Каттерстоу может никогда больше не породить короля Бельмарка.
Овод подвинул свою нетронутую кружку бельцу, а себе забрал пустую. Он рвался на части. Порой он видел в моряке друга детства Радгара и восхищался его положительными качествами: преданностью, невероятной настойчивостью, искренней наивностью, готовностью оказать услугу. Его грубые манеры были всего лишь позой: как же, думать воину не пристало. Несмотря на ширину его плеч, под его буйной шевелюрой имелись и мозги, хотя интересы их лежали скорее в практической плоскости, и отвагу он наверняка ставил выше моральных качеств. Ему явно не хватало хорошей бани, но он скорее всего работал как мул много дней подряд. В чем-то он напоминал Бычехлыста – не самого интересного собеседника, но надежного как скала.
Однако это представление неожиданно сменялось другим, и тогда Оводу казалось, будто он смотрит на дикого зверя. Сколько изнасилований, краж, убийств на счету у этой обезьяны? Спроси его об этом, будет он отрицать их или, напротив, бахвалиться? Что хуже, Овод видел восхищение Радгара. К чему при всех айронхолльских навыках склоняется сын Эйледа? Ему хотелось кричать, удерживая его, но он знал, что любое сказанное им слово только усилит опасность.
Радгар тем временем, похоже, вносил поправки в свои размышления последних пяти лет.
– Я недооценил мастерство Хильфвера. Должно быть, он заговорил Вульфвера от воды так же, как заговорил меня от огня. Возможно, этот ублюдок просто пришел домой! Сколько раз мне еще убивать его?
Девица прошмыгнула мимо них поправить скатерть на соседнем столе, и Радгар кивнул ей, чтобы она наполнила кружки.
– Повтори-ка, – буркнул Эйлвин, – что все-таки случилось той ночью?
– Кто-то убил моих родителей, запер меня в спальне и поджег дом.
– Мой отец был маршалом, – произнес Эйлвин так угрожающе, что у Овода волосы едва не стали дыбом. – Ты говоришь, он пропустил в дом убийцу?
Радгар улыбнулся самой ослепительной из своих улыбок.
– Глядя на все твои дорогие мускулы, дружище, я бы в жизни не сказал ничего столь самоубийственного. Мне кажется, я могу сузить список подозреваемых до четырех человек. Первым в нем стоит Светманн или кто-то из его партии войны. Было уже слишком поздно срывать мирный договор, но он был амбициозен и понимал, что витаны никогда не поддержат его против папы. У меня нет ни малейшего представления, как он миновал часовых.
– Никто чужой не проходил мимо отца!
– Тогда что скажешь насчет Вульфвера? Его подхалимы всегда поклялись бы, что он не выходил из зала. Кстати, уж не вернулись ли и они тоже – Хенгест и Фрекфул?
– Не видел ни того, ни другого уже много лет. – Эйлвин деловито почесал в затылке. – Но и никаких скандалов с обвинениями не помню. Должно быть, кто-то заплатил их семьям.
– Не сомневаюсь, что Сюневульф. Но Вульфвер замечательный подозреваемый, ведь он ненавидел меня и знал, в какой комнате я сплю. Мы наверняка сделались бы соперниками, когда я вырос бы – так зачем позволять мне вырасти? Он становился танистом, поэтому от смерти отца тоже выигрывал.
– Можно узнать, проходил ли Вульфвер в дом. Кто следующий?
– Славный король Сюневульф. Он провожал нас с мамой домой, так что нам известно: он находился в доме. Он выиграл на этом более остальных – он стал королем.
– Он еще… – начал Эйлвин и осекся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Овод сильно сомневался в том, что любой владелец торгового судна прервет плавание только для того, чтобы помочь приятелю сына, пусть даже сыну старого друга. С другой стороны, они же пираты… за ателинга можно содрать хороший выкуп. Амброз – тот наверняка видел его цену. Если Радгара можно использовать как знамя революции, из этого тоже можно извлечь прибыль. Может ли Клинок защищать своего подопечного от его друзей?
Радгар никак не откликнулся на предложение.
– И как моему жирному дядюшке удалось остаться на троне?
Эйлвин побарабанил грязными ногтями по столу.
– Потому что никто не бросал вызова, конечно. Похоже, никто из эрлов не может заручиться необходимой для этого поддержкой. Единственный, кто ерепенился, был Светманн – вскоре после смерти твоего отца.
– И что случилось со славным эрлом Светманном?
– Что бы ты думал? Когда собрался муут, все знали, что он проиграет, так что единственным поданным за него голосом был его собственный. Вряд ли это ему понравилось! И король выслал против него Большого Эдгара из Хюнингсюге, заплатив тому за то, чтобы смерть была как можно мучительнее – так говорят. Даже Светманн не заслужил такого.
Радгар задумчиво прикусил губу.
– Может, и заслужил. А что в самом Каттерстоу? Как относится фюрд к Сюневульфу в качестве эрла?
Фейн помрачнел и сделал большой глоток из кружки.
– Мы терпим его, потому что он король. Провинции это на руку – так и золота больше, и на других свысока поглядываешь. Не то чтобы над нами не посмеивались, что у нас эрл – бурдюк китового жира, но он ведь и их король.
– Каттерстоу хранит ему верность, пока он удерживает трон, так? А кто у него танист?
Эйлвин обеими руками поскреб свою спутанную шевелюру.
– Тебе это придется не по вкусу, Радгар.
– А ты попробуй.
– Вульфвер.
Радгар вздрогнул, словно от удара. Ему понадобилась минута на то, чтобы свыкнуться с этой новостью. Он покосился на Овода, пытаясь понять, что тот думает об этом, потом вздохнул.
– Я же говорил: последний раз, когда я видел своего любимого братца, он направлялся прямиком к Свеорнстанасу. Что он сделал – шагал по воде аки посуху?
– Не слыхал ничего такого. – Фейн задумчиво потер переносицу. – И если он казался чуть чище обычного, я слишком горевал по тебе, чтобы заметить это. Не припомню его у тебя на похоронах, но Сюневульф принял у него присягу таниста очень скоро после этого. Дня через два.
– И много ли задиристых фейнов бросали вызов милому Вульфи?
Вид у Эйлвина сделался еще более подавленный.
– Надо отдать ему должное, Радгар. Если ты веришь в то, что танист – лучший боец фюрда, – а многие верят… Не скажу, чтобы у нас не было одного или двух, способных одолеть его… Но он – крепкий орешек для любого.
– Не для меня.
Его друг удивленно зажмурился.
– Правда?
– Можешь поверить. А уж Овод одолеет его, не сходя с места. Верно, Овод?
Овод промолчал. Эйлвин блаженно рыгнул.
– Обыкновенно дуэль проводится на мечах, но вызываемый имеет право выбрать оружие. Как твой юный книхт владеет топором? Или голыми руками?
– Ах! Забудь. – Радгар скорбно улыбнулся. – Не слишком.
Эйлвин допил свою кружку и вытер рот грязным рукавом.
– Твой кузен не женат. Наплодил несколько ублюдков от фраллей, но ни одного настоящего наследника. Умно с его стороны, не так ли? Они с папашей – последние из Каттерингов, и с их смертью Каттерстоу может никогда больше не породить короля Бельмарка.
Овод подвинул свою нетронутую кружку бельцу, а себе забрал пустую. Он рвался на части. Порой он видел в моряке друга детства Радгара и восхищался его положительными качествами: преданностью, невероятной настойчивостью, искренней наивностью, готовностью оказать услугу. Его грубые манеры были всего лишь позой: как же, думать воину не пристало. Несмотря на ширину его плеч, под его буйной шевелюрой имелись и мозги, хотя интересы их лежали скорее в практической плоскости, и отвагу он наверняка ставил выше моральных качеств. Ему явно не хватало хорошей бани, но он скорее всего работал как мул много дней подряд. В чем-то он напоминал Бычехлыста – не самого интересного собеседника, но надежного как скала.
Однако это представление неожиданно сменялось другим, и тогда Оводу казалось, будто он смотрит на дикого зверя. Сколько изнасилований, краж, убийств на счету у этой обезьяны? Спроси его об этом, будет он отрицать их или, напротив, бахвалиться? Что хуже, Овод видел восхищение Радгара. К чему при всех айронхолльских навыках склоняется сын Эйледа? Ему хотелось кричать, удерживая его, но он знал, что любое сказанное им слово только усилит опасность.
Радгар тем временем, похоже, вносил поправки в свои размышления последних пяти лет.
– Я недооценил мастерство Хильфвера. Должно быть, он заговорил Вульфвера от воды так же, как заговорил меня от огня. Возможно, этот ублюдок просто пришел домой! Сколько раз мне еще убивать его?
Девица прошмыгнула мимо них поправить скатерть на соседнем столе, и Радгар кивнул ей, чтобы она наполнила кружки.
– Повтори-ка, – буркнул Эйлвин, – что все-таки случилось той ночью?
– Кто-то убил моих родителей, запер меня в спальне и поджег дом.
– Мой отец был маршалом, – произнес Эйлвин так угрожающе, что у Овода волосы едва не стали дыбом. – Ты говоришь, он пропустил в дом убийцу?
Радгар улыбнулся самой ослепительной из своих улыбок.
– Глядя на все твои дорогие мускулы, дружище, я бы в жизни не сказал ничего столь самоубийственного. Мне кажется, я могу сузить список подозреваемых до четырех человек. Первым в нем стоит Светманн или кто-то из его партии войны. Было уже слишком поздно срывать мирный договор, но он был амбициозен и понимал, что витаны никогда не поддержат его против папы. У меня нет ни малейшего представления, как он миновал часовых.
– Никто чужой не проходил мимо отца!
– Тогда что скажешь насчет Вульфвера? Его подхалимы всегда поклялись бы, что он не выходил из зала. Кстати, уж не вернулись ли и они тоже – Хенгест и Фрекфул?
– Не видел ни того, ни другого уже много лет. – Эйлвин деловито почесал в затылке. – Но и никаких скандалов с обвинениями не помню. Должно быть, кто-то заплатил их семьям.
– Не сомневаюсь, что Сюневульф. Но Вульфвер замечательный подозреваемый, ведь он ненавидел меня и знал, в какой комнате я сплю. Мы наверняка сделались бы соперниками, когда я вырос бы – так зачем позволять мне вырасти? Он становился танистом, поэтому от смерти отца тоже выигрывал.
– Можно узнать, проходил ли Вульфвер в дом. Кто следующий?
– Славный король Сюневульф. Он провожал нас с мамой домой, так что нам известно: он находился в доме. Он выиграл на этом более остальных – он стал королем.
– Он еще… – начал Эйлвин и осекся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127