Они говорят, что их это не интересует, но когда их бросаешь на матрац, они тяжело дышат и раздвигают для тебя ноги через минуту. А как они возбуждаются…
Стивен проиграл битву за контроль над своим гневом и, схватив Макона за лацканы пиджака, с силой швырнул его на стену почты. Потом сильно ударил кулаком в солнечное сплетение.
Макон не то рассмеялся, не то задохнулся, согнувшись пополам и пытаясь вдохнуть.
— Твоя мать была такой же, — закашлялся он. — Она была маленькой горячей шлюшкой, которой нравилось забавляться с богатыми кавалерами.
Рука Стивена снова сжалась в кулак, но на этот раз он сдержался, понимая, что Макон хотел, чтобы его ударили. Он получал при этом какое-то извращенное удовольствие.
Полный презрения, Стивен повернулся, чтобы немедленно уйти.
— Через месяц ты будешь качаться на веревке, — крикнул ему вслед Макон. — A через девять месяцев после этого Эмма в муках будет рожать первого из моих ублюдков!
Стивен сжал рукоять кольта, но не вытащил его. Он шел дальше, притворяясь, что не слышит.
Но Макон вызвал в его воображении жуткие картины. В животе все переворачивалось, в горле появилась горечь.
Как всегда, мысль об Эмме была и спасением, и проклятием. Он мысленно увидел, как она смеялась, запихивая ему в рот кусок свадебного торта, и ускорил шаг. К тому времени, когда он увидел дом Хлои, светящийся в темноте, Стивен почти бежал.
Его поразило, что раньше он не дорожил своей жизнью, не думал о том, сохранит или потеряет ее. Теперь из-за Эммы, любимой женщины, каждый вздох и удар сердца стали драгоценными для него.
У калитки он решил оставить ее здесь, чтобы она избежала ужасов и опасностей, подобных желтой лихорадке, ожидающих их в Новом Орлеане. Но, дойдя до крыльца, понял, что не существует способа запретить ей следовать за ним.
Он собирался доверить ее заботам дедушки и Господа Бога. В деде он был совершенно уверен, но по своему опыту знал, что Бог несколько ненадежен.
Эмма стояла перед зеркалом во весь рост, одетая только в воздушную ночную рубашку, которую ей подарила Хлоя, и вспоминала о разговоре, который был у нее с опекуншей.
Сжимая руку Эммы, Хлоя тяжело вздохнула и сказала:
— Я всегда жалела, что не поехала следом за тем проклятым поездом и не заставила их отдать мне Лили. По крайней мере, вы бы росли вместе. Но, честно сказать, мне вполне хватало и одной дочери.
Эмма сказала Хлое, что понимает ее, и это было правдой.
Раздался легкий стук в дверь, и вошел Стивен.
— Я уж подумала, что ты один из тех мужей, которые проводят больше времени в салунах, чем дома, — заметила Эмма.
Под взглядом Стивена она ощутила, словно ее кожу протирали теплым, нежным маслом.
— Поверь, — тихо произнес он, — в следующие сорок или пятьдесят лет ты выяснишь, что я принадлежу к совершенно другому типу мужей.
Она чувствовала себя восхитительно беззащитной, стоя рядом с ним в прозрачной ночной рубашке, не скрывающей ее тела, и, когда Стивен швырнул пальто и шляпу на стул и заключил ее в объятия, она не могла дышать от волнения.
Она ослабила его галстук и положила руки ему на плечи.
— Я так рада, что ты подорвался в «Желтом чреве» в тот день, — сказала она. — Иначе я могла бы не встретить тебя.
Он медленно улыбнулся, глаза смеялись.
— Я бы предпочел познакомиться с вами на танцах, мисс Эмма. Или, может быть, в библиотеке.
Эмма не отводила от него глаз, когда ночная рубашка спустилась до талии, обнажив ее пышную грудь для ленивого обозрения Стивена. Он обвел кончиком пальца ее соски, наклонился и поцеловал ее в губы.
Сначала поцелуй был нежным и мягким, но только до тех пор, пока Эмма не обвила его шею руками и не коснулась языком его языка. Рубашка пеной упала вокруг ее голых ног, и она слабо вскрикнула.
Эмма вытащила его рубашку из брюк, а он расстегнул пряжку ремня. Она не заметила, как исчез ремень, сапоги, рубашка и брюки.
Стивен положил руку между ее бедер и раздвинул их. Она сделала глубокий вдох, когда его палец начал ласкать ее, и слабо застонала, когда пальцы проникли в нее.
— Стивен, — шепнула она.
Он снова поцеловал ее, покусывая нижнюю губу, а она что-то бессмысленно лепетала.
Стивен убрал руку, подвел Эмму к кровати и медленно вошел в ее естество сзади.
Его руки ласкали ее бедра, живот и грудь.
Движения уже были знакомы ей, но ощущения усиливались из-за новизны положения, таким первобытным способом ее брали впервые.
Эмма почувствовала, что вот-вот достигнет блаженства, как Стивен остановился и стал целовать ее лопатки и спину. Он так же, как и Эмма, тяжело дышал.
Эмма сердито выдохнула:
— Почему ты остановился?
— Хочу продлить удовольствие, — ответил он, и его бедра Снова начали медленное, сильное движение.
Наслаждение охватило Эмму, она вцепилась пальцами в покрывало, глаза расширились. Волны страсти накатывались на нее, заставляя содрогаться всем телом. Стивен держал ее груди, перебирая пальцами, пульсирующие соски, и тихий протяжный стон вырвался из ее горла.
Эмма затихла и обессиленная упала бы на кровать, если бы Стивен крепко не держал ее за бедра. Он быстро и сильно задвигался внутри нее и, к ее удивлению, когда Стивен застонал и наполнил ее теплом, ее тело содрогнулось в неожиданном отклике. Он отпустил ее, и она упала навзничь, уставившись невидящими глазами в потолок, грудь быстро поднималась и опускалась, когда она пыталась вдохнуть воздух, слезы хлынули из глаз, когда Стивен вытянулся рядом с ней.
Он пальцем смахнул их.
— Не надо, — попросил он.
— У нас так много, — потерянно прошептала Эмма. — Нам не позволят иметь так много…
— Ш-ш-ш, — сказал Стивен, целуя ее веки и губы. Но в глубине души он боялся, что она права, и Эмма понимала это.
ГЛАВА 19
Эмма комкала в руках отделанный кружевом носовой платок, когда раздался гудок паровоза и пассажирский поезд тронулся. Сидевший рядом с ней Стивен накрыл ее руку ладонью. Она подняла на него глаза.
— Ты в первый раз едешь в поезде с тех пор, как приехала из Чикаго? — мягко спросил он.
Эмма кивнула. Богу было известно, что она приходила на станцию почти каждую неделю за прошедшие семь лет, передавая объявления о розыске Лили и Каролины, которые уже стали взрослыми. Но почему-то поездка на «железном коне» всколыхнула сумятицу болезненных воспоминаний.
— Расскажи мне, — попросил Стивен, поднимая ее руку ко рту и покрывая ладонь нежными поцелуями.
Люди обычно не хотели слушать рассказы Эммы о том давнишнем путешествии. Они говорили что-нибудь вроде «Но все обошлось, и у тебя была хорошая жизнь, правда?» и «Не думай об этом. Забудь о прошлом». Даже Фултон, который, не появись Стивен, мог бы стать ее мужем, не поощрял ее рассказы о том, как ее разлучили с сестрами. Она посмотрела на Стивена в немом изумлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Стивен проиграл битву за контроль над своим гневом и, схватив Макона за лацканы пиджака, с силой швырнул его на стену почты. Потом сильно ударил кулаком в солнечное сплетение.
Макон не то рассмеялся, не то задохнулся, согнувшись пополам и пытаясь вдохнуть.
— Твоя мать была такой же, — закашлялся он. — Она была маленькой горячей шлюшкой, которой нравилось забавляться с богатыми кавалерами.
Рука Стивена снова сжалась в кулак, но на этот раз он сдержался, понимая, что Макон хотел, чтобы его ударили. Он получал при этом какое-то извращенное удовольствие.
Полный презрения, Стивен повернулся, чтобы немедленно уйти.
— Через месяц ты будешь качаться на веревке, — крикнул ему вслед Макон. — A через девять месяцев после этого Эмма в муках будет рожать первого из моих ублюдков!
Стивен сжал рукоять кольта, но не вытащил его. Он шел дальше, притворяясь, что не слышит.
Но Макон вызвал в его воображении жуткие картины. В животе все переворачивалось, в горле появилась горечь.
Как всегда, мысль об Эмме была и спасением, и проклятием. Он мысленно увидел, как она смеялась, запихивая ему в рот кусок свадебного торта, и ускорил шаг. К тому времени, когда он увидел дом Хлои, светящийся в темноте, Стивен почти бежал.
Его поразило, что раньше он не дорожил своей жизнью, не думал о том, сохранит или потеряет ее. Теперь из-за Эммы, любимой женщины, каждый вздох и удар сердца стали драгоценными для него.
У калитки он решил оставить ее здесь, чтобы она избежала ужасов и опасностей, подобных желтой лихорадке, ожидающих их в Новом Орлеане. Но, дойдя до крыльца, понял, что не существует способа запретить ей следовать за ним.
Он собирался доверить ее заботам дедушки и Господа Бога. В деде он был совершенно уверен, но по своему опыту знал, что Бог несколько ненадежен.
Эмма стояла перед зеркалом во весь рост, одетая только в воздушную ночную рубашку, которую ей подарила Хлоя, и вспоминала о разговоре, который был у нее с опекуншей.
Сжимая руку Эммы, Хлоя тяжело вздохнула и сказала:
— Я всегда жалела, что не поехала следом за тем проклятым поездом и не заставила их отдать мне Лили. По крайней мере, вы бы росли вместе. Но, честно сказать, мне вполне хватало и одной дочери.
Эмма сказала Хлое, что понимает ее, и это было правдой.
Раздался легкий стук в дверь, и вошел Стивен.
— Я уж подумала, что ты один из тех мужей, которые проводят больше времени в салунах, чем дома, — заметила Эмма.
Под взглядом Стивена она ощутила, словно ее кожу протирали теплым, нежным маслом.
— Поверь, — тихо произнес он, — в следующие сорок или пятьдесят лет ты выяснишь, что я принадлежу к совершенно другому типу мужей.
Она чувствовала себя восхитительно беззащитной, стоя рядом с ним в прозрачной ночной рубашке, не скрывающей ее тела, и, когда Стивен швырнул пальто и шляпу на стул и заключил ее в объятия, она не могла дышать от волнения.
Она ослабила его галстук и положила руки ему на плечи.
— Я так рада, что ты подорвался в «Желтом чреве» в тот день, — сказала она. — Иначе я могла бы не встретить тебя.
Он медленно улыбнулся, глаза смеялись.
— Я бы предпочел познакомиться с вами на танцах, мисс Эмма. Или, может быть, в библиотеке.
Эмма не отводила от него глаз, когда ночная рубашка спустилась до талии, обнажив ее пышную грудь для ленивого обозрения Стивена. Он обвел кончиком пальца ее соски, наклонился и поцеловал ее в губы.
Сначала поцелуй был нежным и мягким, но только до тех пор, пока Эмма не обвила его шею руками и не коснулась языком его языка. Рубашка пеной упала вокруг ее голых ног, и она слабо вскрикнула.
Эмма вытащила его рубашку из брюк, а он расстегнул пряжку ремня. Она не заметила, как исчез ремень, сапоги, рубашка и брюки.
Стивен положил руку между ее бедер и раздвинул их. Она сделала глубокий вдох, когда его палец начал ласкать ее, и слабо застонала, когда пальцы проникли в нее.
— Стивен, — шепнула она.
Он снова поцеловал ее, покусывая нижнюю губу, а она что-то бессмысленно лепетала.
Стивен убрал руку, подвел Эмму к кровати и медленно вошел в ее естество сзади.
Его руки ласкали ее бедра, живот и грудь.
Движения уже были знакомы ей, но ощущения усиливались из-за новизны положения, таким первобытным способом ее брали впервые.
Эмма почувствовала, что вот-вот достигнет блаженства, как Стивен остановился и стал целовать ее лопатки и спину. Он так же, как и Эмма, тяжело дышал.
Эмма сердито выдохнула:
— Почему ты остановился?
— Хочу продлить удовольствие, — ответил он, и его бедра Снова начали медленное, сильное движение.
Наслаждение охватило Эмму, она вцепилась пальцами в покрывало, глаза расширились. Волны страсти накатывались на нее, заставляя содрогаться всем телом. Стивен держал ее груди, перебирая пальцами, пульсирующие соски, и тихий протяжный стон вырвался из ее горла.
Эмма затихла и обессиленная упала бы на кровать, если бы Стивен крепко не держал ее за бедра. Он быстро и сильно задвигался внутри нее и, к ее удивлению, когда Стивен застонал и наполнил ее теплом, ее тело содрогнулось в неожиданном отклике. Он отпустил ее, и она упала навзничь, уставившись невидящими глазами в потолок, грудь быстро поднималась и опускалась, когда она пыталась вдохнуть воздух, слезы хлынули из глаз, когда Стивен вытянулся рядом с ней.
Он пальцем смахнул их.
— Не надо, — попросил он.
— У нас так много, — потерянно прошептала Эмма. — Нам не позволят иметь так много…
— Ш-ш-ш, — сказал Стивен, целуя ее веки и губы. Но в глубине души он боялся, что она права, и Эмма понимала это.
ГЛАВА 19
Эмма комкала в руках отделанный кружевом носовой платок, когда раздался гудок паровоза и пассажирский поезд тронулся. Сидевший рядом с ней Стивен накрыл ее руку ладонью. Она подняла на него глаза.
— Ты в первый раз едешь в поезде с тех пор, как приехала из Чикаго? — мягко спросил он.
Эмма кивнула. Богу было известно, что она приходила на станцию почти каждую неделю за прошедшие семь лет, передавая объявления о розыске Лили и Каролины, которые уже стали взрослыми. Но почему-то поездка на «железном коне» всколыхнула сумятицу болезненных воспоминаний.
— Расскажи мне, — попросил Стивен, поднимая ее руку ко рту и покрывая ладонь нежными поцелуями.
Люди обычно не хотели слушать рассказы Эммы о том давнишнем путешествии. Они говорили что-нибудь вроде «Но все обошлось, и у тебя была хорошая жизнь, правда?» и «Не думай об этом. Забудь о прошлом». Даже Фултон, который, не появись Стивен, мог бы стать ее мужем, не поощрял ее рассказы о том, как ее разлучили с сестрами. Она посмотрела на Стивена в немом изумлении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86