Резким движением Эйрик крепко ухватил ее, за подбородок и заставил заглянуть в бездонные озера своих глаз.
— Пойми меня правильно, леди. Не должно быть никаких контактов между тобой и Стивеном из Грейвли.
Идит ахнула, но не успела ничего ответить, как он продолжил уже более спокойным голосом:
— Если я когда-либо увижу, что ты хотя бы посмотришь на него с мольбой или коснешься его поганого тела, то, клянусь Святым Граалем, убью вас обоих голыми руками.
Сила ненависти, прозвучавшая в словах Эйрика, сначала поразила ее. Затем верх одержала ярость. Негодующе вскочив, она выпалила:
— Как ты смеешь даже предполагать, что у меня может быть что-то общее со Стивеном? Я уже говорила тебе о его подлом предательстве, о его сатанинских планах забрать у меня сына Джона. Ты оскорбляешь меня даже тем, что думаешь, будто я могу вынести его мерзкое прикосновение.
— Ты любила его когда-то, — обвиняющим тоном напомнил он.
Идит один раз уже все ему объяснила. И не собиралась повторяться.
Лицо Эйрика оставалось бесстрастным.
— Тебе не удастся обмануть меня со Стивеном, миледи. Никогда! Господь свидетель. Поклянись мне в этом.
Странное дело, он не требовал, чтобы она сторонилась других мужчин, — только Стивена. У нее-то есть причины ненавидеть Стивена. Но вот у Эйрика? Она открыла было рот, чтобы задать этот вопрос, однако жесткое выражение на его лице подсказало ей, что сейчас не время. Она откинулась назад, решив выяснить эту загадку позже.
— Даю тебе клятву, как честная женщина: я никогда не нарушу своего супружеского обета верности… ни со Стивеном из Грейвли… ни с каким-либо другим мужчиной.
Глубокие складки, собравшиеся у рта Эйрика, немного разгладились, но внезапно он схватил ее за запястье и прижал руку к твердой поверхности стола ладонью кверху. Она завороженно глядела, когда он слегка провел указательным пальцем взад и вперед по бледной коже ее запястья.
От легкого касания сладкий зуд чувственности пробежал вверх по руке, добрался до ее груди, заставив соски сжаться в крошечные комочки ноющей страсти. Идит резко вздохнула, встревоженная этим новым ощущением беспомощного томления. Она постаралась вырваться, однако Эйрик крепко держал руку.
Его голова изучающе наклонилась вперед, глаза сузились, пристально впившись в нее.
— Когда ты не хмуришься, то не выглядишь такой старой. Скажи, сколько тебе лет на самом деле? — спросил он подозрительным тоном.
Идит увидела, как глаза его затуманила пелена, и поняла, что прикосновение подействовало на него так же, как и на нее. Кажется, он явно поражен своей непонятной тягой к стареющей женщине. Слава всем святым, что в комнате полутемно. Прежде чем она сумела что-либо сказать или спрятать лицо от внимательного его взгляда, Эйрик внезапно достал из ножен, висевших у него на поясе, острый клинок.
Боже мой! Не собирается ли он ее прикончить просто из-за того, что почувствовал постыдную тягу к старой карге? Она ахнула и безуспешно попыталась снова выдернуть руку.
А дальше случилось самое неожиданное: он острым лезвием провел по ее запястью, затем по своему. Идит в шоке завороженно смотрела, как потекли тонкие струйки крови. Какое-то время они вместе наблюдали за ними; единственным звуком в комнате было их глубокое, усиленное эхом дыхание.
Осторожным движением он положил свою массивную руку поперек ее руки, и струйки крови смешались, а пульсы их слились, потом он пристально посмотрел ей в глаза и произнес твердым, хриплым голосом:
— Кровь от моей крови, я даю тебе клятву.
Идит неотрывно глядела на него, и ее сердце бешено колотилось. Матерь Божия! Он просто настоящий варвар, ведь все викинги варвары. И тем не менее она испытывала к нему неодолимую тягу, вся ее оборона таяла, и это пугало ее до глубины души.
Не замечая, казалось, ее волнения, Эйрик повернул свою руку так, чтобы их пальцы переплелись и сцепились, а запястье прижалось к запястью. Ее щекочущая ранка пульсировала, приобретая почти эротический ритм, резко вторивший ее бешено стучавшему сердцу.
О Боже!
— Теперь ты повтори эти слова, — хриплым голосом потребовал он, не давая ей высвободить руку из своей железной Хватки.
В напряженной тишине взгляды их скрестились. Она не могла вымолвить ни слова.
— Поклянись, Идит, — настойчиво проговорил Эйрик.
— Кровь от моей крови, я даю тебе клятву, — тихо повторила она.
Ее слова гулким эхом отозвались где-то глубоко в груди, отчего что-то в ней дрогнуло и стало расцветать, пугающе прекрасное, вызывая дрожь и восторг — будто орошенный прохладной росой бутон раскрывал свои лепестки.
Нет, все это совсем не походило на обычную брачную церемонию, которую совершает священник в присутствии родственников и друзей, торжественную, как и полагается быть ритуалу обручения. Все это было несравненно прекраснее, и интимность происходящего всколыхнула давно застывшую душу Идит.
— Ты считаешь, что это нас свяжет? — прошептала она наконец.
— Да, обязательно, — тихо ответил он.
Все еще крепко держа ее за руку, Эйрик вытащил кольцо из рубахи и надел его на безымянный палец ее правой руки.
— Это первый из моих подарков «арра» тебе. После обручения ты можешь надеть его на левую руку в знак того, что принимаешь свое новое положение — покорства и послушания. — На последних словах он засмеялся.
Идит протестующе подняла брови, но тут массивное золотое кольцо едва не соскользнуло на стол, она поспешно согнула пальцы и невольно залюбовалась великолепием его дара. Приглядевшись пристальней, она увидела, что на нем изображен ворон со сверкающими изумрудными глазами.
— Это кольцо моего деда.
Идит кивнула, понимая ценность подарка:
— Я никогда не слышала про «арра». Это означает «серьезные дары», верно?
— Да, обычай велит сделать три подарка невесте. Кольцо было первым. — Он протянул руку к лежавшему на столе свертку и, развернув, вручил ей расшитый шелком башмачок. — Это второй. Он принадлежал моей бабке Ауд.
— Только один? — со смехом спросила она, хотя в глубине души была растрогана, что Эйрик почтил ее такими фамильными реликвиями.
Он усмехнулся:
— Жениху полагается погладить им невесту по голове во время брачной церемонии. Вообще-то его должен был вручить мне твой отец, в знак передачи власти над тобой в мои руки.
— Ха! Мой отец никогда не пользовался такой властью надо мной. Я не допустила бы этого, даже если бы он и захотел.
Эйрик продолжал усмехаться:
— В брачную ночь другой башмачок кладется в изголовье брачного ложа, на стороне жениха, как знак того, что невеста принимает власть супруга.
Идит сунула башмачок в руки Эйрика.
— Забирай свой проклятый подарок. Вот кольцо, — с восхищением сказала она, не желая с ним расставаться, — я возьму, хотя и по-другому понимаю супружеское повиновение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102