Идит нервно облизала губы и поймала голодный взгляд, которым он проследил за движением ее языка. Можно себе представить, что он имел в виду под «сладкой пыткой».
— Не думай, что ты сможешь прыгать взад и вперед между постелью любовницы и моей. Как рогатая жаба.
— Рогатая жаба! Что ж, это наводит меня на интересные размышления. Но скажи мне, дорогая жена, что ты будешь делать, чтобы удержать меня в своей постели?
Она смерила его искоса недоверчивым взглядом и попыталась выдернуть руку из его железных пальцев, но без успеха.
— Будешь ли ты атаковать меня снова? — поддразнил он.
— Я не атаковала тебя.
— Ты права. Это было соблазнение. — При этом он не казался недовольным.
Она почувствовала, как ее лицо запылало, поскольку не могла ни отрицать его слова, ни совладать с бурными воспоминаниями о тех скандальных вещах, которые проделывала.
— Этого больше не случится, ведь теперь я знаю, что ты покинул мою постель ради Азы. И больше не стану заниматься с тобой любовью, даже если… даже если…
— … даже если я встану на четвереньки и буду сверкать голым задом? — договорил он за нее, снова напомнив ей свою историю.
— Даже тогда, — упрямо сказала она. Легкая улыбка заиграла в уголках его рта.
— А если я скажу тебе, что не делал этого? Она смущенно взглянула на него:
— Не делал чего?
— Не занимался с Азой любовью.
Сердце у Идит болезненно защемило, когда Эйрик облек в слова ее душевные муки.
— Ну, я рада, что ты заговорил об этом, Эйрик. Я-то думала, что несправедливо обошлась с тобой.
— О?
— До нашего обручения я сказала тебе, что ничего не имею против твоих любовниц, если ты проявишь в этом такт. И мне не следовало менять свои правила. Если ты действительно испытываешь нужду в…
— Ну-ка высунь язык, — резко потребовал Эйрик.
— Зачем? — спросила она, отодвигаясь от него.
— Чтобы я выдернул его из твоего болтливого рта, безмозглая женщина.
— Надо же! Я веду себя с тобой необычайно великодушно, а как ты поблагодарил меня за это? Черной неблагодарностью. Ты просто…
— Уймись, Идит.
— Нет, уж извини.
— Извинения принимаю.
— Уф!
— Я сказал Азе, что больше не могу с ней видеться. И если бы ты не болтала своим языком, а слушала меня, то давно бы уже узнала про это.
У Идит с надеждой забилось сердце.
— Ты сказал это до того, как переспал с ней, или после?
Он усмехнулся и сокрушенно покачал головой:
— Ни то и ни другое. Я оставил ей деньги, чтобы она открыла свое собственное дело и привела в порядок дом. И не прикасался к ее восхитительному телу ни разу. — Он наклонился вперед и легко провел губами по ее губам, дразня, возбуждая ее чувственность.
Сердце Идит бешено забилось. Большой палец Эйрика выписывал возбуждающие круги на ее запястье, за которое он продолжал держаться. Наверняка он ощущал бешено бившуюся на нем жилку.
— Ты возражаешь?
Она потрясла головой и прокашлялась.
— Не сомневаюсь, что мне придется продать очень много свечей, меда и браги, чтобы покрыть расходы, — заявила она, изо всех сил стараясь не поддаваться соблазнительным чарам его пальцев и жадных глаз.
Он тихо засмеялся:
— Опять ты язвишь, Идит! Нет, те деньги были вынуты из моего собственного кармана.
Тогда до ее сознания болезненно дошли другие слова Эйрика.
— Так, значит, у Азы восхитительное тело? — «Не сомневаюсь, что ее груди трясутся, как коровье вымя».
Ублюдок усмехнулся, и, несмотря на радость от хорошего известия, Идит почувствовала невыносимое желание стереть эту ухмылку хорошей пощечиной.
— Угу, — подтвердил он наконец с самодовольной ухмылкой. — А тебе не хочется узнать, почему я разорвал свои отношения с Азой?
Магнетическое притяжение светлых его глаз влекло се к нему, но она яростно сопротивлялась, чувствуя, как рушится оборона.
— Потому что нашел себе другую любовницу? — слабым голосом предположила она.
— Нет, — сказал он, и кончики его губ вздернулись кверху.
— Потому что Аза сделалась жирной и неряшливой… и… и ее груди больше не трясутся?
В ответ на ее грубые слова рот у Эйрика ошарашенно открылся. Не сразу он пришел в себя.
— Нет, Аза просто великолепна в своей красоте.
Желание ударить его по губам становилось все более настоятельным.
— Тогда почему?
— Потому что у меня есть жена, которая ужасно мне нравится, и в постели, и так. Конечно, если только она не сопротивляется моим приказаниям, не прикидывается старой каргой, не напускает на меня своих пчел, не язвит меня, не пристает со своими просьбами, не покушается на мою власть, не зовет меня грубыми именами, не…
Идит вытащила руку из его клешни и зажала ему рот, заставляя замолчать.
— Но ведь такое происходит все время, — с сокрушенным стоном признала она.
Он прижал ее пальцы к своим губам и стал покусывать и сосать их кончики, отчего она нежно и с восторгом вздохнула.
— Да, это так, — подтвердил он, — но я решил дать тебе время, чтобы ты переменила свой вредный характер, если…
— Если — что?
— … если по-прежнему будешь нравиться мне во всем остальном, — осторожно сказал он.
И Идит подумала, что ей не так уж трудно будет ему угодить «в остальном».
Джон, Лариса и Годрик взбежали вверх по ступенькам помоста и заговорили все разом. Босые и покрытые грязью, они пахли конюшней. В другой день Идит отругала бы их. Но сегодня это показалось ей не таким уж и важным.
Эмма встрепенулась на отцовских руках и засияла от удовольствия; ей явно хотелось быть вместе с другими детьми, но она боялась покинуть безопасные отцовские руки. Но потом вдруг спрыгнула с коленей Эйрика и побежала к человеку, вошедшему вслед за детьми. Это был Тайкир.
Одетый в тонкие штаны из шерсти и светло-коричневую рубаху длиной по колено и с коротким рукавом, Тайкир выглядел как свирепый и воинственный викинг. Длинные светлые волосы свисали на плечи, но были зачесаны на одну сторону, открывая щегольское золотое кольцо в ухе. Широкие металлические браслеты обхватывали огромные мускулы выше локтя. Он величественно направлялся к ним, прекрасно сознавая свою красоту.
— Милостивый Боже. Пожалуй, надо запереть всех девиц в замке, — пробормотала Идит.
— А ты меня называешь похотливым чурбаном! — подхватил ее мысль Эйрик, однако в его словах прозвучала нежность к брату.
— Дядя Тайкир! — со счастливой улыбкой завизжала Эмма и бросилась в его распростертые объятия. Обхватив тонкими ручками его шею, пока он кружился вместе с ней по залу, Эмма смеялась как всякий нормальный ребенок. Ее смех веселой трелью разлетался по сторонам и был слаще, чем мелодии арфы. И Идит наконец поверила, что Эмма действительно может поправиться.
Она радостно переглянулась с Эйриком.
Поднявшись с места, Идит одарила гостя приветственным поцелуем, а затем ударила по руке, когда он попытался ущипнуть ее за зад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102