— Я уже несколько дней тебя жду, — проворчал Эйрик. — Ты бы помог мне обучать военному искусству новых людей и объезжать дозором северные земли Равеншира.
Тайкир пожал плечами:
— В Йорке случился сильный шторм, и мои работники никак не могли до сегодняшнего дня отремонтировать корабль.
— Означает ли это, что ты нас снова покинешь, раз твой корабль готов к плаванью? — поинтересовалась Идит. Ей нравился ее новый брат по мужу, и при всех хлопотах с Эммой, которые появились сейчас у них с Эйриком, не говоря уж об их собственных стычках и ее муках из-за зловещего молчания витана, им не помешала бы малая толика жизнерадостности Тайкира.
Тайкир ухмыльнулся свойственным ему плутовским манером.
— Ну, если бы я знал, что без меня вы так скучаете, то давно бы вернулся. Видимо, я не смог как следует научить Эйрика, как сделать женщину надолго… счастливой. — И он весело взглянул на своего нахмурившегося брата.
— Присядь, Тайкир, — пробормотал Эйрик, — а то я задам тебе несколько уроков, чтобы ты научился уважать брата.
— Ха! — сказал Тайкир, пытаясь устроиться на соседнем с ними стуле. Это было нелегко, поскольку Эмма вцепилась в него мертвой хваткой — обвив руками шею, а ногами талию.
Идит встала и протянула руки к Эмме, но малышка яростно затрясла головой и еще крепче вцепилась в него, пропищав:
— Дядя Тайкир!
— Женщины любят меня вне зависимости от возраста, — бесстыдно похвастался Тайкир. — Но послушай, милая, — нежно добавил он, гладя худенькие плечи девочки, — мне нужно сходить в уборную. Пока ступай к папе.
Эмма решительно затрясла головой.
Эйрик взглянул на Идит с просиявшим лицом, словно его внезапно осенила счастливая мысль. Он встал, положил ей руку на плечо и посмотрел на Тайкира.
— Ты ведь не любишь спать один, братец, — сказал он льстиво. — Позволь предложить тебе новую подружку, чтобы не было скучно. — Он показал на Эмму, которая радостно улыбнулась, явно не возражая, чтобы дядя Тайкир занял место отца или мачехи.
— А для тебя, моя леди супруга, — произнес Эйрик, поворачиваясь к Идит, — кое-что найдется. — Пошарив в складках туники и рубахи, он наконец извлек помятое зеленое перышко.
— Что? — переспросила Идит, недоуменно наклонив голову, когда Эйрик положил ей на ладонь перо попугая.
В глазах у Эйрика вспыхнули озорные огоньки.
— Поскольку я покинул тебя в брачную ночь и поскольку с тех пор у нас не находилось для себя времени, — заявил он низким, хриплым голосом ей на ухо, — я разрешаю тебе считать эту ночь нашей свадебной.
— Разрешаешь? — с запинкой вымолвила Идит, затем поглядела на перо. — А это?
— Это подарок невесте.
— Подарок невесте? — захохотал Тайкир. — Что же это за подарок? Ты стал прижимистым на старости лет, братец.
Эйрик пропустил насмешку брата мимо ушей и взял Идит за руку. Его глаза светились скрытым намеком.
— Помнишь перо, которое я показал тебе однажды в нашей спальне, и мое обещание, что упражнение продолжится? — ласково сказал он, проводя пером по ее губам в напоминание о том, что он проделывал в тот раз. — Вот время и пришло, Идит.
И не успела она воспротивиться, как он подхватил ее на руки и понес вниз с помоста. Она извивалась и сопротивлялась, а Тайкир и его люди усмехались и отпускали им вслед сальные шуточки.
— Ты поистине противный чурбан.
— Согласен.
— И бесстыдный деревенщина.
— Да.
— Развратный негодяй.
— Совершенно верно.
— И… э…
— Не забудь про рогатую жабу.
Идит пыталась вырваться из его рук, но он крепко держал ее в объятиях. Затем крикнул через плечо:
— Доброй ночи вам всем! Увидимся утром.
— Утром! — запищала Идит, прекращая борьбу и зарываясь запылавшим лицом ему в плечо. — Ведь еще даже вечер не наступил.
— Да, — сказал он, улыбаясь с крайне довольным видом. И добавил голосом, полным сладких обещаний: — Мне ведь предстоит одолеть двенадцать экстазов, поэтому я хочу сделать ранний старт.
— Две… двенадцать! Ох, ты просто неистовый самец!
— Да. Это одно из тех качеств, которые ценят во мне женщины.
Когда они оказались в спальне, запищал Абдул:
— Противный чурбан. Авк. Большая беда. Авк. Поцелуй меня в зад. Авк. — Не колеблясь, Эйрик взял клетку и вынес ее в коридор, несмотря на злобные крики птицы.
Затем, когда дверь за ними закрылась, Эйрик стал зажигать множество восковых свечей, расставленных по комнате. Сердце у Идит билось так громко, что он мог слышать его в другом конце комнаты. Она прислонилась к закрытой двери, и у нее кружилась голова от бурления в крови, а руки и ноги налились свинцовой тяжестью.
«О Господи».
— Зачем тебе сейчас свечи? Ведь на улице день, — нервно заметила она, все еще не отходя от двери.
— Да, но ведь ты знаешь, что у меня нелады со зрением. И я хочу сегодня увидеть все. — И он снова сверкнул на нее своей очередной обворожительной улыбкой.
«О Господи».
— Когда тебе хочется, ты все прекрасно видишь. Известно ли тебе, сколько стоят эти свечи? — проворчала она, нерешительно пытаясь найти тему для разговора, чтобы справиться с внезапной робостью, нахлынувшей на нее, как только захлопнулась дверь.
— А известно ли тебе, что мне на это наплевать?
Она стала было укорять Эйрика за такую расточительность, но замолкла, увидев, как он запрыгал на одной ноге, потом на другой, — это он снимал башмаки, после чего стал стягивать через голову рубаху. Глаза его сверкали диким огнем, он неотрывно смотрел на нее. Не в силах отвести от него взора, она смотрела, как он развязал штаны и сбросил на устилавший пол тростник, а потом небрежно перешагнул через них.
Без стеснения взяв в руку свое затвердевшее орудие любви, он сказал низким, сдавленным голосом:
— Ты видишь, как сильно я хочу тебя, жена? Хочешь ли ты меня хоть вполовину этого?
Вдвое сильней, подумала Идит, чувствуя в потайной своей сердцевине горячий, липкий сок. «О Господи».
— Разденься, Идит, — попросил он тихо и хрипло. — Я хочу посмотреть, как ты раздеваешься.
Идит удивлялась себе, как легко согласилась на его просьбу. Робко сделав несколько шагов от двери, она развязала пояс своей гунны, и та упала на пол. Пальцами ног сбросила кожаные башмаки, а потом сняла тунику и нижнюю рубашку.
Ей бы смутиться, когда она, обнаженная, предстала перед мужчиной, но этого не случилось. Эйрик был не просто мужчина. Он был ее муж. А удовольствие, которое она видела на его лице, когда его глаза шарили по ее телу, радовало ее.
— Ты прекрасна, Идит, — сипло прошептал он. И Идит вправду почувствовала себя красавицей, впервые за много, много лет.
— Дотронься пальцами до сосков, Идит, — попросил он, все еще не приближаясь к ней. — И представь, что это я тебя трогаю. Мне хочется увидеть наслаждение на твоем лице.
— О, — тихо прошептала она, но сделала так, как он просил, и едва не пошатнулась от острого желания, которым налились ее груди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102