Вид у него был усталый и окоченевший, что, впрочем, неудивительно.
Парни не обратили на вновь прибывшего никакого внимания.
— За амбаром нет печки, — возразил Василек.
— Да-да, так что помните об этом, когда вздумаете болтать всякую мерзость, — буркнул Вандервурт.
Элвин заметил, как Мок Берри искоса поглядел на теплую печку, однако приблизиться к ней не посмел. Ни один человек в здравом уме и твердой памяти не станет шарахаться в морозный день от теплой печи, но Мок Берри знал, что есть вещи похуже холода. Поэтому он прямиком направился к стойке.
Вандервурт наверняка видел его, но, похоже, вниманием хозяина лавки всецело завладели Мартин и Василек, которые задавали Артуру Стюарту коварные вопросы из области правописания. На Мока Берри Вандервурт даже не оглянулся.
— Сасквахенния, — сказал Василек.
— С-А-С-К-В-А-Х-Е-Н-Н-И-Я, — повторил Артур.
— Могу поспорить, этот пацан выиграет любое соревнование по правописанию, — воскликнул Вандервурт.
— К вам посетитель, — напомнил Элвин.
Вандервурт медленно, очень медленно повернулся и бесстрастно воззрился на Мока Берри. Двигаясь так же неторопливо, хозяин лавки подошел к стойке и встал перед Моком Берри.
— Пожалуйста, мне два фунта муки и двенадцать футов полудюймовой веревки, — сказал Мок.
— Слышали? — громко спросил Василек. — Клянусь чем угодно, он собирается обваляться в муке, а потом повеситься.
— Как пишется «самоубийство»? — обратился к Артуру Мартин.
— С-А-М-О-У-Б-И-Й-С-Т-В-О, — по буквам продиктовал Артур Стюарт.
— В кредит не даем, — процедил Вандервурт.
Мок положил на стойку несколько монеток. Вандервурт с минуту молча изучал их.
— Шесть футов веревки, — наконец промолвил он.
Мок ничего не ответил.
Вандервурт тоже молчал.
Элвин видел, что денег, которые дал Мок, сполна хватит на покупку, да еще останется. Он не мог поверить глазам — Вандервурт специально повышал свои цены для человека, который пусть и был беден, но работал не меньше всех остальных в городе. Однако теперь Элвин постепенно начал понимать, почему Мок никак не выберется из нужды. Протестовать против несправедливости было бессмысленно, но по крайней мере Элвин мог сделать для Мока то же самое, что некогда Гораций Гестер сделал для него, — он мог заставить Вандервурта посмотреть правде в глаза. Хватит ему притворяться честным. Поэтому Элвин достал из-за пазухи бумажку, которую Вандервурт только что написал для него, и положил ее на стойку.
— Извините, но я не знал, что здесь не дают в кредит, — сказал Элвин. — Наверное, придется вернуться к тетушке Гестер за деньгами.
Вандервурт взглянул на Элвина. Теперь он должен либо отправить Элвина за деньгами, либо признать, что Гестерам он в кредит дает, а Моку Берри — нет.
Естественно, он избрал иной выход из положения. Не произнеся ни слова, он ушел в заднюю комнату и взвесил два фунта муки, после чего отмерил двенадцать футов полудюймовой веревки. Вандервурт славился тем, что никогда и никого не обманывает, и всем было известно, что цену за свой товар он запрашивает справедливую, вот почему Элвин был ошеломлен, увидев, как он обошелся с Моком Берри.
Мок взял веревку, муку и направился к выходу.
— Ты сдачу забыл, — крикнул Вандервурт.
Мок обернулся, даже не пытаясь скрыть удивления. Он вернулся к стойке и молча смотрел, как Вандервурт отсчитывает ему десять центов и три пенни сдачи. Поколебавшись секунду, он смахнул монетки на ладонь и спрятал в карман.
— Спасибо вам, сэр, — ответил он и, хлопнув дверью, исчез в метели.
Вандервурт сердито — а может, с осуждением — взглянул на Элвина.
— Я не могу давать в кредит первому встречному-поперечному.
Элвин хотел ответить, что хозяин лавки мог бы отпускать товары по одинаковой цене и белым, и чернокожим, но он решил не ссориться с мистером Вандервуртом, который, в принципе, был не таким уж плохим человеком. Поэтому Элвин лишь дружелюбно улыбнулся.
— Я понимаю. Эти Берри, они ведь почти такие же бедняки, как я, — сказал он.
Вандервурт слегка расслабился, а это означало, что доброе мнение Элвина для него важнее, чем сведение счетов с юношей, который поставил его в неудобное положение.
— Видишь ли, Элвин, если они все сюда потянутся, моей торговле конец. Никто не возражает против присутствия твоего мальчика-полукровки — они все очень миленькие, пока не вырастут, — но, узнав, что в мой магазин заходит всякая беднота, горожане станут держаться от меня подальше.
— Насколько мне известно, Мок Берри всегда держит слово, — осторожно заметил Элвин. — И никто не посмел обвинить его в краже или другом преступлении.
— О нет, такого о нем никто не говорит…
— Что ж, я рад, что вы записали нас в число ваших клиентов, — улыбнулся Элвин.
— Ты только посмотри. Василек, — ухмыльнулся из угла Мартин. — По-моему, подмастерье Элвин бросил свое дело и решил стать проповедником. Ну-ка, малыш, как пишется «проповедник»?
— П-Р-О-П-О-В-Е-Д-Н-И-К.
Вандервурт, почувствовав, что дело приобретает дурной поворот, попытался сменить тему разговора.
— Как я уже говорил, Элвин, этот пацаненок, видно, лучше всех в стране знает правила правописания, а? И я вот подумал, а почему бы ему не записаться на соревнования по правописанию, которые должны состояться на следующей неделе? Мне кажется, он может принести Хатраку звание чемпиона. Я считаю, он и в соревнованиях штата победит.
— Как пишется «чемпионат»? — спросил Василек.
— Мисс Ларнер ни разу не говорила мне этого слова, — ответил Артур Стюарт.
— А ты сам догадайся, — предложил Элвин.
— Ч-Е-М, — начал Артур. — П-Е-О-Н-А-Т.
— Вроде правильно, — пожал плечами Василек.
— У тебя всегда были нелады с правописанием, — хмыкнул Мартин.
— А у тебя что, лучше выйдет? — спросил Вандервурт.
— Ну, зато я соревноваться не лезу, — отбрехался Мартин.
— А что такое соревнование по правописанию? — поинтересовался Артур Стюарт.
— Нам пора ехать, — перебил его Элвин, потому что знал: поскольку Артур Стюарт официально не учится в Хатракской грамматической школе, на соревнования ему ход закрыт. — Да, мистер Вандервурт, я съел у вас две печенины, сколько я должен?
— Ну, не буду же я с друзей брать деньги за какие-то две печенины, — улыбнулся Вандервурт.
— Я очень рад, сэр, что вы считаете меня своим другом, — искренне признался Элвин.
Чтобы вернуть хорошего человека на путь истинный, нужно сначала поймать его на чем-нибудь дурном, после чего все повернуть и назвать его своим другом. Этой истине Элвин научился давным-давно.
Элвин вновь замотал Артура Стюарта в шарфы, потом закутался сам и вывалился на мороз, сгибаясь под тяжелым мешком, в который были сложены товары, купленные у Вандервурта. Засунув мешок под скамейку, чтобы не занесло снегом, Элвин подсадил на повозку Артура Стюарта и вскарабкался следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Парни не обратили на вновь прибывшего никакого внимания.
— За амбаром нет печки, — возразил Василек.
— Да-да, так что помните об этом, когда вздумаете болтать всякую мерзость, — буркнул Вандервурт.
Элвин заметил, как Мок Берри искоса поглядел на теплую печку, однако приблизиться к ней не посмел. Ни один человек в здравом уме и твердой памяти не станет шарахаться в морозный день от теплой печи, но Мок Берри знал, что есть вещи похуже холода. Поэтому он прямиком направился к стойке.
Вандервурт наверняка видел его, но, похоже, вниманием хозяина лавки всецело завладели Мартин и Василек, которые задавали Артуру Стюарту коварные вопросы из области правописания. На Мока Берри Вандервурт даже не оглянулся.
— Сасквахенния, — сказал Василек.
— С-А-С-К-В-А-Х-Е-Н-Н-И-Я, — повторил Артур.
— Могу поспорить, этот пацан выиграет любое соревнование по правописанию, — воскликнул Вандервурт.
— К вам посетитель, — напомнил Элвин.
Вандервурт медленно, очень медленно повернулся и бесстрастно воззрился на Мока Берри. Двигаясь так же неторопливо, хозяин лавки подошел к стойке и встал перед Моком Берри.
— Пожалуйста, мне два фунта муки и двенадцать футов полудюймовой веревки, — сказал Мок.
— Слышали? — громко спросил Василек. — Клянусь чем угодно, он собирается обваляться в муке, а потом повеситься.
— Как пишется «самоубийство»? — обратился к Артуру Мартин.
— С-А-М-О-У-Б-И-Й-С-Т-В-О, — по буквам продиктовал Артур Стюарт.
— В кредит не даем, — процедил Вандервурт.
Мок положил на стойку несколько монеток. Вандервурт с минуту молча изучал их.
— Шесть футов веревки, — наконец промолвил он.
Мок ничего не ответил.
Вандервурт тоже молчал.
Элвин видел, что денег, которые дал Мок, сполна хватит на покупку, да еще останется. Он не мог поверить глазам — Вандервурт специально повышал свои цены для человека, который пусть и был беден, но работал не меньше всех остальных в городе. Однако теперь Элвин постепенно начал понимать, почему Мок никак не выберется из нужды. Протестовать против несправедливости было бессмысленно, но по крайней мере Элвин мог сделать для Мока то же самое, что некогда Гораций Гестер сделал для него, — он мог заставить Вандервурта посмотреть правде в глаза. Хватит ему притворяться честным. Поэтому Элвин достал из-за пазухи бумажку, которую Вандервурт только что написал для него, и положил ее на стойку.
— Извините, но я не знал, что здесь не дают в кредит, — сказал Элвин. — Наверное, придется вернуться к тетушке Гестер за деньгами.
Вандервурт взглянул на Элвина. Теперь он должен либо отправить Элвина за деньгами, либо признать, что Гестерам он в кредит дает, а Моку Берри — нет.
Естественно, он избрал иной выход из положения. Не произнеся ни слова, он ушел в заднюю комнату и взвесил два фунта муки, после чего отмерил двенадцать футов полудюймовой веревки. Вандервурт славился тем, что никогда и никого не обманывает, и всем было известно, что цену за свой товар он запрашивает справедливую, вот почему Элвин был ошеломлен, увидев, как он обошелся с Моком Берри.
Мок взял веревку, муку и направился к выходу.
— Ты сдачу забыл, — крикнул Вандервурт.
Мок обернулся, даже не пытаясь скрыть удивления. Он вернулся к стойке и молча смотрел, как Вандервурт отсчитывает ему десять центов и три пенни сдачи. Поколебавшись секунду, он смахнул монетки на ладонь и спрятал в карман.
— Спасибо вам, сэр, — ответил он и, хлопнув дверью, исчез в метели.
Вандервурт сердито — а может, с осуждением — взглянул на Элвина.
— Я не могу давать в кредит первому встречному-поперечному.
Элвин хотел ответить, что хозяин лавки мог бы отпускать товары по одинаковой цене и белым, и чернокожим, но он решил не ссориться с мистером Вандервуртом, который, в принципе, был не таким уж плохим человеком. Поэтому Элвин лишь дружелюбно улыбнулся.
— Я понимаю. Эти Берри, они ведь почти такие же бедняки, как я, — сказал он.
Вандервурт слегка расслабился, а это означало, что доброе мнение Элвина для него важнее, чем сведение счетов с юношей, который поставил его в неудобное положение.
— Видишь ли, Элвин, если они все сюда потянутся, моей торговле конец. Никто не возражает против присутствия твоего мальчика-полукровки — они все очень миленькие, пока не вырастут, — но, узнав, что в мой магазин заходит всякая беднота, горожане станут держаться от меня подальше.
— Насколько мне известно, Мок Берри всегда держит слово, — осторожно заметил Элвин. — И никто не посмел обвинить его в краже или другом преступлении.
— О нет, такого о нем никто не говорит…
— Что ж, я рад, что вы записали нас в число ваших клиентов, — улыбнулся Элвин.
— Ты только посмотри. Василек, — ухмыльнулся из угла Мартин. — По-моему, подмастерье Элвин бросил свое дело и решил стать проповедником. Ну-ка, малыш, как пишется «проповедник»?
— П-Р-О-П-О-В-Е-Д-Н-И-К.
Вандервурт, почувствовав, что дело приобретает дурной поворот, попытался сменить тему разговора.
— Как я уже говорил, Элвин, этот пацаненок, видно, лучше всех в стране знает правила правописания, а? И я вот подумал, а почему бы ему не записаться на соревнования по правописанию, которые должны состояться на следующей неделе? Мне кажется, он может принести Хатраку звание чемпиона. Я считаю, он и в соревнованиях штата победит.
— Как пишется «чемпионат»? — спросил Василек.
— Мисс Ларнер ни разу не говорила мне этого слова, — ответил Артур Стюарт.
— А ты сам догадайся, — предложил Элвин.
— Ч-Е-М, — начал Артур. — П-Е-О-Н-А-Т.
— Вроде правильно, — пожал плечами Василек.
— У тебя всегда были нелады с правописанием, — хмыкнул Мартин.
— А у тебя что, лучше выйдет? — спросил Вандервурт.
— Ну, зато я соревноваться не лезу, — отбрехался Мартин.
— А что такое соревнование по правописанию? — поинтересовался Артур Стюарт.
— Нам пора ехать, — перебил его Элвин, потому что знал: поскольку Артур Стюарт официально не учится в Хатракской грамматической школе, на соревнования ему ход закрыт. — Да, мистер Вандервурт, я съел у вас две печенины, сколько я должен?
— Ну, не буду же я с друзей брать деньги за какие-то две печенины, — улыбнулся Вандервурт.
— Я очень рад, сэр, что вы считаете меня своим другом, — искренне признался Элвин.
Чтобы вернуть хорошего человека на путь истинный, нужно сначала поймать его на чем-нибудь дурном, после чего все повернуть и назвать его своим другом. Этой истине Элвин научился давным-давно.
Элвин вновь замотал Артура Стюарта в шарфы, потом закутался сам и вывалился на мороз, сгибаясь под тяжелым мешком, в который были сложены товары, купленные у Вандервурта. Засунув мешок под скамейку, чтобы не занесло снегом, Элвин подсадил на повозку Артура Стюарта и вскарабкался следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108