Все существа были черными, а более точно сказать с такого расстояния не представлялось возможным. Что-то в их повадках и поступи…
— Собаки? — не веря своим глазам, спросил Талискер.
Из леса вышли новые тени. Они двигались так слаженно, словно повиновались единому приказу, словно их вела единая воля.
— Вот черт, — раздался знакомый голос с шотландским акцентом. Горец стоял за Талискером и тоже смотрел на лес. Они встретились в первый раз с тех пор, как Талискер достал камень Мирранон на площади.
— Псы, Малки.
— Да, черные псы. — Горец сплюнул вниз со стены. — Большие, сволочи, верно?
Талискер обернулся к другу и заметил, что по всей стене воины с ужасом смотрят на лес. Они молча стояли группками по двое или по трое. Многие молодые солдаты побледнели от страха, воины постарше выглядели сурово и решительно.
— Что это значит, дружище? — хриплым шепотом спросил Талискер.
Словно в ответ Малки снова кивнул в сторону леса, где собирались сотни псов. У Дункана волосы встали дыбом, когда черная волна медленно двинулась в сторону Руаннох Вера.
— Воины считают черного пса дурной приметой, — сказал горец. — Самой плохой из всех. Говорят, что увидеть черную собаку — к смерти. Каждая из них приходит за своей душой. На каждой написано имя.
Талискер снова окинул укрепления взглядом. Кругом царила такая тишина, что плеск волн о скалы, обычно приятный и успокаивающий, казался зловещим и многозначным.
— Но кто мог их послать, Малки? Случайно ведь не увидишь такую стаю, правда?
— Иди сюда, Дункан. — Горец поманил своего друга за собой. — Я тут порасспрашивал вчера вечером. Помнишь кораннидов — тварей, которые убили медведя и парня, который шел с Уной?
Талискер кивнул.
— Так вот, там их целая армия. Как в сказании Мориаса. Похоже, сил у них все прибывает, и никто не знает почему. И все же за этим стоит проклятый Корвус.
— Но Мориас сказал, что он в темнице, к тому же с тех пор прошло лет двести, если не больше. — Не успев договорить, Талискер понял, что двести лет — пустяк для бога. — Кроме того, он скован заклинанием.
— Да, но сестрица-то его свободна. Теперь Фирр — королева. Корвус управляет кораннидами ее руками. А она и рада, поганка гнилая.
Талискер едва не рассмеялся, услышав такое определение злобной сестрицы повелителя тьмы, однако Малки явно был сильно встревожен, да и общее настроение на укреплениях не располагало к веселью.
Неожиданно тяжкую тишину разорвал прекрасный звук, подхваченный и усиленный эхом. Макпьялута, принц орлов, сидел на стене, свесив ноги и нисколько не обращая внимания на высоту. Он играл на золотой свирели не длиннее его пальцев, летавших по ней в легком танце. Музыка рассеяла ужас, навеянный появлением черных собак, и, будто во власти новых чар, многие воины повернулись к лесу спиной.
— Как там леди Кира? — спросил Малки. — Говорят, ее кто-то заколдовал.
Талискер, тоже под властью музыки, ответил не сразу.
— Между нами говоря, приятель, это правда. Мориас сумел ее разбудить и все еще находится в ее покоях. Не радостное у него лицо, доложу тебе… Она похожа на… — Он огляделся по сторонам и закончил почти шепотом: — …на зомби.
— Как это?
— Жива, но… — Талискер поглядел в белое, безжизненное лицо Малки и решил не продолжать. — Не важно. Нас с Эоном послали посмотреть, что происходит, и доложить тану. Пора отправиться назад. Эти псы не радуют взор.
— Ты видел Чаплина?
— Да, — вздохнул Дункан. — Он с Мориасом. Сделай одолжение, Малки, присматривай за ним. Прикрывай мой тыл.
— За этим я и здесь. — Горец неожиданно коротко рассмеялся. — Ты ведь у нас занят одной рыжеволосой леди.
Талискер не привык к подобным разговорам. Ему доводилось слышать, как мужчины обсуждают своих возлюбленных такими словами, от которых его всегда коробило. Он слегка покраснел.
— Да… В общем-то…
Они спустились по лестнице, и Малки внимательно поглядел на друга.
— Я рад за тебя, Дункан. Она славная девушка.
— Это верно.
На сей раз Талискера без вопросов пропустили в спальню леди Киры, быть может, потому, что с ним был Эон, а тан ушел.
Кира сидела на постели, и вид у нее был недовольный. Она сразу не понравилась Талискеру, хоть он и не смог бы сказать почему. Рядом на краешке кровати сидел Мориас и тихонько беседовал с ней. До Дункана донесся обрывок разговора.
— Вспомни, Кира, это важно.
Чаплин, Улла и служанка дочери тана стояли возле кровати, явно чувствуя себя потерянными.
— Эон. — Кира протянула руку своему жениху.
На его лице нарисовалось неимоверное облегчение, и он бросился к невесте, опустился на колени и поцеловал ее руку. Потом застыл, будто пораженный молнией.
Малки положил руку на рукоять меча, но Эон — с немалым трудом — через секунду все же встал.
— Рад в-видеть в-вас в добром здравии, госп-пожа моя. — Его голос дрогнул, и воин обернулся к Мориасу в поисках поддержки. Сеаннах слегка нахмурился. — Я… Я должен отправиться к вашему отцу и доложить ему о происходящем.
Эон развернулся на каблуках и почти выбежал из комнаты, слегка толкнув Малки и Талискера. На его лице было написано отчаяние, в глазах стояли слезы.
— А теперь усни, — сказал Мориас Кире. — Сон исцелит тебя.
Словно во власти чар Кира опустилась на подушки и немедленно закрыла глаза.
Мориас поманил за собой всех в смежную комнату. Служанка осталась поправить одеяло.
— Что происходит, Мориас? Что случилось с Эоном?
Мориас ответил не сразу, а посмотрел на Уллу и взял ее за руку.
— Мне жаль, моя дорогая. Боюсь, что твоя сестра для нас потеряна. Понимаешь?
— Я буду следить за ней, сеаннах, — проговорила девушка сквозь слезы и заковыляла обратно в спальню.
— Она умирает? — спросил Чаплин. — Но, Мориас, я видел, как она проснулась… И ты сказал тану…
— Тан в первую очередь отец, Алессандро, — нетерпеливо оборвал его старик. — И пока теплится жизнь, есть надежда; по крайней мере я так думал. Увы, по правде…
— В чем дело? — вмешался Талискер. Мориас посмотрел ему в глаза.
— Это связано с тем, зачем тебя призвали. Вмешался Корвус. Смотри.
Из складок серой одежды он извлек черное перо длиной с человеческую ногу и толщиной стержня по меньшей мере с большой палец. Но не только размер отличал его от других — от пера исходили отчаяние, страх и ненависть.
— Ворона? — спросил Малки.
— Ворон, — ответил ему Талискер.
— Я нашел его в постели Киры, под подушкой, — устало проговорил Мориас. — Во сне к девушке приходил Корвус и осквернил ее душу. Когда Эон коснулся и поцеловал невесту, он почувствовал запах тьмы, исходящий от ее кожи.
— Но почему Корвус позволил ей вернуться? — снова задал вопрос Чаплин.
— Вижу, ты хорошо понял ситуацию, Алессандро; наверное, от суеверного народа твоего отца ты унаследовал особое чутье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
— Собаки? — не веря своим глазам, спросил Талискер.
Из леса вышли новые тени. Они двигались так слаженно, словно повиновались единому приказу, словно их вела единая воля.
— Вот черт, — раздался знакомый голос с шотландским акцентом. Горец стоял за Талискером и тоже смотрел на лес. Они встретились в первый раз с тех пор, как Талискер достал камень Мирранон на площади.
— Псы, Малки.
— Да, черные псы. — Горец сплюнул вниз со стены. — Большие, сволочи, верно?
Талискер обернулся к другу и заметил, что по всей стене воины с ужасом смотрят на лес. Они молча стояли группками по двое или по трое. Многие молодые солдаты побледнели от страха, воины постарше выглядели сурово и решительно.
— Что это значит, дружище? — хриплым шепотом спросил Талискер.
Словно в ответ Малки снова кивнул в сторону леса, где собирались сотни псов. У Дункана волосы встали дыбом, когда черная волна медленно двинулась в сторону Руаннох Вера.
— Воины считают черного пса дурной приметой, — сказал горец. — Самой плохой из всех. Говорят, что увидеть черную собаку — к смерти. Каждая из них приходит за своей душой. На каждой написано имя.
Талискер снова окинул укрепления взглядом. Кругом царила такая тишина, что плеск волн о скалы, обычно приятный и успокаивающий, казался зловещим и многозначным.
— Но кто мог их послать, Малки? Случайно ведь не увидишь такую стаю, правда?
— Иди сюда, Дункан. — Горец поманил своего друга за собой. — Я тут порасспрашивал вчера вечером. Помнишь кораннидов — тварей, которые убили медведя и парня, который шел с Уной?
Талискер кивнул.
— Так вот, там их целая армия. Как в сказании Мориаса. Похоже, сил у них все прибывает, и никто не знает почему. И все же за этим стоит проклятый Корвус.
— Но Мориас сказал, что он в темнице, к тому же с тех пор прошло лет двести, если не больше. — Не успев договорить, Талискер понял, что двести лет — пустяк для бога. — Кроме того, он скован заклинанием.
— Да, но сестрица-то его свободна. Теперь Фирр — королева. Корвус управляет кораннидами ее руками. А она и рада, поганка гнилая.
Талискер едва не рассмеялся, услышав такое определение злобной сестрицы повелителя тьмы, однако Малки явно был сильно встревожен, да и общее настроение на укреплениях не располагало к веселью.
Неожиданно тяжкую тишину разорвал прекрасный звук, подхваченный и усиленный эхом. Макпьялута, принц орлов, сидел на стене, свесив ноги и нисколько не обращая внимания на высоту. Он играл на золотой свирели не длиннее его пальцев, летавших по ней в легком танце. Музыка рассеяла ужас, навеянный появлением черных собак, и, будто во власти новых чар, многие воины повернулись к лесу спиной.
— Как там леди Кира? — спросил Малки. — Говорят, ее кто-то заколдовал.
Талискер, тоже под властью музыки, ответил не сразу.
— Между нами говоря, приятель, это правда. Мориас сумел ее разбудить и все еще находится в ее покоях. Не радостное у него лицо, доложу тебе… Она похожа на… — Он огляделся по сторонам и закончил почти шепотом: — …на зомби.
— Как это?
— Жива, но… — Талискер поглядел в белое, безжизненное лицо Малки и решил не продолжать. — Не важно. Нас с Эоном послали посмотреть, что происходит, и доложить тану. Пора отправиться назад. Эти псы не радуют взор.
— Ты видел Чаплина?
— Да, — вздохнул Дункан. — Он с Мориасом. Сделай одолжение, Малки, присматривай за ним. Прикрывай мой тыл.
— За этим я и здесь. — Горец неожиданно коротко рассмеялся. — Ты ведь у нас занят одной рыжеволосой леди.
Талискер не привык к подобным разговорам. Ему доводилось слышать, как мужчины обсуждают своих возлюбленных такими словами, от которых его всегда коробило. Он слегка покраснел.
— Да… В общем-то…
Они спустились по лестнице, и Малки внимательно поглядел на друга.
— Я рад за тебя, Дункан. Она славная девушка.
— Это верно.
На сей раз Талискера без вопросов пропустили в спальню леди Киры, быть может, потому, что с ним был Эон, а тан ушел.
Кира сидела на постели, и вид у нее был недовольный. Она сразу не понравилась Талискеру, хоть он и не смог бы сказать почему. Рядом на краешке кровати сидел Мориас и тихонько беседовал с ней. До Дункана донесся обрывок разговора.
— Вспомни, Кира, это важно.
Чаплин, Улла и служанка дочери тана стояли возле кровати, явно чувствуя себя потерянными.
— Эон. — Кира протянула руку своему жениху.
На его лице нарисовалось неимоверное облегчение, и он бросился к невесте, опустился на колени и поцеловал ее руку. Потом застыл, будто пораженный молнией.
Малки положил руку на рукоять меча, но Эон — с немалым трудом — через секунду все же встал.
— Рад в-видеть в-вас в добром здравии, госп-пожа моя. — Его голос дрогнул, и воин обернулся к Мориасу в поисках поддержки. Сеаннах слегка нахмурился. — Я… Я должен отправиться к вашему отцу и доложить ему о происходящем.
Эон развернулся на каблуках и почти выбежал из комнаты, слегка толкнув Малки и Талискера. На его лице было написано отчаяние, в глазах стояли слезы.
— А теперь усни, — сказал Мориас Кире. — Сон исцелит тебя.
Словно во власти чар Кира опустилась на подушки и немедленно закрыла глаза.
Мориас поманил за собой всех в смежную комнату. Служанка осталась поправить одеяло.
— Что происходит, Мориас? Что случилось с Эоном?
Мориас ответил не сразу, а посмотрел на Уллу и взял ее за руку.
— Мне жаль, моя дорогая. Боюсь, что твоя сестра для нас потеряна. Понимаешь?
— Я буду следить за ней, сеаннах, — проговорила девушка сквозь слезы и заковыляла обратно в спальню.
— Она умирает? — спросил Чаплин. — Но, Мориас, я видел, как она проснулась… И ты сказал тану…
— Тан в первую очередь отец, Алессандро, — нетерпеливо оборвал его старик. — И пока теплится жизнь, есть надежда; по крайней мере я так думал. Увы, по правде…
— В чем дело? — вмешался Талискер. Мориас посмотрел ему в глаза.
— Это связано с тем, зачем тебя призвали. Вмешался Корвус. Смотри.
Из складок серой одежды он извлек черное перо длиной с человеческую ногу и толщиной стержня по меньшей мере с большой палец. Но не только размер отличал его от других — от пера исходили отчаяние, страх и ненависть.
— Ворона? — спросил Малки.
— Ворон, — ответил ему Талискер.
— Я нашел его в постели Киры, под подушкой, — устало проговорил Мориас. — Во сне к девушке приходил Корвус и осквернил ее душу. Когда Эон коснулся и поцеловал невесту, он почувствовал запах тьмы, исходящий от ее кожи.
— Но почему Корвус позволил ей вернуться? — снова задал вопрос Чаплин.
— Вижу, ты хорошо понял ситуацию, Алессандро; наверное, от суеверного народа твоего отца ты унаследовал особое чутье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89