– Слышь, клюка старая? Иди воду грей, а то уволю! – беззлобно рявкнул я (боссу надо быть строгим, иначе рухнет бизнес). – Да забудь ты эту грядку, родимая! Я в бассейн хочу!
Я успел сделать немного широких шагов, гневливо подгребая к нерасторопной служанке. И тут с бабцом случилось неладное. Видимо, апоплексический удар. Она вдруг протяжно застонала и – как начнет .мотать головой, замотанной в бурый платок! Как давай ручонками сучить! Ну, думаю, надо звонить 911. Отходит старушка, точно-точно. Угораздило же ее гикаться на территории нашего предприятия! Сейчас начнется – проблемы, формальности, оплата похорон…
Я подбежал к агонизирующей бабульке и схватил за ветхий шиворот.
– Нет, родимая! Не смей, слышишь, – зашептал я, сгребая сухонькое тельце в объятья. – Ты должна жить, ты будешь жить! Я прошу тебя, слышишь?
Сизые птичьи пальчики вцепились в плечо – бабка ловко повисла на шее; из-под платка высунулся острый носик.
– Тихо, не ори, – сипло простонала старушенция. – И так башня раскалывается. Не видишь, даме плохо? Давай энергично тащи меня в терем, пока я не сдохла, йо-майо…
Голос был абсолютно незнакомый – сухой и надтреснутый, как у курящих пенсионерок. Однако кое-что в этом голосе заставило меня вздрогнуть… Ой. Я почувствовал, как холодеют ноги в расписных сапогах. Есть версия, что это – вовсе не бабка, а…
Я быстро заглянул под платок и нахмурился: нет, точно бабка. Сплошные морщины вокруг длинного носа, сизые сморщенные губы в бородавках… Тьфу, вот ведь каргища древняя! Висит на шее, как молодая невеста!
– Бабушка, отцепитесь! – вежливо предложил я.
– Я тебе ща отцеплюсь, кретин! – отчетливо прошипела бабка. – Не узнаешь, что ли? Неси давай в терем – и не ори, а то заметят! Меду, меду быстрее! Не видишь – мне абзац, подыха…
Головка дернулась и откинулась набок – бабушка потеряла сознание. Какая неприятность. Я уже хотел было кинуть размякшее тельце обратно на грядку – но вдруг налетел ветер, сухо врезал мне в рожу, высекая слезы, и дернул грязный платок на бабкиной голове…
Из-под платка со звоном вырвалось наружу ясно-солнечная прядь: летучие, витые спиральки золотых волос!
Вау-вау, подумал я и быстренько побежал к терему, таща бессознательную Метанку на руках – ее голова часто билась в мое плечо, отросшие волосы трепались на ветру, как перепутанный пучок тонкой соломы. Я бежал и ужасался. Моя подруга сильно изменилась, дери ее… Надеюсь, это просто камуфляжный макияж…
Я ошибся. Морщины были настоящие. Прогрохотав сапогами по винтовой лестнице, вломился в первую попавшуюся спальную клеть, разогнал служанок, бережно кинул Метанкино тело на лавку… Задернул окна, вызвал из коридора дежурного боевого жаба, чтобы сторожил у порога… Стиснул зубы и склонился над тельцем девушки…
Оседая, схватился за стул. Ласточка моя! Как же тебя судьбина уделала… я б на твоем месте сразу сиганул с Бруклинского моста. Едва сдерживая тошноту, я стащил с тихо бредящей Метанки огромный платок, завязанный концами на спине. Ужас. Это была, натурально, маленькая старушка. Правда, необычная – высохшая, сгорбленная, с тощими белыми ножками – и… огромными грудями под платьем. Никогда не видел такой чудовищной фигуры… Да что там фигура! Гляньте на это личико… Нет, лучше не надо: вас стошнит. Лично я предпочитаю сто раз услышать, чем один раз увидеть эдакое.
Рассказываю: уши у нее были, как… Нет, не могу! Подбородок удвоился и выглядел, как… нет, язык не поворачивается! Короче говоря: в новом имидже не осталось, кажись, ни следа прежней Метанки.
Впрочем… когда она открыла глаза и спокойно глянула мне в лицо, я узнал и убедился: точно, Метанка. Глазищи были молодые и чудовищно зеленые, как прежде. С золотыми искрами в черном зрачке. И еще: на бледных, высохших и втянувшихся щечках я увидел веснушки…
Жуткий гибрид старухи и девочки вздохнул и, хрустя костями, потянулся на лавке.
– Я понимаю, что выгляжу не супер, – прохрипела бабка. – Еще бы: вторые сутки без меда! Вся высохла, и ноги не держат, зато – похудела!
Мелко жуя сиреневыми губами, она поправила златорунный локон над сморщенным лбом и подмигнула:
– Поясок ты не вернул, это раз. Опястье приворотное тоже сперли, это два. Плюс любимые сестры выследили: чуть не заклевали до смерти. Еле оторвалась; потом три часа в гнилом дупле пряталась – с червяками страшными! Когда ты меня позвал, я думала – не долечу. Сил совсем никаких. К тому же сеструхи могли перехватить… К счастью, обошлось. Очень рада тебя видеть, мой мальчик. Страшно соскучилась…
Я втянул голову в плечи и сглотнул. Надеюсь, не будем целоваться?
– Ты не бойся, глупенький. Я не состарилась, это сестры из меня красоту вытягивают, – расхохоталась полуденица (будто жестяная банка проскрежетала). – Ой… опять башню вертит… Щас отключусь… Давай быстрей мед – буду лечиться!
Я не шелохнулся. Глядел на нее, жалостно кивая головой. М-да. Ты-то сейчас, подруга, нажрешься меду и завалишься спать. А мне что делать? Как я приведу тебя к папаше Катоме в таком непрезентабельном виде? Какой идиот поверит, что ты и впрямь двадцатилетняя дочка посадника?
– Я чего-то не поняла, где мой мед? – настойчиво поинтересовалась старуха. Я лениво щелкнул пальцами: вбежала проворная сенная девушка – получив приказ, удалилась.
– Будет тебе и мед, и пастила, и лукум с рахатом, – как-то недобро сказал я. Вот, йой быканах, эдакая задница случается всякий раз. Только-только дела пошли в гору – на тебе: облом. И кто, я спрашиваю, всегда подводит фирму? Правильно: бабы. Либо выбалтывают все конкурентам, либо – вот! – стареют некстати.
– Да не бойся ты, я сейчас похорошею, – хрюкнула старушка, оптимистично морщась. – Сейчас поясок свой надену и сразу стану юной и сексуальной, как прежде.
Я поднял бровь.
– Ведь ты, я надеюсь, собираешься вернуть мне волшебный поясок? Не так ли, милый? – Бабушка в свою очередь вздернула седые кустистые бровищи.
Я нахмурился и принялся сосредоточенно выкладывать свежайший яблочный мед из горшка в тарелочку. Вообще-то поясок мне и самому нужен… нравится он мне… розовый такой, пушистый…
– Ну разумеется, ты немедленно отдашь мне поясок! – убежденно прохрипела старуха. – Ведь я отработала три желания плюс четвертое дополнительное… Теперь, по нашему договору, ты отпускаешь меня на свободу… Правда, милый?
– Это так, – вздохнул я. – Но не совсем.
– Не поняла, – спокойно сообщило Метанище и хрустнуло пальцами. – Ты позвал меня, чтобы… отдать поясок, не правда ли?
– Да! – Я вскинул голову и постарался блеснуть глазами. – Я хотел отдать проклятый, уже ненавистный мне поясок! Но еще я хотел… я хотел… просто увидеть тебя. Я… так соскучился… мне не хватало твоего смеха, и вообще…
– Bay, – сказала Метанка, подпирая уродливую голову костлявым кулачком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148