– Вроде все… Нет, не все! – вдруг спохватилась, подбежала к сундукам в углу, рывком вздела крышку – окунулась, подбрасывая руками какие-то тряпки… о! Йес! Нашла зеленую ленточку, вплела в волосы…
– Теперь все. – Обернулась, оправила чудовищное платье с заплатками – теперь оно едва достигает тонких поцарапанных коленок. В плечах широко, висит горбом – зато грудь выпирает так, что по комнате стоит легкий треск медленно расходящихся швов… – Так лучше?.. – Метаночка моргнула и отерла медовую слюну со рта. Ого! Зеленый взгляд жарит на полную мощность! – Теперь… может быть, тебе не будет противно, если я на тебе повисну?
…Да не завидуй так, ушастый. Дать девочке повиснуть – не главное. Главное – сохранить в голове остатки разума. И вовремя вспомнить о посаднике Катоме. И о шпицрутенах…
На самом деле в тот миг я чуть не шлепнулся – тут же, на паркет, как юнкер Меньшиков в «Сибирском Цирюльнике». Но я был не слабонервный юнкер, а боевой офицер – посему устоял. Лениво поморщившись, отпустил стиснутое в пальцах дверное кольцо и промямлил:
– В принципе ты не заслужила… ну ладно… висни, только осторо…
Договорить не успел. Я и забыл, что она такая летучая. Вжиххх… что-то фыркнуло, легкий удар в грудь – сразу охватила шею теплыми ручками, обвила, ногами бедра. Я чуть не упал – не от толчка (она совсем легкая), а от запаха: волосы душисто плеснули в лицо, и мозги наперебой кинулись в карусель…
– А хочешь… я вообще не буду улетать? – услышал у самого уха. Так тихо, что я понял: мне почудилось. Сердце старого боевого офицера радостно затумкало: у меня на шее висит юная, сексуальная девочка… к тому же – дочь посадника.
– О, совсем забыл! – прошептал я, вслепую шевеля губами в густом мареве солнечных волос. – У меня же для тебя офигительная новость!
Метанка не ответила – только сильнее прижалась. Интересно, мы так и будем маячить в дверях: я одной ногой на пороге, а Метанка – одной грудью у меня на плече?
– Очень классная новость, – настаивал я, пытаясь разыскать в волосах ее ухо. – У тебя объявился отец!
– Ой, – вздохнула девочка. – Пусти.
Я осторожно выпустил: ножки повисли вниз, коснулись земли. Руки сползли с моих плеч, и золотая паутина отхлынула от лица. Метанка тихонько, на цыпочках, отшатнулась в сторону – оперлась ручкой о столешницу:
– Повтори.
– Представляешь, это полный улет! Я недавно выяснил, что у тебя есть папа! Ты вовсе не сирота! Круто, правда? Папенька ожидает твоего возвращения, прикинь! Я знаю, в такую радость сразу трудно поверить, но…
Она медленно отошла еще дальше, села на кровать. Поднесла к бледному лицу ладошку – нащупала конец зеленой ленточки. Молча выпутала из волос, аккуратно положила на край постели.
– Все, заткнись. Я поняла. – Голос грустный и холодный. – Это очередная афера. Ты вызвал меня, потому что снова нужно кого-то обмануть.
Минута молчания: я беззвучно таращусь и хлопаю ртом, Метанка злобно кусает губки.
– Опять понадобился специалист по охмуряжу, да? Без меня нельзя обойтись? Ты очень умненькая сволочь, Мстислав. Теперь ты думаешь… ты привязал меня крепче, чем волшебным пояском?
– Ластень… ласточка моя, ты не понимаешь… Тебя ждет папенька! Настоящий папенька, родненький!
– Стало быть, новая роль. Любящей дочери, да?
– Мать, ты че, с дуба рухнула? – Я нахмурился. – Ты че, в натуре, не понимаешь: надо вернуться к отцу. К безутешному, между прочим! Кстати, твой папа – не какой-нибудь бомж или холоп, а очень богатый дядька. Сам Катома, властовский посадник!
– Ага. Посадник. – Наглая девка фыркнула и устало закатила глазки. – Ну разумеется, я его дочка, это бесспорно. Слушай, а почему ты не выбрал жертвой английскую королеву? Давай лучше я буду внучка английской королевы, а? Или правнучка Билла Клинтона? Незаконнорожденная, от Мони Левинской? Так интереснее: замах на большие бабки!
– Да какие бабки, о чем ты! – Я не сдержал улыбки. Кажется, медовая дурочка не верит своему счастью. – Я просто желаю блага – тебе и посаднику Катоме. Он такой классный мен! И такой несчастный…
– Верю-верю, – кивнула зеленоглазая стерва, не переставая гримасничать. – Одного не пойму: какие ты за это получишь бонусы? Должность в администрации? Акции властовской ушкуестроительной верфи? Давай раскрывай карты. Не надо вешать маленькой девочке квашню на уши…
Она разъярялась прямо на глазах, как вынутый из стакана кипятильник. Травянисто-зеленые глаза сухо прожелтели, приближаясь по цвету к мутному хаки. Щечки в свою очередь воинственно разрозовелись.
– Невольницу себе нашел, да? Рабыню? Думаешь, я теперь за твои серые глаза буду на халяву пахать, добрых людей на бабки разводить? Подленькая разбойная тварь! Я тебе кто – робот механический? Кукла заводная, да? Электроник с кнопкой на спине?
Ой. Дело пахнет длинными когтями. Кажется, киска готовится к прыжку. На всякий случай я снова попятился к двери… Поздно!
– За живую меня не считаешь! – визгнула Метанка – и прыгнула. Йошкина кошка! Скакнула, как мелкая льветка-леопардица – через всю комнату кинулась, не поленилась. И поцарапала.
– Ты че, мать? – поразился я, разглядывая покоцанную руку.
– За живую не считаешь! – крикнула Метанка уже тише (глаза заметно потемнели). – Очень больно, да? Впрочем, так тебе и надо. – Взяла себя в руки; снова села на кровать. – Хам. И подлец. Вот!
– Какая же ты, в сущности, бездушная и злая девчонка, – поразился я, вылизывая царапину на запястье. – Сколько я страдал ради тебя! Сколько мучился! Писал тебе письма, потом рвал и выкидывал… снова писал, рвал, снова выкидывал, мучился, опять выкидывал, опять рвал, опохмелялся, опять мучился и снова рвал… а ты меня подлецом, да? Нет у тебя сердца!
– Славик! – Она подскочила как ужаленная. – Не издевайся, ну пожалуйста! Ну – нет сердца, и что? Подумаешь! Для полуденицы это нормально… Зато у меня глаза зеленые. И грудь красивая. А про сердце – не надо, прошу тебя. Мне неприятно.
– Так, – спокойно сказал я. – Иди сюда. Вскочила и подбежала.
– Глаза закрой, – посоветовал я и приложил руку туда, где, по моим расчетам, у девушек должно быть сердце.
– Не дыши так громко, – сказал я через некоторое время. – Мне ничего не слышно.
– Тэк. Все в порядке: сердце имеется, – заявил я минут через пять, когда мы перестали целоваться. – Поэтому не ври, что ты не живая. Собирай вещи и возвращайся в отчий дом, к папеньке. Поняла?
– Ты так ничего и не понял, – грустно заметила Метанка, доедая восьмую порцию меда. – Я не могу быть его дочкой.
– Короче, слушай сюда, дитя мое! – Я начинал сердиться. – Жил-был боярин Катома и женушка его Ведуница, то бишь Дуня. И пошел молодой Катомушка на охоту. Ходил-ходил парень со своим пампганом и вконец притомился. Лыжи затупились, бензин на исходе, смотрит – ура:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148