Да он на кухне-то никогда не появляется, служку присылает. И потом, где ты видел, чтобы Бархат вообще один за ворота высунулся, без охраны и ночью? Клянусь бородой Станора, нечисто что-то с ним, как есть нечисто!
– Ерунда какая-то! – Ретси отмахнулся, но осекся, заметив серьезное лицо Шагалана.
– Любопытно, – заключил юноша. – И необходимо во всем этом разобраться, пока большая беда не стряслась. Пособите?
– Каким же образом?
– Проследите за обоими атаманами. Недолго, час или два. Думаю, после беседы со мной они начнут шевелиться, нужно засечь.
– Нам что же, к ним через охрану в дом лезть?
– Никуда не лезть, наблюдайте снаружи. Предатель или выйдет сам, или вызовет к себе посыльного. Возможно, верхового.
– И как тогда, вдогон бежать?
– Проводите до ворот. Глянете, в какую сторону направляется. Высматривать затем будет просто опасно, возвращаетесь и сразу извещаете меня.
– Да сколько ж времени-то минует?
– Ничего. Я… догадываюсь примерно, куда негодяи кинутся. И там найдется кому о них позаботиться.
– Это ты про кого? – в один голос воскликнули приятели.
Разведчик помедлил с ответом. Сейчас он доверял вовсе уж ценные сведения:
– Встретит один мой… товарищ. Тоже с дальнего берега.
– Еще богатырь? – фыркнул Ретси.
– Вроде. Вдобавок, в затее участвует старик Сегеш. Серьезные силы? И веселье начинается, братцы, шумное. Разберемся здесь – на более зубастого зверя двинемся, на целую страну шорох поднимать! – Шагалан и сам до конца не осознавал, зачем полез в такие подробности. – Все понятно? Я либо в казармах, либо… у девушек.
– Уж тут яснее ясного, – скривился Эркол, вставая. – Неясно только, чем эта общая потеха обернется… Ну да ладно, дружище, попробуем. Как-никак честь ватажная на кону…
Покинув смрадный закуток, Шагалан пустился прямиком к разбойничьим казармам. Как и ожидал, маленький отряд Кули успел смениться и теперь собирался к ужину. Юноша отозвал их вожака в сторону. Повод совершенно невинный – требовалось незамедлительно наведаться на оружейный склад. Куля принялся было ворчать, но проситель оказался слишком серьезен и непреклонен. По прошествии получаса на выходе из склада Шагалан укрыл под плащом увесистый сверток. Потом покосился на спутника, запиравшего замок:
– Вопросик к тебе, дядя, есть.
– Чего еще? – сумрачно повернулся Куля.
– Вопросик несложный, однако перед ответом подумать стоит.
– Ты говори толком, парень. Сверх того что надобно?
– Не о том я, дядя. Вот скажи, на нешуточные дела ходил? Чтоб с мечами, кровью?
– И с кровью, само собой, дел хватало. Чай, не в последних бойцах значился, на хорошем счету… пока с тобой, баламутом, не свела судьба.
Шагалан ноткой обиды пренебрег:
– Тогда как тертому бойцу: кто для тебя самый большой авторитет в ватаге? Кому бы ты безоглядно поверил во всем, даже на слово?
Куля с подозрением посмотрел на юношу, затем почесал в бороде:
– Известно кому – атаманам. Мы под ними ходим, им и доверяем.
– Ну, а кроме атаманов? Они ведь сами-то в бой нечасто бросаются, так?
– Напрасно ты, брат. Ряж за чужими спинами никогда не хоронился, а у остальных и без того забот… Кроме… могу разве Опринью, пожалуй, назвать. Его слово у парней солидный вес имеет.
– Достойный, разумею, человек?
– И не сомневайся, – заверил Куля, как почудилось юноше, существенно чистосердечнее. – Правильный мужик. В бою – самый ярый, после боя – самый справедливый. Людей своих бережет и через то собственную кровь проливал многократно… Не с чужих языков болтаю, сам свидетель.
Шагалан усмехнулся, подкинул сползающий сверток:
– Людей бережет – это важно. С таким хорошим человеком неплохо бы и знакомство поближе свести. Где он сейчас, в лагере?
– Да здесь где-нибудь, куда ж ему деться? Коли Ряж до сих пор в лесу, стало быть, Опринья неотлучно в лагере. В последнюю неделю только так. Ты по казармам пройдись, поищи.
– Добро, по твоему совету и поступлю. – Разведчик помедлил, словно собираясь еще что-то добавить. Потом молча шагнул в дождь.
Танжина устремилась навстречу, едва он, мокрый, ввалился в комнату. В неверной игре света свечи женщина казалась бледной и растрепанной – неизвестно, провела ли она время в раздумьях, зато волнений явно хватило с избытком. Шагалан жестом задержал готовую броситься на грудь подругу, распахнул плащ. Сверток тяжело шлепнулся на пол с глухим металлическим хрустом.
– Что это? – замерла в испуге Танжина.
Вместо ответа юноша, освободившись от промокшего насквозь плаща, взялся стягивать куртку. Вконец сбитая с толку женщина поняла это по-своему и ласково притиснулась. Шагалан принял жаркий затяжной поцелуй, однако дальнейшие поползновения пресек в корне:
– Просто помоги переодеться, милая.
Вдвоем они извлекли из мешковины ворох мелких стальных колец. Кольчуга попалась не бог весть какая, но лучшая из всего, что нашлось на складе. Доспехи разбойники вообще не слишком, похоже, жаловали. Подруга пособила обрядиться в вязкое, тянущее к земле железо и лишь затем позволила себе всплеснуть руками:
– Ужели заново в какую переделку собрался? Еле душа теплится, даже опомниться ведь не успел!…
Шагалан никак не ожидал услышать в ее, полковой девки, причитаниях такие интонации. Подобными голосами, наверное, преданные жены, таща за собой выводок детей, провожают в поход супругов. Здесь, правда, не вопила ребятня, но, как и положено суровому воину, Шагалан проигнорировал бабьи вскрики. Слегка качнул плечами. Звякнув, прохладная тяжесть расползлась по телу и почти перестала ощущаться. Он отодрал кое-как прицепленный к груди щиток, ощупал прорехи у левого бедра.
– Вспомнить ничего не вспомнила, Танжи?
Стенания оборвались, теперь женщина только всхлипывала:
– Нечего мне вспоминать. Слухов да пересудов тут богато ходит, а вот истины в них отродясь не сыскивали.
– Неужели и не случалось-таки странного? – Юноша поднял голову. – А мне, например, успели назвать некоего Хартига.
Танжина закусила губу:
– Н-да… Бове Хартиг… Пожалуй, тогда и впрямь что-то недоброе приключилось.
– Кто это был?
– Никто. Обычный ватажник, неплохой, хоть и не из прославленных. Разве умный чересчур, почему и пострадал.
– Ты его знала?
– Конечно, давно с Аалем бродил… Но не думай, я с ним не спала!… Хороший парень, веселый такой. А где-то прошлой зимой его словно подменили, осунулся, помрачнел. Не то в схватке крепко досталось, не то замыслил чего. Все по лагерю шатался, по углам секретничал, выспрашивал… Ой, ну точно как ты сегодня, Шагалан!
– Брось, милая! И чем же та история закончилась?
– А плохо закончилась! По весне, чуть снег сошел, исчез Хартиг. Пару дней народ гадал, а потом… созвали… Повесили бедолагу у ворот и с ним еще двоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
– Ерунда какая-то! – Ретси отмахнулся, но осекся, заметив серьезное лицо Шагалана.
– Любопытно, – заключил юноша. – И необходимо во всем этом разобраться, пока большая беда не стряслась. Пособите?
– Каким же образом?
– Проследите за обоими атаманами. Недолго, час или два. Думаю, после беседы со мной они начнут шевелиться, нужно засечь.
– Нам что же, к ним через охрану в дом лезть?
– Никуда не лезть, наблюдайте снаружи. Предатель или выйдет сам, или вызовет к себе посыльного. Возможно, верхового.
– И как тогда, вдогон бежать?
– Проводите до ворот. Глянете, в какую сторону направляется. Высматривать затем будет просто опасно, возвращаетесь и сразу извещаете меня.
– Да сколько ж времени-то минует?
– Ничего. Я… догадываюсь примерно, куда негодяи кинутся. И там найдется кому о них позаботиться.
– Это ты про кого? – в один голос воскликнули приятели.
Разведчик помедлил с ответом. Сейчас он доверял вовсе уж ценные сведения:
– Встретит один мой… товарищ. Тоже с дальнего берега.
– Еще богатырь? – фыркнул Ретси.
– Вроде. Вдобавок, в затее участвует старик Сегеш. Серьезные силы? И веселье начинается, братцы, шумное. Разберемся здесь – на более зубастого зверя двинемся, на целую страну шорох поднимать! – Шагалан и сам до конца не осознавал, зачем полез в такие подробности. – Все понятно? Я либо в казармах, либо… у девушек.
– Уж тут яснее ясного, – скривился Эркол, вставая. – Неясно только, чем эта общая потеха обернется… Ну да ладно, дружище, попробуем. Как-никак честь ватажная на кону…
Покинув смрадный закуток, Шагалан пустился прямиком к разбойничьим казармам. Как и ожидал, маленький отряд Кули успел смениться и теперь собирался к ужину. Юноша отозвал их вожака в сторону. Повод совершенно невинный – требовалось незамедлительно наведаться на оружейный склад. Куля принялся было ворчать, но проситель оказался слишком серьезен и непреклонен. По прошествии получаса на выходе из склада Шагалан укрыл под плащом увесистый сверток. Потом покосился на спутника, запиравшего замок:
– Вопросик к тебе, дядя, есть.
– Чего еще? – сумрачно повернулся Куля.
– Вопросик несложный, однако перед ответом подумать стоит.
– Ты говори толком, парень. Сверх того что надобно?
– Не о том я, дядя. Вот скажи, на нешуточные дела ходил? Чтоб с мечами, кровью?
– И с кровью, само собой, дел хватало. Чай, не в последних бойцах значился, на хорошем счету… пока с тобой, баламутом, не свела судьба.
Шагалан ноткой обиды пренебрег:
– Тогда как тертому бойцу: кто для тебя самый большой авторитет в ватаге? Кому бы ты безоглядно поверил во всем, даже на слово?
Куля с подозрением посмотрел на юношу, затем почесал в бороде:
– Известно кому – атаманам. Мы под ними ходим, им и доверяем.
– Ну, а кроме атаманов? Они ведь сами-то в бой нечасто бросаются, так?
– Напрасно ты, брат. Ряж за чужими спинами никогда не хоронился, а у остальных и без того забот… Кроме… могу разве Опринью, пожалуй, назвать. Его слово у парней солидный вес имеет.
– Достойный, разумею, человек?
– И не сомневайся, – заверил Куля, как почудилось юноше, существенно чистосердечнее. – Правильный мужик. В бою – самый ярый, после боя – самый справедливый. Людей своих бережет и через то собственную кровь проливал многократно… Не с чужих языков болтаю, сам свидетель.
Шагалан усмехнулся, подкинул сползающий сверток:
– Людей бережет – это важно. С таким хорошим человеком неплохо бы и знакомство поближе свести. Где он сейчас, в лагере?
– Да здесь где-нибудь, куда ж ему деться? Коли Ряж до сих пор в лесу, стало быть, Опринья неотлучно в лагере. В последнюю неделю только так. Ты по казармам пройдись, поищи.
– Добро, по твоему совету и поступлю. – Разведчик помедлил, словно собираясь еще что-то добавить. Потом молча шагнул в дождь.
Танжина устремилась навстречу, едва он, мокрый, ввалился в комнату. В неверной игре света свечи женщина казалась бледной и растрепанной – неизвестно, провела ли она время в раздумьях, зато волнений явно хватило с избытком. Шагалан жестом задержал готовую броситься на грудь подругу, распахнул плащ. Сверток тяжело шлепнулся на пол с глухим металлическим хрустом.
– Что это? – замерла в испуге Танжина.
Вместо ответа юноша, освободившись от промокшего насквозь плаща, взялся стягивать куртку. Вконец сбитая с толку женщина поняла это по-своему и ласково притиснулась. Шагалан принял жаркий затяжной поцелуй, однако дальнейшие поползновения пресек в корне:
– Просто помоги переодеться, милая.
Вдвоем они извлекли из мешковины ворох мелких стальных колец. Кольчуга попалась не бог весть какая, но лучшая из всего, что нашлось на складе. Доспехи разбойники вообще не слишком, похоже, жаловали. Подруга пособила обрядиться в вязкое, тянущее к земле железо и лишь затем позволила себе всплеснуть руками:
– Ужели заново в какую переделку собрался? Еле душа теплится, даже опомниться ведь не успел!…
Шагалан никак не ожидал услышать в ее, полковой девки, причитаниях такие интонации. Подобными голосами, наверное, преданные жены, таща за собой выводок детей, провожают в поход супругов. Здесь, правда, не вопила ребятня, но, как и положено суровому воину, Шагалан проигнорировал бабьи вскрики. Слегка качнул плечами. Звякнув, прохладная тяжесть расползлась по телу и почти перестала ощущаться. Он отодрал кое-как прицепленный к груди щиток, ощупал прорехи у левого бедра.
– Вспомнить ничего не вспомнила, Танжи?
Стенания оборвались, теперь женщина только всхлипывала:
– Нечего мне вспоминать. Слухов да пересудов тут богато ходит, а вот истины в них отродясь не сыскивали.
– Неужели и не случалось-таки странного? – Юноша поднял голову. – А мне, например, успели назвать некоего Хартига.
Танжина закусила губу:
– Н-да… Бове Хартиг… Пожалуй, тогда и впрямь что-то недоброе приключилось.
– Кто это был?
– Никто. Обычный ватажник, неплохой, хоть и не из прославленных. Разве умный чересчур, почему и пострадал.
– Ты его знала?
– Конечно, давно с Аалем бродил… Но не думай, я с ним не спала!… Хороший парень, веселый такой. А где-то прошлой зимой его словно подменили, осунулся, помрачнел. Не то в схватке крепко досталось, не то замыслил чего. Все по лагерю шатался, по углам секретничал, выспрашивал… Ой, ну точно как ты сегодня, Шагалан!
– Брось, милая! И чем же та история закончилась?
– А плохо закончилась! По весне, чуть снег сошел, исчез Хартиг. Пару дней народ гадал, а потом… созвали… Повесили бедолагу у ворот и с ним еще двоих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140