– Переговоры можно, конечно, заводить хоть сейчас, но если они сорвутся… Я бы, пожалуй, попробовал овладеть воротами, только это сразу должен поддержать общий натиск. Пусть все ладят оснастку для штурма, и у Шурги, и у нас здесь. А осажденным не вредно еще малость понервничать.
После того как вокруг лагеря заколыхалось облако огоньков и застучали десятки топоров, состояние разбойников и впрямь не улучшилось. В голосах, перекликавшихся на частоколе, послышались явные нотки паники. Когда подготовка уже близилась к концу, ворота скрипнули, из образовавшейся щели появились двое. Неуверенно вышли на открытое место, остановились, подняли руки, показывая, что не вооружены.
– Не стреляйте! – гаркнул в темноту один. – Давайте потолкуем сперва!
– Куля, – признал разведчик кричавшего. – Основательный мужик, не захотел, видать, драться непонятно с кем. Мы готовы к атаке, сир? Придется завершать на ходу. Я пока вылезу, поговорю, а вы подзовите Опринью с Эрколом.
Люди продолжали медленно двигаться от ворот к кустам, то и дело оглашая окрестности воплями. От линии замерших на страже повстанцев выступил из зарослей Шагалан. Узрев его, переговорщики встали как вкопанные, потребовалось идти к ним еще несколько шагов.
– Здорово, Куля! – безмятежно поприветствовал юноша, опершись на древко глефы. – Частенько с тобой сегодня беседуем, не находишь?
– Ты?… – Разбойник как-то сразу посмурнел. – Я мог бы и предвидеть что-то похожее. Расспросы, недомолвки… Неласково ты отплатил за хлеб и кров, парень.
– Не пытайся меня совестить, дядя, – бесполезное занятие. Зачем пришли? Сладиться миром? Вот и принимайтесь. Кто с тобой?
– Маглис. – Куля кивнул в сторону косматого мужика, взиравшего на юношу с нескрываемой враждой. – Самого атамана доверенное лицо.
– Ааля? Плохо же у бедняги теперь с приближенными. А кто ж тогда тебя, Куля, отправил?
– От общества я, выборный. Лучше вот скажи, что с тобой, парень, за люди явились? У нас всякое разное бают.
– О том ни к чему домыслы строить – вокруг вас «армия Сегеша». Слыхал о такой?
Разбойник промедлил, прежде чем ответить:
– Наслышаны, как же. Правда, слухи бродили, сложил старик Сегеш свою буйну голову. Мелонги-де умучили… Врут, выходит?
– У вас кто-нибудь знает Сегеша в лицо? – подстегнул разведчик беседу.
– Было у него под началом несколько наших, еще при Восстании. И мне однажды видеть довелось.
– Тогда позже отведу к Сегешу, убедишься.
Куля в нерешительности пожевал бороду:
– Ну, допустим… И чего же надобно здесь славному атаману? Чем мы его прогневили?
– Сегеш пришел поквитаться с теми, кто выдал его мелонгам. Слава богу, сыскалось чудо, вырвавшее узников на свободу, но мести никто не отменял.
– А при чем тут мы-то?
– Предатели из этого лагеря. С большинством уже нынче рассчитались, остался последний.
Куля не осмелился спросить имя, но по испуганным глазам было ясно, что он догадался.
– Ааль, – подтвердил юноша.
– Брешешь ты все! – глухо рыкнул Маглис, набычившись. – Наговариваешь.
– Дело щекотливое, парень, – придержал товарища Куля. – Такими серьезными обвинениями запросто не кидаются.
Шагалан холодно кивнул:
– Получите и доказательства. Только зачем повторять их многократно? Я намерен прийти в лагерь и рассказать обо всем ватаге.
– Кто ж тебе поверит, щенок? – ярился Маглис.
– Со мной люди, которым вы верите больше. Не так ли, Куля?
– Это… Опринья? – осторожно спросил разбойник. – Он жив?
– Жив и здоров.
– А остальные? Бархат? И ушедшие с Ряжем?
– Ряж мертв, как и те из его подручных, кто не успел вовремя улизнуть. Бархат схвачен. Можете видеть, драка разворачивается совсем не шуточная. И вам в ней не устоять.
– У нас достанет железа намотать на него ваши гнилые потроха! – рыкнул Маглис.
– Уйми своего приятеля, Куля, – поморщился юноша. – Вокруг лагеря силы, втрое превышающие ваши. Лучших из бойцов Ааля они перебили почти без потерь. Потому не обольщайтесь.
Куля наклонился к спутнику и начал что-то горячо шептать ему на ухо. Тот лишь зло ворчал.
– Так вы примете меня в лагере? – выждав немного, надавил Шагалан. – Или сразу приступим к кровавой потехе?
– Кровь лить – работа нехитрая, – заторопился с ответом Куля. – Никогда не опоздаешь. А насчет поговорить… Ну, коли храбрости в избытке – приходи, пропустим. Только, чур, без оружия! Больно уж вас… сударь, нахваливают как искусного бойца, кое-чему я и сам…
Разведчик усмехнулся:
– Могу и без оружия. Со мной будут еще двое-трое.
– Согласен.
– А как поглядит на это Ааль?
– Атаман – человек уважаемый и влиятельный, – чуть приосанился разбойник, – но в вольных ватагах исстари решающее слово всегда за сходом. Здесь не баронская дружина. Вожаки меняются, народ остается. И от имени схода я ваше предложение, сударь, принимаю.
– Договорились. Теперь прогуляемся, посмотришь на живого Сегеша.
Куля смутился, махнул рукой:
– Да чего там, верю… Сказать по совести, я и видал-то его издалече, где уж в лицо опознать.
Коротко раскланявшись, переговорщики разошлись. Разбойники поспешили в приоткрытые ворота, Шагалан – обратно к друзьям.
– Идем, – заявил он, втыкая глефу в землю. Рядом бросил сабли. – Все готовы?
– Без оружия? – заколебался Опринья.
– Это же ваша родная ватага, господа удальцы! Не ожидал, что испугаетесь возвратиться в нее.
Уязвленный Эркол порывисто швырнул оружие под ноги, Опринья последовал примеру неохотно, качая головой:
– Даже в родной ватаге обязательно найдется несколько дураков, годных для любой гнусности. Тем более по приказу атамана.
– Золотые слова, – хмыкнули сбоку.
– Господин Бархат, – обернулся туда Шагалан. – А вы не желаете составить компанию? Ваше свидетельство имело бы особый вес, а вдобавок помогло бы в искуплении вины.
– Все так, сударь, – бывший атаман скривился, – и в другое время я бы, пожалуй, согласился. Однако не сейчас. Скажу откровенно, юноша, ваши… переговоры – чистой воды самоубийство. Ааль далеко не отважный воин, но, прижатый к стенке, дерется яро. Терять-то все равно нечего! Зарезать безоружных парламентеров – самое пустячное, на что он способен.
– По-вашему, сколько человек атамана в этом поддержит?
– Предугадать трудно, в подобном деле все решают считанные мгновения. Многое будет зависеть, например, от положения, в котором окажется Ааль. Известно, толпа охотно следует за вожаком в дни побед и топчет – в минуты неудач.
– Но ведь кто-то пойдет за ним до конца?
– Отыщутся и такие. Часть из них полегла вместе с Ряжем, осталось человек… пять-семь истинно преданных. Или глубоко продажных. Открывшиеся грешки предводителя их не отпугнут.
Шагалан заметил, что старик Сегеш впервые глянул на пленного Бархата уважительно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140