– Мне не к спеху! – коротко бросил Де Кок. – Но этот галстук может нам пригодиться.
– Что вы хотите этим сказать? – Фледдер с недоумением покосился на инспектора.
Де Кок почесал в затылке.
– Однажды у меня уже было дело об удушении с помощью галстука. – Он тихо засмеялся. – Не следует забывать, что трюки иногда повторяются.
Фледдер сдвинул брови.
– Что-то я не припомню в нашей практике такого случая.
– Это был до того, как мы начали вместе работать.
– И было это, – нараспев произнес Фледдер, – давным-давно.
Де Кок шутливо отмахнулся от него.
– Что ты еще выведал у хозяина «Пюрмера»?
– Квартира Розалинды ван Эвертсоорд еще свободна. Занять ее желающих пока не нашлось, но, конечно, долго она пустой не останется. Если за нее в следующем месяце никто не внесет плату, хозяин сдаст квартиру.
– Полиция Пюрмеренда действует очень грамотно, видно, они там настоящие профессионалы.
Молодой следователь недовольно проворчал:
– Вы могли бы сообщить им то, что нам удалось выяснить в больнице Южного Креста, хотя это и не имеет прямого отношения к убийству боксера. Де Кок покачал головой.
– Пока рано.
– Почему?
Старый следователь полузакрыл глаза.
– Нам это ничего не даст, а в больнице может снова начаться переполох…
Фледдер уловил металлические нотки в его голосе.
– Прошу прощения, – сказал он, – я потому так подумал, что…
Но Де Кок не дал ему договорить.
– Я долго думал над твоим замечанием…
– Каким?
– Ты сказал, что убийца должен был обладать недюжинной физической силой.
Фледдер внимательно посмотрел на инспектора, и взгляд его просветлел. Он осторожно потрогал ссадину под левым глазом.
– Вы думаете, Рихард Недервауд…
Фледдер припарковался, как всегда, позади полицейского управления, и Де Кок, болезненно покряхтывая, вылез из «фольксвагена». Пока его молодой помощник закрывал машину, инспектор медленно, с трудом переставляя ноги, побрел к зданию управления.
Фледдер вскоре нагнал его.
– Вы заметили?
– Что именно?
– Бейтендам следил за нами из окна своего кабинета. Он не мог нас не видеть.
Де Кок ухмыльнулся.
– Значит, нам ничего другого не остается, кроме как сбежать отсюда поскорее. Пошли в кабачок к Тощему Лоутье.
Озорно пересмеиваясь, точно сбежавшие с урока школьники, они направились через Ланге Низел к Форбургвалу, а оттуда – на Аудекенигсвег. В квартале «красных фонарей» в этот вечер было полно народа, повсюду звучала чужая гортанная речь, по-видимому, у проституток будет сегодня хороший улов.
– В городе полно иностранных моряков! – с досадой заметил Фледдер.
Де Кок вяло кивнул.
– Ну, конечно, завтра же начинается «Сейл Амстердам»! – мрачно буркнул он. – Хотел я на этот раз там побывать, да только не вижу конца нашего расследования.
– Мне очень жаль бедных участников парусной регаты, которые не увидят вас среди болельщиков! – воскликнул Фледдер с наигранным злорадством, на что Де Кок совершенно не реагировал.
Они вошли в кафе Тощего Лоутье и, пробравшись между столиками, уселись на высокие табуреты перед стойкой бара.
Тощий Лоутье вытер руки о свой видавший виды жилет и заулыбался. При виде дорогих гостей его мышиная мордочка просияла.
– Выкроили все-таки пару минут для старины Лоутье! – приветствовал он инспектора с его помощником.
Де Кок обвел рукой почти пустой зал. – Как тихо у тебя сегодня… А где же публика, которая пожаловала на «Сейл Амстердам»? Лоутье брезгливо поморщился.
– А мне не по вкусу любители подобных празднеств. Я предпочитаю случайным посетителям своих постоянных клиентов!
– Таких, как мы, например. Тощий хозяин кафе хитро подмигнул.
– Все как всегда? – спросил он Де Кока и, не дожидаясь ответа, нырнул под стойку бара. Лоутье выставил на стойку бутылку «Наполеона», которую традиционно приберег для старого приятеля. Точными привычными движениями он взял с полки три круглых бокала и наполнил их. Затем плавно покачал свой бокал, поднял его и чокнулся с приятелями.
– За всех детей жаждущих промочить глотку отцов.
Этот тост вызвал улыбку у седого сыщика. Он тоже покачал свой бокал на ладони, затем осторожно пригубил его. От тепла, которое прошло по всему телу, казалось, даже боль в ногах прошла. Инспектор поставил бокал на стойку и наклонился к Лоутье.
– Знаешь Блондиночку Минтье?
Хозяин кафе внимательно посмотрел на него.
– Ту, что работает на Бертуса из Утрехта? Де Кок кивнул.
– Мне надо бы поговорить с ней в спокойной обстановке, так, чтобы никто не знал, понимаешь? Если я сам подойду к ней, об этом сразу же начнут болтать. Тощий Лоутье обеими руками потер лицо.
– Ты хочешь, чтобы она пришла к тебе в полицейское управление?
Де Кок, отвернув рукав пиджака, бросил взгляд на часы.
– Да. Скажем, через час… – Он ухмыльнулся. – Как раз в это время наш комиссар отправится домой.
Лоутье рассмеялся.
– Он что же, не должен об этом знать?
– Так мы договорились? – не отвечая ему, настаивал на своем Де Кок.
Владелец кафе кивнул с серьезным видом.
– Я ее пришлю к вам, – сказал он. – Через час она будет в полицейском управлении. – Он помолчал и, не сводя глаз со старого сыщика, добавил: – Блондиночка Минтье дружила с той самой Аннетье, которая пропала. Они много времени проводили вместе.
Инспектор отпил еще глоток.
– Я вижу, ты в курсе дела, Лоутье, – усмехнулся он.
– А ты все еще занимаешься этим расследованием? – спросил хозяин кафе.
– Да.
– Ну и как?
– Дело продвигается довольно медленно. Тощий Лоутье указал глазами на окно.
– Ее парень здесь, на Валу, учинил грандиозный скандал.
– Боксер?
– Да.
– Где именно это случилось?
– Он остановился перед дверью дома, где жил Бертус из Утрехта, и стал орать, что Бертус все знает, да только рот держит на замке…
– Знает о чем? Об исчезновении Аннетье Схеепстра?
– Наверное…
– И что же было дальше?
– Бертус выскочил с пистолетом в руке, грозился убить парня, если тот не уберется. Ну и боксер, конечно, смылся…
Де Кок внимательно следил за каждым словом Тощего Лоутье, за выражением его глаз, за всеми его движениями.
– Этот парень мертв! – сказал он.
Лаутье опустил бокал на стойку, рука его заметно дрожала.
– Как мертв? – почти беззвучно спросил он.
– Задушен в своей квартире.
14
Де Кок почувствовал, как от усталости снова невыносимо заныли ноги. Боль растекалась от пальцев к лодыжкам, казалось, миллионы злобных чертенят миллионами крошечных иголочек терзают его мышцы. Эта боль угнетающе действовала на него. Инспектор хорошо знал, что она означает: всякий раз, когда расследование заходило в тупик, и ему казалось, что он все дальше уходит от результата, эта боль давала о себе знать.
Болезненно морщась, Де Кок поднял ноги и осторожно положил их на низенький столик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32