Мне досталась не просто квартира, а суперквартира – шикарная, 180 квадратных метров. Правда, пользовался этим богатством не очень долго, поскольку оставил квартиру жене Рае и дочери Жанне. Но это детали.
С московской пропиской произошла еще более фантастическая история. Ельцин примерно через месяц после моего назначения в правительство поинтересовался, прописался ли я. Удивительно, но моими бытовыми вопросами действительно занимался президент России. Только представьте на секундочку уровень внимания президента к своему ближайшему окружению. Например, Борис Николаевич поручил своей дочери подыскать школу для Жанны, и Татьяна Дьяченко действительно помогла найти школу: № 20 на Патриарших прудах.
Ельцин интересовался буквально каждой мелочью в моей жизни. Семья президента решала все, вплоть до того, в какую парикмахерскую мне ходить. Что ж, я приехал в Москву в 37 лет – ни коня, ни воза.
И все-таки о прописке. Ельцин как-то мне говорит: «Понимаете, пока вы не прописаны, у вас нет страховки, ребенок не может ходить в поликлинику, жена – тоже, милиционеры проверят документы – еще из города выдворят, в обезьянник посадят. Это жизнь, поэтому прописаться обязательно надо».
Я написал письмо Лужкову с просьбой предоставить московскую прописку. Ответа от Юрия Михайловича нет месяц, два, три… Самому звонить мэру и просить как-то неловко. Прошло полгода – прописки нет. Я молчу, поскольку считаю вопрос мелким, а унижаться по мелочам не хочется.
По какому-то вопросу прихожу на доклад к президенту. Поговорили, все нормально – пьем чай, разговариваем за жизнь. Вдруг он спрашивает: «Вас прописали?» Я отвечаю: «Нет». Он сразу: «Да это беспредел! Что за страна, где первый вице-премьер – бомж!» Тут же при мне снимает трубку и просит соединить с Лужковым.
Буквально через несколько секунд – такое ощущение возникло, будто тот сидел и ждал звонка от Ельцина, – прозвучал текст, который я никогда не забуду: «Юрий Михайлович, мелковато вы себя ведете». Сказав это, Ельцин, ничего не объясняя, положил трубку. Я – в шоке: «Борис Николаевич, что вы ему сказали, он же ничего не понял». Ельцин: «Все он понял! Идите!» Я встал и ушел. Утром следующего дня в девять часов утра на моем рабочем столе лежало распоряжение мэра Москвы Лужкова о прописке гражданина Немцова в российской столице.
Я позвонил Ельцину, поблагодарил его, но не удержался и спросил: «А почему вы решили, Борис Николаевич, что Лужков все понял, объясните мне». Ельцин: «Ну, прописка же есть? Есть. Вот смотрите, звонит вам президент России и говорит: „Мелковато вы, господин Немцов, себя ведете“. Вы, естественно, в шоке. Что делать? Пытаетесь узнать, что происходит, кто накаркал. Как? Правильно, узнаете, кто у Ельцина сидит в данный момент. Лужков позвонил в приемную и узнал, что у Ельцина сейчас находится Немцов, – это же не государственная тайна. И тут же догадался, в чем дело». Вот она – высокая школа партийного и хозяйственного руководителя.
Так что за то, что я перестал быть бомжом, спасибо Борису Николаевичу.
От недвижимости перейдем к наличности.
Мне несколько раз в жизни предлагали взятки. Наиболее весомое предложение продать государственные интересы – один миллион долларов наличными за приватизацию нефтеперерабатывающего предприятия – мне сделали в Нижнем Новгороде.
Несмотря на небольшой по меркам Москвы доход – самая большая зарплата у меня в качестве первого вице-премьера была около полутора тысяч долларов, – мне удавалось от взяток отказываться. И все-таки когда чиновники высокого ранга жалуются на низкую зарплату, не стоит им верить. Кроме чистого жалования, они получают массу различных благ бесплатно. Я находился на полном государственном обеспечении. Например, отдыхал, жил в резиденции «Бочаров ручей», где сейчас живет Путин, абсолютно бесплатно. Я бесплатно летал на самолетах, мне давали бесплатную машину, и за государственную дачу я также ничего не платил. Все эти расходы составляют огромные суммы. Продукты в Белом доме стоили копейки. Хотя, честно говоря, не только цены были советскими, но и продукты были такими же советскими. Почему наши чиновники такие опухшие? Они едят советскую пищу и много пьют. И с тех пор ничего не изменилось.
Что удерживало меня от взяток? Честно скажу: страх разоблачения. У меня возникали всякие мысли при виде огромных денег. Представьте только: на столе лежит чемодан, набитый пачками стодолларовых купюр. Я понимал, что за такие деньги можно решить множество личных проблем. Но также отдавал себе отчет в том, что и жизнь изменится, возникнут неразрешимые конфликты.
Страх разоблачения связан был еще и с тем, что существовала свободная пресса, что в политике каждый день сталкивалось большое количество интересов. Кроме того, мое личное поведение в отношении Ельцина не всегда было лояльным. Например, я выступал категорически против войны в Чечне, чем нажил себе врагов внутри спецслужб. Они ждали любого момента, чтобы нанести ответный удар.
И второе: взятки – это серьезные репутационные риски. Любопытно, но рынок взяток, с одной стороны, очень закрытый, а с другой – на нем все обо всех знают. Серьезные люди знают, кто берет взятки, хотя часто ошибаются в цифрах. Уже работая в бизнесе, я узнал расценки, видел своеобразные прайс-листы с размерами взяток для ФСБ, МЧС, чиновников московской мэрии и т. д. Но что меня поразило и что я считаю предельно важным: в Москве мне никто (даже олигархи) денег не предлагал. Попытки подкупа были, но не с помощью наличности. Например, Рэм Иванович Вяхирев в должности председателя правления «Газпрома» в качестве взятки предлагал мне квартиру, очень хорошую квартиру на улице Наметкина. Она сейчас стоит миллиона четыре долларов. Я отказался от заманчивого предложения, а чуть позже понял, почему Вяхирев настойчиво хотел обеспечить меня жильем.
В 1997 году правительство решило проверить «Газпром» и разорвать один трастовый договор. Согласно этому воровскому контракту, Вяхирев хотел купить 38 % акций крупнейшей в мире компании за 6 (!!!) миллионов долларов. Сейчас они стоят 100 миллиардов долларов. Я сказал, что это грабеж России.
Девять месяцев мы воевали, но договор разорвали. «Газпром» вернули государству. И квартира на улице Наметкина стала не единственной моей утратой в отместку за такую несговорчивость, меня еще сняли с должности министра топлива и энергетики.
После отставки из правительства я разговаривал с некоторыми нашими олигархами. Они признались, что как-то само собой после нескольких случаев стало известно, что Немцов не берет взятки. Значит, нечего и предлагать.
И все-таки высшая справедливость существует, и Бог все видит. После провала на парламентских выборах 2003 года вдруг выяснилось, что большое количество людей готовы помочь мне материально – либо просто дать денег, любо предложить работу, где бы я мог сам зарабатывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
С московской пропиской произошла еще более фантастическая история. Ельцин примерно через месяц после моего назначения в правительство поинтересовался, прописался ли я. Удивительно, но моими бытовыми вопросами действительно занимался президент России. Только представьте на секундочку уровень внимания президента к своему ближайшему окружению. Например, Борис Николаевич поручил своей дочери подыскать школу для Жанны, и Татьяна Дьяченко действительно помогла найти школу: № 20 на Патриарших прудах.
Ельцин интересовался буквально каждой мелочью в моей жизни. Семья президента решала все, вплоть до того, в какую парикмахерскую мне ходить. Что ж, я приехал в Москву в 37 лет – ни коня, ни воза.
И все-таки о прописке. Ельцин как-то мне говорит: «Понимаете, пока вы не прописаны, у вас нет страховки, ребенок не может ходить в поликлинику, жена – тоже, милиционеры проверят документы – еще из города выдворят, в обезьянник посадят. Это жизнь, поэтому прописаться обязательно надо».
Я написал письмо Лужкову с просьбой предоставить московскую прописку. Ответа от Юрия Михайловича нет месяц, два, три… Самому звонить мэру и просить как-то неловко. Прошло полгода – прописки нет. Я молчу, поскольку считаю вопрос мелким, а унижаться по мелочам не хочется.
По какому-то вопросу прихожу на доклад к президенту. Поговорили, все нормально – пьем чай, разговариваем за жизнь. Вдруг он спрашивает: «Вас прописали?» Я отвечаю: «Нет». Он сразу: «Да это беспредел! Что за страна, где первый вице-премьер – бомж!» Тут же при мне снимает трубку и просит соединить с Лужковым.
Буквально через несколько секунд – такое ощущение возникло, будто тот сидел и ждал звонка от Ельцина, – прозвучал текст, который я никогда не забуду: «Юрий Михайлович, мелковато вы себя ведете». Сказав это, Ельцин, ничего не объясняя, положил трубку. Я – в шоке: «Борис Николаевич, что вы ему сказали, он же ничего не понял». Ельцин: «Все он понял! Идите!» Я встал и ушел. Утром следующего дня в девять часов утра на моем рабочем столе лежало распоряжение мэра Москвы Лужкова о прописке гражданина Немцова в российской столице.
Я позвонил Ельцину, поблагодарил его, но не удержался и спросил: «А почему вы решили, Борис Николаевич, что Лужков все понял, объясните мне». Ельцин: «Ну, прописка же есть? Есть. Вот смотрите, звонит вам президент России и говорит: „Мелковато вы, господин Немцов, себя ведете“. Вы, естественно, в шоке. Что делать? Пытаетесь узнать, что происходит, кто накаркал. Как? Правильно, узнаете, кто у Ельцина сидит в данный момент. Лужков позвонил в приемную и узнал, что у Ельцина сейчас находится Немцов, – это же не государственная тайна. И тут же догадался, в чем дело». Вот она – высокая школа партийного и хозяйственного руководителя.
Так что за то, что я перестал быть бомжом, спасибо Борису Николаевичу.
От недвижимости перейдем к наличности.
Мне несколько раз в жизни предлагали взятки. Наиболее весомое предложение продать государственные интересы – один миллион долларов наличными за приватизацию нефтеперерабатывающего предприятия – мне сделали в Нижнем Новгороде.
Несмотря на небольшой по меркам Москвы доход – самая большая зарплата у меня в качестве первого вице-премьера была около полутора тысяч долларов, – мне удавалось от взяток отказываться. И все-таки когда чиновники высокого ранга жалуются на низкую зарплату, не стоит им верить. Кроме чистого жалования, они получают массу различных благ бесплатно. Я находился на полном государственном обеспечении. Например, отдыхал, жил в резиденции «Бочаров ручей», где сейчас живет Путин, абсолютно бесплатно. Я бесплатно летал на самолетах, мне давали бесплатную машину, и за государственную дачу я также ничего не платил. Все эти расходы составляют огромные суммы. Продукты в Белом доме стоили копейки. Хотя, честно говоря, не только цены были советскими, но и продукты были такими же советскими. Почему наши чиновники такие опухшие? Они едят советскую пищу и много пьют. И с тех пор ничего не изменилось.
Что удерживало меня от взяток? Честно скажу: страх разоблачения. У меня возникали всякие мысли при виде огромных денег. Представьте только: на столе лежит чемодан, набитый пачками стодолларовых купюр. Я понимал, что за такие деньги можно решить множество личных проблем. Но также отдавал себе отчет в том, что и жизнь изменится, возникнут неразрешимые конфликты.
Страх разоблачения связан был еще и с тем, что существовала свободная пресса, что в политике каждый день сталкивалось большое количество интересов. Кроме того, мое личное поведение в отношении Ельцина не всегда было лояльным. Например, я выступал категорически против войны в Чечне, чем нажил себе врагов внутри спецслужб. Они ждали любого момента, чтобы нанести ответный удар.
И второе: взятки – это серьезные репутационные риски. Любопытно, но рынок взяток, с одной стороны, очень закрытый, а с другой – на нем все обо всех знают. Серьезные люди знают, кто берет взятки, хотя часто ошибаются в цифрах. Уже работая в бизнесе, я узнал расценки, видел своеобразные прайс-листы с размерами взяток для ФСБ, МЧС, чиновников московской мэрии и т. д. Но что меня поразило и что я считаю предельно важным: в Москве мне никто (даже олигархи) денег не предлагал. Попытки подкупа были, но не с помощью наличности. Например, Рэм Иванович Вяхирев в должности председателя правления «Газпрома» в качестве взятки предлагал мне квартиру, очень хорошую квартиру на улице Наметкина. Она сейчас стоит миллиона четыре долларов. Я отказался от заманчивого предложения, а чуть позже понял, почему Вяхирев настойчиво хотел обеспечить меня жильем.
В 1997 году правительство решило проверить «Газпром» и разорвать один трастовый договор. Согласно этому воровскому контракту, Вяхирев хотел купить 38 % акций крупнейшей в мире компании за 6 (!!!) миллионов долларов. Сейчас они стоят 100 миллиардов долларов. Я сказал, что это грабеж России.
Девять месяцев мы воевали, но договор разорвали. «Газпром» вернули государству. И квартира на улице Наметкина стала не единственной моей утратой в отместку за такую несговорчивость, меня еще сняли с должности министра топлива и энергетики.
После отставки из правительства я разговаривал с некоторыми нашими олигархами. Они признались, что как-то само собой после нескольких случаев стало известно, что Немцов не берет взятки. Значит, нечего и предлагать.
И все-таки высшая справедливость существует, и Бог все видит. После провала на парламентских выборах 2003 года вдруг выяснилось, что большое количество людей готовы помочь мне материально – либо просто дать денег, любо предложить работу, где бы я мог сам зарабатывать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46