Посмотрим расписание занятий в седьмом классе, когда в нем учился
Владимир Ульянов. (Всего обучение длилось восемь лет).
Учились шесть дней в неделю, по четыре - максимум пять уроков. Из 28
часов занятий на физику, математику отводилось всего 5 часов! По часу на
логику и географию, закон божий. По два часа - на историю, словесность. И
16 (шестнадцать) часов в неделю занимались гимназисты языками - греческим,
латинским, немецким и французским, причем основное внимание обращалось на
письменные и устные переводы с русского на иностранный!
Гимназическое начальство не гналось за процентом успеваемости, не
страшились ставить нерадивым и неспособным двойки, нещадно оставляли таких
на второй и третий год. Но уж те, кто получал аттестат зрелости, не -
бэкали, не мэкали, как все мы, воспитанники советских школ и университетов,
не размахивали руками, прибегая к языку жестов, когда возникала
необходимость пообщаться с иностранцами, будь то дома, будь то заграницей.
В реальных училищах больше времени уделялось естественно научным
предметам. Но классическое гимназическое образование - нацелено было на
постижение языков, на знание в первую очередь гуманитарных наук. Это
позволяло сформировать мировоззрение, нравственность молодых, дать им
возможность ощутить себя европейцами, дать в руки ключ к первоисточникам
новейшей научной литературы, которая выходила тогда главным образом на
немецком и французском языках. Гимназическое образование позволяло каждому
уже в 17 лет при желании заводить деловые отношения с иностранцами без
переводчиков, основывать совместные предприятия, ездить в служебные
командировки за границу, не испытывая трудности в общении, постижении
информации по любым наукам, промыслам и ремеслам.
Эта замечательная национальная гимназическая система народного
образования была разрушена, когда к власти пришел воспитанник симбирской
гимназии Владимир Ульянов. Вкупе со своей супругой, занявшейся делами
"народного просвещения", они раз и навсегда покончили с латынью, греческим,
древними языками, свели к минимуму изучение современных европейских языков.
И мы получили то, что имеем сегодня. Заканчивая Московский университет,
даже филологический факультет, никто не знает того, что знал когда-то
каждый российский гимназист!
...После Швейцарии - Берлин, снова знакомства, встречи, сочинение статьи,
походы в театр, библиотеку... Из Москвы приходит письмо с информацией о
том, что подыскивается новая квартира после дачного сезона...
Русские люди, оказавшись за границей в те времена, не устремлялись по
магазинам и лавкам в надежде купить нечто дефицитное или модное, не глазели
на витрины, как на музейные стенды. Любой заморский товар продавался в
Москве и других городах по тем же примерно ценам, что в Берлине и Париже:
рубль, как известно, являлся валютой конвертируемой, устойчивой, уважаемой.
Что же покупал Владимир Ульянов - за границей: книги, которых не было в
России. Купил также особый чемодан - с двойным дном, пользовавшийся
повышенным спросом у русских. Для перевозки не контрабандных товаров, а
нелегальной литературы, которую десятилетиями ввозили в империю из Европы,
где свободно печатались журналы и газеты разных революционных партий.
На нашенской таможне при досмотре бдительные стражи хотя и переворачивали
новый чемодан господина Ульянова, но не заметили двойного дна, а также
всего, что в нем перевозилось через кордон. А от того, чтобы не
воспользоваться таким хитрым чемоданом. Владимир Ильич, хотя и опасался
разоблачения, не удержался.
Когда досмотр благополучно закончился, путешественник с радостью
устремился домой в Москву, в семью, которая в начале сентября проживала в
Майсуровском переулке, на Остоженке, а также на подмосковной даче в Бутове,
известном сейчас строительством многоэтажных домов-коробок.
Да, Владимиру Ульянову удалось обмануть таможенников и жандармов, что
радовало его, как ребенка. В те дни. как свидетельствует Анна Ильинична,
"он много рассказывал о своей поездке и беседах, был особенно довольный,
оживленный, я бы сказала, сияющий. Последнее происходило главным образом от
удачи на границе, с провозом нелегальной литературы".
Из Москвы ездил Владимир Ильич в Бутово, на дачу, где за Анной Ильиничной
велся "негласный надзор". Вместе с ее мужем Марком Елизаровым совершил
поездку в Орехово-Зуево, в подмосковный город, где властвовала знаменитая
Морозовская мануфактура, прославившаяся к тому времени мощной стачкой
текстильщиков.
Хотелось посмотреть этот фабричный город, крепость пролетариата в будущей
революционной войне.
Пока молодой революционер четыре месяца путешествовал по Европе, родная
полиция не дремала и "замела" многих московских марксистов.
"Был в Москве, - писал в те дни Петербуржец, - Никого не видал... Там
были громадные погромы, но, кажется, остался кое-кто и работа не
прекращается".
Пока над Петербуржцем темные тучи проносятся мимо, он на свободе. Ему
улыбается счастье. На таможне, как мы знаем, где пересекалась граница, а
находилась она тогда в Вержблове, все обошлось. Начальник пограничного
отделения донес в Департамент полиции, что при самом тщательном досмотре
багажа, ничего предосудительного в нем не обнаружено.
Но гулять на свободе оставались считанные дни. Петербургская полиция
оказалась более бдительной, чем Вержбловская.
Лев КОЛОДНЫЙ.


1 2 3