Но, может быть, именно поэтому к ней относились с уважением. Никто не говорил этого вслух. Никто не произносил ее имени. Это можно было понять по глазам, по той особой внимательности, с которой относились ко мне. А ведь все они оставили на Земле тех, кого больше никогда не увидят. Разница только в том, что я так и не видел ее никогда.
Как прорвались в нас радость и нетерпение, когда мы впервые после долгих лет установили связь с Землей. Даже не с Землей, а с красавцем кораблем, высланным нам навстречу.
А потом была Земля.
В последний час пребывания на корабле мы дали клятву не забывать друг друга.
Земля встретила нас по-матерински. Ее заботу мы чувствовали ежечасно. Два месяца мы провели в клинике. Медики тщательно исследовали наши организмы. Потом нам сказали, что на Земле разработана методика обучения прибывающих из Космоса членов звездных экспедиций и что через полтора года мы будем знать все, что знают люди Земли.
— Нельзя ли за год? — спросил каждый из нас на личной беседе с комиссией.
Мы могли поселиться в любом месте, каждый на свое усмотрение. Но мы решили жить рядом. И первые дни действительно не разлучались. Потом по одному звездные волки стали исчезать. Кто-то нашел работу по душе, кто-то встретил девушку, кто-то отправился путешествовать. Меня не интересовало ничто, кроме кибернетики. Я хотел поскорее встать вровень с ушедшим вперед веком. Занятия, занятия. Тренировки, чтобы тело не потеряло силу и ловкость, и занятия. Свободное время я посвящал телевидению. Ведь мне хотелось побольше знать о Земле.
У нас были перерывы в занятиях. Это случалось в праздники. И вот в один из них — день Весны — я не выдержал, бросил все и улетел в ближайший город на праздники. Все здесь было для меня необычным. И лица, и песни, и настроение людей. Сначала я бродил, болезненно сознавая свою обособленность, неумение войти в веселый и жизнерадостный ритм веселящейся толпы. Меня толкали, вовлекали в прыгающие и орущие хороводы на площадях. Мне пели чуть ли не в ухо смешные песенки. Но я уходил отовсюду. Все это было не для меня.
Кто-то недалеко от меня крикнул: «Анжелика! Иди к нам!» Это имя резануло меня как ножом. Что за любовь владела моим сердцем? Любовь к девушке, которую я даже не знал. Которая если даже и была, то умерла давно-давно... Я оглянулся. Девушка, невысокая, черноволосая, коротко остриженная, в блестящем черном платье и белых туфельках, что-то кричала своим друзьям. Веселящаяся толпа подтолкнула меня к ней. Она посмотрела на меня машинально, так как я загородил ей дорогу, и лишь потом внимательно уставилась на меня. Я стоял и молчал. Нужно было уйти. Я даже сказал себе это. Но куда тут уйдешь, двух шагов нельзя сделать, чтобы не толкнуть кого-нибудь. Я уже повернулся к ней боком, как она вдруг прикоснулась к моей груди и погладила две сверкающих стрелы — знак космолетчиков.
— Ты из звездной? — спросила она.
— Да. — Я все еще хотел уйти.
— Расскажи...
— У тебя есть время? Ведь это очень долго рассказывать.
— Я буду тебя слушать.
— Тебя действительно зовут Анжеликой?
— Да. А тебя?
— Олег.
Она кивнула, схватила меня за руку, и мы начали выбираться из толпы.
— Сколько же тебе лет?
— Сто два.
— Смешно. А мне восемнадцать.
Она водила меня по городу, который никак не хотел успокаиваться до самого утра. С ней было легко разговаривать. И время летело незаметно. Я даже забыл про Анжелику, которая писала мне письма восемьдесят лет назад. А потом вдруг вспомнил и подумал: если бы я встретил эту девушку тогда или та Анжелика была похожа на эту, я не улетел бы к звездам. Я не смог бы жить без нее.
Я проводил ее домой.
— Ты снова улетишь к звездам? — спросила она.
— Не знаю. Нет. Я хотел бы заняться кибернетикой.
Она с сомнением покачала головой и сказала:
— Если можешь — останься.
Я вызвал авиетку и через два часа был в отеле космолетчиков.
Я достал из куртки письма Анжелики и перечитал их. Я уже знал, что эти письма снова погонят меня к звездам.
И все же на следующий день я пришел к Анжелике. Она не скрывала, что ждала меня.
— Звездный волк, ты хотел видеть меня?
— Хотел.
— Сейчас модно носить эти две стрелы, — показала она на мой знак. — Я сначала не поверила, что ты вернулся со звезд. Трудно было улететь с Земли? Ведь теперь у тебя никого нет. У тебя была девушка?
— Не было, Анжелика. Я не нашел ее. А вот с друзьями... у меня девяносто шесть друзей... могло быть девяносто семь, но один умер.
— Что вас гонит к звездам?
— У каждого свое. Меня — любовь.
Два месяца мы почти не расставались. Она даже прилетала в наш отель и не уходила из моей комнаты, когда меня погружали в гипнотический сон, чтобы напичкать очередной порцией знаний.
Еще возвращаясь на Землю, мы, девятнадцать человек, договорились, что при первой возможности будем проситься в очередную экспедицию. И вот однажды один из нас вызвал меня по видеофону и сказал, что объявлен набор в семьдесят девятую звездную.
— Я остаюсь, — сказал я.
— Понимаю. — Он помолчал. — Я прилечу к тебе. И ты покажешь мне письма Анжелики.
Теперь я долго не отвечал ему. Письма, письма. Они вели меня в Космос. И тогда, и сейчас...
— Хорошо. Я полечу к звездам.
— Молодец. А четверо все-таки отказались. В экспедиции будет семьсот тридцать человек. Если у тебя есть девушка и у нее подходящая специальность, можешь записать и ее. Нас будут брать вне очереди.
Я решил улететь. Я, конечно, не верил, что Анжелика пойдет за мной к звездам. Романтика полетов часто обнаруживается только в разговорах и уже после полетов. А если бы она согласилась? Нет. Я просто не мог предложить ей этого.
Я еще раз встретился с Анжеликой и сказал, что буду очень занят, что у меня не останется времени для встреч. Не знаю, что она подумала, но расставание было холодным. Меня это даже обрадовало, тоскливо обрадовало. Я сказал:
— Если захочешь — пиши.
Я перемучился и немного успокоился. Я был свободен. Снова ничто не держало меня на пути к звездам.
Меня приняли в экспедицию вторым кибернетиком. Началась подготовка. Пришлось переехать из отеля космолетчиков поближе к базе экспедиции, которая располагалась в центре Сахары.
Анжелика меня не искала. Я не получил от нее ни одного письма. Она ни разу не связалась со мной по видеофону, хотя сделать это было проще простого. Письма теперь были не в моде, более совершенные средства связывали людей. И я ей сказал «пиши», наверное, только потому, что вспомнил письма Анжелики.
Прошел год. До отлета семьдесят девятой звездной оставалось два месяца.
И все-таки она пришла. Не надо было анализировать свои чувства, чтобы понять, что я ее люблю. Что же оставалось теперь мне? Бежать от любви, как и в первый раз? Но тогда я не мог ее найти. А теперь она была рядом.
1 2 3