Например, один парень представился профессиональным писателем, хотя на самом деле был охранником. Во время ночных дежурств в особняке в Бель-Эйр он развлекался тем, что писал научно-фантастические сценарии. Тут я начала подозревать, что мне следует внести – кое-какие коррективы. Меня несколько шокировало, что охранник не постеснялся так приукрасить собственную биографию. Неужели он полагал, что главное – это привлечь покупателя, а уж потом можно впарить ему что угодно. (Те мои друзья, которые были против знакомства по Интернету, утверждали, что приукрашивать склонно большинство людей, но почти все парни, с какими я встретилась, были примерно такими, какими себя и описывали.)
Между тем с каждым днем обнаруживались все новые негативные стороны того, что теперь я жила рядом со своей семьей. За три года, проведенных в Беркли, и один – в Бенде, я привыкла жить так, как мне нравится, почти не ощущая надзора родителей, бабушки и дедушки. Я могла смотаться в Виннемуку и обратно, и никто при этом не знал, что я вообще куда-то уезжала. У меня не было парня, но это касалось только меня, и, я просто фильтровала предоставляемую родным информацию («Ох, да у меня тут столько друзей, дела – лучше не бывает!»). Но неожиданный визит Джен был только началом.
В первые же месяцы по возвращении мой календарь пополнился многочисленными семейными мероприятиями – ужинами, выходными, днями рождения, юбилеями и прочими празднествами. Сестра всегда приходила с Джоном. Кузина приводила своего жениха. Разговор неизбежно переходил на их матримониальные планы или на обсуждение предстоящей свадьбы другой моей кузины, которая жила в Беркли, и моя неприкаянность бросалась в глаза, как гигантский прыщ.
На самом деле это еще хуже. Ведь когда у вас на носу прыщ, люди делают вид, что не замечают его. Но чем больше времени проходило после моего воссоединения с семьей, тем меньше мои родные стеснялись заводить разговор о моем холостяцком статусе. Однажды за ужином дедушка рявкнул: «Сюзанна, ты что, никак не можешь найти себе парня? Ты ведь здесь уже четыре месяца!» А я и не знала, что кто-то это считает.
Вскоре после этого родители отправили меня на благотворительный ужин и снабдили брошюрками еврейской добровольческой организации, специализирующейся на одиноких в возрасте от 25 до 40 лет. Я чувствовала себя как наркоманка, которую посылают на принудительное лечение.
В конце концов, родители все же откликнулись на мои просьбы: «Пожалуйста, пожалуйста, не заводите об этом постоянно разговор», но бабушка и дед были твердо уверены, что для достижения результата надо повторять одно и то же не менее 150 раз, и никакие уговоры на них не действовали.
Бабуля Хан ни и дедушка Джулиус не только упорно твердили о моей неустроенности – их Несокрушимое упрямство имело сотни иных проявлений. Так, они отказывались ходить в кинотеатры, где им не было известно «расположение туалетов»; этот фактор предопределил их приверженность одному-единственному мультиплексу, который специализировался на боевиках. В тот вечер, когда мы смотрели «Врага государства», дедушка заснул, а бабушка выдержала только первые полчаса и все оставшееся время просидела в вестибюле. Но они соблюдали верность своему выбору. «Там я точно знаю, где находится туалет», – сказала бабушка, прибавив, что посетила его дважды, и что его не мешало бы как следует почистить.
По субботам я играла в скрэббл с бабушкой Руфью, чье здоровье в то время стремительно ухудшалось, и только три вещи все еще доставляли ей удовольствие: Руфь курила, лакомилась голубым желе в ресторане Сиззлера («Черт меня побери, – говорила она при каждом посещении, – оно голубое!») и постоянно напоминала, что я старше, чем две мои обрученные кузины. Руфь требовала, чтобы я сказала ей, когда именно пойду к алтарю. «Через полгода? – сурово вопрошала она. – Через год?»
Хотя бабушка и дедушка, судя по всему, думали, что в свободное время я мечу дротики в своей комнате, в течение полугода после возвращения я прилагала значительные усилия к тому, чтобы найти жениха. К тому времени, как моя вера в сайт match. com стала улетучиваться, я начала получать массу предложений. Казалось, все друзья моей семьи, зная, что рано или поздно я вернусь, искали мне жениха.
Эта тактика не оправдала себя в Бенде, и я довольно долго колебалась, размышляя, стоит ли снова идти этим путем. Но на сей раз люди, желавшие с кем-то меня познакомить, знали меня много лет; поэтому, рассудила я, шансы на успех должны быть гораздо выше. Все же, решив подстраховаться, я по-прежнему придерживалась тактики предварительных свиданий в кафе «Старбакс». Ведь встречаясь с человеком, с которым у тебя есть общий друг, ты наверняка знаешь, что в случае неудачи этот общий друг услышит обе версии происшедшего, поэтому следует проявлять особую осторожность.
Первое такое свидание состоялось у меня с юристом по имени Дэвид, похожим на Джорджа Ф. Уилла; в десять утра он явился предо мной в строгом темно-синем костюме. Нет, он не с работы, а просто привык носить костюмы. Понизив голос, Дэвид рассказал мне, что решил заняться бизнесом, связанным с Интернетом, но в чем суть бизнеса, не объяснил, видимо, опасаясь, что я украду у него идею. Он, однако, упомянул, что для начала ему надо собрать пять миллионов долларов. «Вы, вероятно, считаете, что это большой риск, – Дэвид потрогал лацканы пиджака, – но я чувствую себя очень уверенно».
Я ушла со свидания, теряясь в догадках, как кому-то пришло в голову, что мы с Дэвидом подходим друг другу. В конце концов, меня осенило, что наш общий друг решил: «Он еврей, значит, тот, кто ей нужен». Этот критерий, конечно, немногим отличался от «пульса и пениса», с которым я столкнулась в Бенде, и это всерьез озаботило меня. Теперь уже и знакомые полагают, что я попала в разряд отчаявшихся.
В течение нескольких месяцев критерий «Он еврей, значит, тот, кто ей нужен» определял все мои свидания. Особого упоминания заслуживают:
1) двадцатишестилетний активист общества борьбы за мир. Вот его первый вопрос: «Ты довольна сексом с твоим последним бойфрендом?»;
2) аспирант-математик, как чумы избегавший спортзалов;
3) дизайнер по интерьеру, с которым, как выяснилось, меня уже сводили десять лет назад. Все, что мне запомнилось из того тягостного свидания, это как я смоталась, не дождавшись десерта и сказав, что иду смотреть «Тридцать что-то там». Об этом безобразном поступке я сейчас сожалела бы еще больше, если бы не помнила, что тогда это была моя любимая программа.
К тому времени, как приспела свадьба первой из двух моих кузин – примерно через десять месяцев после моего возвращения из Бенда, – я не продвинулась дальше второго свидания. Более того, не нашла даже того, с кем могла бы прийти на праздничную церемонию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Между тем с каждым днем обнаруживались все новые негативные стороны того, что теперь я жила рядом со своей семьей. За три года, проведенных в Беркли, и один – в Бенде, я привыкла жить так, как мне нравится, почти не ощущая надзора родителей, бабушки и дедушки. Я могла смотаться в Виннемуку и обратно, и никто при этом не знал, что я вообще куда-то уезжала. У меня не было парня, но это касалось только меня, и, я просто фильтровала предоставляемую родным информацию («Ох, да у меня тут столько друзей, дела – лучше не бывает!»). Но неожиданный визит Джен был только началом.
В первые же месяцы по возвращении мой календарь пополнился многочисленными семейными мероприятиями – ужинами, выходными, днями рождения, юбилеями и прочими празднествами. Сестра всегда приходила с Джоном. Кузина приводила своего жениха. Разговор неизбежно переходил на их матримониальные планы или на обсуждение предстоящей свадьбы другой моей кузины, которая жила в Беркли, и моя неприкаянность бросалась в глаза, как гигантский прыщ.
На самом деле это еще хуже. Ведь когда у вас на носу прыщ, люди делают вид, что не замечают его. Но чем больше времени проходило после моего воссоединения с семьей, тем меньше мои родные стеснялись заводить разговор о моем холостяцком статусе. Однажды за ужином дедушка рявкнул: «Сюзанна, ты что, никак не можешь найти себе парня? Ты ведь здесь уже четыре месяца!» А я и не знала, что кто-то это считает.
Вскоре после этого родители отправили меня на благотворительный ужин и снабдили брошюрками еврейской добровольческой организации, специализирующейся на одиноких в возрасте от 25 до 40 лет. Я чувствовала себя как наркоманка, которую посылают на принудительное лечение.
В конце концов, родители все же откликнулись на мои просьбы: «Пожалуйста, пожалуйста, не заводите об этом постоянно разговор», но бабушка и дед были твердо уверены, что для достижения результата надо повторять одно и то же не менее 150 раз, и никакие уговоры на них не действовали.
Бабуля Хан ни и дедушка Джулиус не только упорно твердили о моей неустроенности – их Несокрушимое упрямство имело сотни иных проявлений. Так, они отказывались ходить в кинотеатры, где им не было известно «расположение туалетов»; этот фактор предопределил их приверженность одному-единственному мультиплексу, который специализировался на боевиках. В тот вечер, когда мы смотрели «Врага государства», дедушка заснул, а бабушка выдержала только первые полчаса и все оставшееся время просидела в вестибюле. Но они соблюдали верность своему выбору. «Там я точно знаю, где находится туалет», – сказала бабушка, прибавив, что посетила его дважды, и что его не мешало бы как следует почистить.
По субботам я играла в скрэббл с бабушкой Руфью, чье здоровье в то время стремительно ухудшалось, и только три вещи все еще доставляли ей удовольствие: Руфь курила, лакомилась голубым желе в ресторане Сиззлера («Черт меня побери, – говорила она при каждом посещении, – оно голубое!») и постоянно напоминала, что я старше, чем две мои обрученные кузины. Руфь требовала, чтобы я сказала ей, когда именно пойду к алтарю. «Через полгода? – сурово вопрошала она. – Через год?»
Хотя бабушка и дедушка, судя по всему, думали, что в свободное время я мечу дротики в своей комнате, в течение полугода после возвращения я прилагала значительные усилия к тому, чтобы найти жениха. К тому времени, как моя вера в сайт match. com стала улетучиваться, я начала получать массу предложений. Казалось, все друзья моей семьи, зная, что рано или поздно я вернусь, искали мне жениха.
Эта тактика не оправдала себя в Бенде, и я довольно долго колебалась, размышляя, стоит ли снова идти этим путем. Но на сей раз люди, желавшие с кем-то меня познакомить, знали меня много лет; поэтому, рассудила я, шансы на успех должны быть гораздо выше. Все же, решив подстраховаться, я по-прежнему придерживалась тактики предварительных свиданий в кафе «Старбакс». Ведь встречаясь с человеком, с которым у тебя есть общий друг, ты наверняка знаешь, что в случае неудачи этот общий друг услышит обе версии происшедшего, поэтому следует проявлять особую осторожность.
Первое такое свидание состоялось у меня с юристом по имени Дэвид, похожим на Джорджа Ф. Уилла; в десять утра он явился предо мной в строгом темно-синем костюме. Нет, он не с работы, а просто привык носить костюмы. Понизив голос, Дэвид рассказал мне, что решил заняться бизнесом, связанным с Интернетом, но в чем суть бизнеса, не объяснил, видимо, опасаясь, что я украду у него идею. Он, однако, упомянул, что для начала ему надо собрать пять миллионов долларов. «Вы, вероятно, считаете, что это большой риск, – Дэвид потрогал лацканы пиджака, – но я чувствую себя очень уверенно».
Я ушла со свидания, теряясь в догадках, как кому-то пришло в голову, что мы с Дэвидом подходим друг другу. В конце концов, меня осенило, что наш общий друг решил: «Он еврей, значит, тот, кто ей нужен». Этот критерий, конечно, немногим отличался от «пульса и пениса», с которым я столкнулась в Бенде, и это всерьез озаботило меня. Теперь уже и знакомые полагают, что я попала в разряд отчаявшихся.
В течение нескольких месяцев критерий «Он еврей, значит, тот, кто ей нужен» определял все мои свидания. Особого упоминания заслуживают:
1) двадцатишестилетний активист общества борьбы за мир. Вот его первый вопрос: «Ты довольна сексом с твоим последним бойфрендом?»;
2) аспирант-математик, как чумы избегавший спортзалов;
3) дизайнер по интерьеру, с которым, как выяснилось, меня уже сводили десять лет назад. Все, что мне запомнилось из того тягостного свидания, это как я смоталась, не дождавшись десерта и сказав, что иду смотреть «Тридцать что-то там». Об этом безобразном поступке я сейчас сожалела бы еще больше, если бы не помнила, что тогда это была моя любимая программа.
К тому времени, как приспела свадьба первой из двух моих кузин – примерно через десять месяцев после моего возвращения из Бенда, – я не продвинулась дальше второго свидания. Более того, не нашла даже того, с кем могла бы прийти на праздничную церемонию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62