– Пойду в лагерь мужчин.
«Возможно ли, что так недолговечны рабы?» – подумал Абуни и вспомнил свое рабство в Дильмуне. Если бы не писец Набайи, его бы давно не было на свете. Голодная жизнь коротка, ох как коротка!
В лагере мужчин числилось четыреста восемьдесят рабов на пятый день прошлого месяца. За это время умерло двенадцать человек. Абуни старательно подсчитал количество ячменя для пропитания всех рабов храма и подал табличку Аннабидугу. Тот равнодушно посмотрел на список умерших и потребовал выяснить к следующему дню, сколько больных и малолетних в лагерях, чтобы не дать лишнего зерна. Ведь мальчишке полагается всего пятнадцать сила зерна на тридцать дней, а женщинам по сорок сила на тридцать дней (сила – мера зерна, примерно пятьсот шестьдесят граммов).
– Призови на поле двести рабов-строителей, – приказал Аннабидуг. – После сбора ячменя отправишь их обратно. Они там работают на кладке стен нового храма. Все запиши, ничего не упусти. Верховная жрица Ликуна хоть и молода, а расторопна. Все любит проверить, обо всем спрашивает. Нин-дада была старше ее по годам, но не так хозяйственна.
Шли дни, и Абуни постигал сложное устройство храмового хозяйства, которое располагало громадными угодьями, большим количеством скота и рабов. Не сразу он постиг премудрости учета. Не раз выслушивал брань и укоры со стороны Аннабидуга. Но терпел. Ведь Шига так гордился своим сыном, ставшим писцом в прекрасном храме бога Луны. «Не каждому выпадет такая честь, – говорил он сыну. – Вот вернется твой друг из Вавилона и порадуется за тебя. Я помню, как он тебе помогал в трудное время. Он настоящий друг, каких мало в Уре. Мне не приходилось встречать таких людей. Бог Энлиль наградил его великими достоинствами». – «Я рад, ты не забыл моего Сингамиля», – промолвил с печалью в голосе Абуни. Ему сейчас очень недоставало Сингамиля. Некому было рассказать обо всем тревожном, что мучило его. Сейчас, когда он оказался во власти сурового и неприветливого Аннабидуга, он жалел о молодом уммиа, который так приветливо его принял и даже похвалил за таблички, переписанные для его учеников. «Спор между Мотыгой и Плугом» запомнился ему навсегда. Хорошее было время, хоть и плата за труд была ничтожная. Что же лучше? Может быть, лучше терпеть нужду и не мучиться так, как он мучается теперь, угождая храмовому надзирателю. Однако как много трудятся, как много всего добывают для бога Луны! Тысячи людей ему угождают, может быть, и он нам захочет угодить? Эта мысль очень понравилась Абуни. Как он раньше не подумал, что, угождая богу, он тем самым способствует своему благополучию. Скорее бы вернулся Сингамиль. Вот с кем он поговорит обо всем непонятном, обо всем печальном.
Все эти дни, пока он знакомился со своими обязанностями храмового писца, он непрестанно думал о рабах, об их жестокой судьбе. Испытав участь раба, он уже не мог воспринимать рабство как нечто обычное. Ему повезло, он избавился от этого несчастья, он свободный человек. Он даже выбирает для себя занятие и хочет, чтобы оно было любимым и приятным. В сущности, ему повезло, он получил почетное занятие в самом большом храме. Другой бы посчитал это за счастье, а он недоволен. Почему?
«Ты не должен так рассуждать, Абуни, – сказал он себе. – Разве ты забыл слова мудреца: „Будь верен своей судьбе“. Твоя судьба – быть писцом в храме Нанна и вести учет работы рабов. Делай свое дело и забудь Эйянацира, грузчиков в Дильмуне, а помни старого писца Набайи. И еще помни, что можно помочь рабу, если очень захотеть. Ведь Набайи захотел и помог тебе. Вот о чем надо помнить, Абуни. Постарайся накормить больных рабынь, которым выдали только половину продовольствия, положенного работающей рабыне. Придумай, как помочь».
Абуни усердно вникал в хозяйские дела храма. Он исправно выдавал надзирателю таблички с цифрами учета. Эти таблички говорили о том, что рабы так недолговечны, так мало живут в неволе, а ведь могут принести пользу прекрасному городу Уру и храму Нанна.
И вот Абуни придумал, как помочь несчастным рабыням. Он сообщил Аннабидугу о больных рабынях, которые смогут поправиться, если показать их лекарю и дать им немного целебных трав. Надзиратель согласился вызвать лекаря и потребовал, чтобы сам лекарь сообщил о больных. Абуни поговорил с лекарем и спросил, может ли он сказать Аннабидугу, что лечение требует полного количества ячменя, какое положено работающей рабыне. Надо каждой выдать по двадцать сила на пятнадцать дней, дать немного настоек, и они быстро поправятся. Это куда выгодней, чем покупать рабов в других городах. Лекарь согласился с Абуни.
– Ты разумно рассуждаешь, – сказал лекарь. – Ты молод, а понимаешь больше опытных писцов нашего храма. Поговорю с Аннабидугом, может быть, прислушается. Только сделай одно дело. Напиши на табличке, какова стоимость ячменя, который будет выдан больным, и какова стоимость рабынь, если их купят в Лагаше или Ниппуре.
Абуни охотно все подсчитал и дал лекарю табличку, которая должна была помочь в переговорах с надзирателем. Лекарь был не очень сердобольным, но весьма ценил свое место в храме Нанна. Он понимал, что если совет молодого писца будет принят, то хозяин увидит великую пользу от знаний искусного лекаря. Возможно, что в награду будет выдано больше зерна и масла да еще свежие овощи в придачу.
Аннабидуг встретил лекаря сердитым окликом. Выслушав подсчеты, сделанные Абуни, он закричал, что храм будет разорен при таких порядках. Что не останется хлеба для бога. Что будут голодными служанки великой жрицы. Но лекарь, который был грамотным, снова прочел записи на табличке и при этом напомнил, что во время пахоты волов кормят вдоволь, им дают поесть столько, сколько они хотят, только бы хорошо работали на поле.
– Мы морим голодом рабов, вот почему они умирают, – сказал лекарь и в испуге посмотрел на хозяина.
Аннабидуг прикинул предстоящие расходы, если не выживут сорок пять больных из полутораста рабынь только одного лагеря. А ведь храм имеет еще пять лагерей с рабами для всех своих нужд.
– Пожалуй, ты прав, – сказал он лекарю и вернул ему табличку. – Ты молодец, подсчитал, прикинул, подумал. Я постараюсь прибавить тебе зерна при оплате в конце месяца. Ты прав, смерть рабов – в убыток хозяйству.
Лекарь был очень доволен, но еще радостней был Абуни. Его нисколько не огорчило, что все придуманное им приписал себе лекарь. Важно было одно – он поможет бедным рабыням подняться на ноги. А если такой порядок станет обязательным, то не будет стольких смертей в лагере рабов храма Нанна. С малых лет он слышал о том, что Нанна добрый бог, что он не желает людям зла. Зачем же губить людей, стараясь сберечь для бога больше припасов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
«Возможно ли, что так недолговечны рабы?» – подумал Абуни и вспомнил свое рабство в Дильмуне. Если бы не писец Набайи, его бы давно не было на свете. Голодная жизнь коротка, ох как коротка!
В лагере мужчин числилось четыреста восемьдесят рабов на пятый день прошлого месяца. За это время умерло двенадцать человек. Абуни старательно подсчитал количество ячменя для пропитания всех рабов храма и подал табличку Аннабидугу. Тот равнодушно посмотрел на список умерших и потребовал выяснить к следующему дню, сколько больных и малолетних в лагерях, чтобы не дать лишнего зерна. Ведь мальчишке полагается всего пятнадцать сила зерна на тридцать дней, а женщинам по сорок сила на тридцать дней (сила – мера зерна, примерно пятьсот шестьдесят граммов).
– Призови на поле двести рабов-строителей, – приказал Аннабидуг. – После сбора ячменя отправишь их обратно. Они там работают на кладке стен нового храма. Все запиши, ничего не упусти. Верховная жрица Ликуна хоть и молода, а расторопна. Все любит проверить, обо всем спрашивает. Нин-дада была старше ее по годам, но не так хозяйственна.
Шли дни, и Абуни постигал сложное устройство храмового хозяйства, которое располагало громадными угодьями, большим количеством скота и рабов. Не сразу он постиг премудрости учета. Не раз выслушивал брань и укоры со стороны Аннабидуга. Но терпел. Ведь Шига так гордился своим сыном, ставшим писцом в прекрасном храме бога Луны. «Не каждому выпадет такая честь, – говорил он сыну. – Вот вернется твой друг из Вавилона и порадуется за тебя. Я помню, как он тебе помогал в трудное время. Он настоящий друг, каких мало в Уре. Мне не приходилось встречать таких людей. Бог Энлиль наградил его великими достоинствами». – «Я рад, ты не забыл моего Сингамиля», – промолвил с печалью в голосе Абуни. Ему сейчас очень недоставало Сингамиля. Некому было рассказать обо всем тревожном, что мучило его. Сейчас, когда он оказался во власти сурового и неприветливого Аннабидуга, он жалел о молодом уммиа, который так приветливо его принял и даже похвалил за таблички, переписанные для его учеников. «Спор между Мотыгой и Плугом» запомнился ему навсегда. Хорошее было время, хоть и плата за труд была ничтожная. Что же лучше? Может быть, лучше терпеть нужду и не мучиться так, как он мучается теперь, угождая храмовому надзирателю. Однако как много трудятся, как много всего добывают для бога Луны! Тысячи людей ему угождают, может быть, и он нам захочет угодить? Эта мысль очень понравилась Абуни. Как он раньше не подумал, что, угождая богу, он тем самым способствует своему благополучию. Скорее бы вернулся Сингамиль. Вот с кем он поговорит обо всем непонятном, обо всем печальном.
Все эти дни, пока он знакомился со своими обязанностями храмового писца, он непрестанно думал о рабах, об их жестокой судьбе. Испытав участь раба, он уже не мог воспринимать рабство как нечто обычное. Ему повезло, он избавился от этого несчастья, он свободный человек. Он даже выбирает для себя занятие и хочет, чтобы оно было любимым и приятным. В сущности, ему повезло, он получил почетное занятие в самом большом храме. Другой бы посчитал это за счастье, а он недоволен. Почему?
«Ты не должен так рассуждать, Абуни, – сказал он себе. – Разве ты забыл слова мудреца: „Будь верен своей судьбе“. Твоя судьба – быть писцом в храме Нанна и вести учет работы рабов. Делай свое дело и забудь Эйянацира, грузчиков в Дильмуне, а помни старого писца Набайи. И еще помни, что можно помочь рабу, если очень захотеть. Ведь Набайи захотел и помог тебе. Вот о чем надо помнить, Абуни. Постарайся накормить больных рабынь, которым выдали только половину продовольствия, положенного работающей рабыне. Придумай, как помочь».
Абуни усердно вникал в хозяйские дела храма. Он исправно выдавал надзирателю таблички с цифрами учета. Эти таблички говорили о том, что рабы так недолговечны, так мало живут в неволе, а ведь могут принести пользу прекрасному городу Уру и храму Нанна.
И вот Абуни придумал, как помочь несчастным рабыням. Он сообщил Аннабидугу о больных рабынях, которые смогут поправиться, если показать их лекарю и дать им немного целебных трав. Надзиратель согласился вызвать лекаря и потребовал, чтобы сам лекарь сообщил о больных. Абуни поговорил с лекарем и спросил, может ли он сказать Аннабидугу, что лечение требует полного количества ячменя, какое положено работающей рабыне. Надо каждой выдать по двадцать сила на пятнадцать дней, дать немного настоек, и они быстро поправятся. Это куда выгодней, чем покупать рабов в других городах. Лекарь согласился с Абуни.
– Ты разумно рассуждаешь, – сказал лекарь. – Ты молод, а понимаешь больше опытных писцов нашего храма. Поговорю с Аннабидугом, может быть, прислушается. Только сделай одно дело. Напиши на табличке, какова стоимость ячменя, который будет выдан больным, и какова стоимость рабынь, если их купят в Лагаше или Ниппуре.
Абуни охотно все подсчитал и дал лекарю табличку, которая должна была помочь в переговорах с надзирателем. Лекарь был не очень сердобольным, но весьма ценил свое место в храме Нанна. Он понимал, что если совет молодого писца будет принят, то хозяин увидит великую пользу от знаний искусного лекаря. Возможно, что в награду будет выдано больше зерна и масла да еще свежие овощи в придачу.
Аннабидуг встретил лекаря сердитым окликом. Выслушав подсчеты, сделанные Абуни, он закричал, что храм будет разорен при таких порядках. Что не останется хлеба для бога. Что будут голодными служанки великой жрицы. Но лекарь, который был грамотным, снова прочел записи на табличке и при этом напомнил, что во время пахоты волов кормят вдоволь, им дают поесть столько, сколько они хотят, только бы хорошо работали на поле.
– Мы морим голодом рабов, вот почему они умирают, – сказал лекарь и в испуге посмотрел на хозяина.
Аннабидуг прикинул предстоящие расходы, если не выживут сорок пять больных из полутораста рабынь только одного лагеря. А ведь храм имеет еще пять лагерей с рабами для всех своих нужд.
– Пожалуй, ты прав, – сказал он лекарю и вернул ему табличку. – Ты молодец, подсчитал, прикинул, подумал. Я постараюсь прибавить тебе зерна при оплате в конце месяца. Ты прав, смерть рабов – в убыток хозяйству.
Лекарь был очень доволен, но еще радостней был Абуни. Его нисколько не огорчило, что все придуманное им приписал себе лекарь. Важно было одно – он поможет бедным рабыням подняться на ноги. А если такой порядок станет обязательным, то не будет стольких смертей в лагере рабов храма Нанна. С малых лет он слышал о том, что Нанна добрый бог, что он не желает людям зла. Зачем же губить людей, стараясь сберечь для бога больше припасов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52