– Я охотно поеду, отец. Я просто рад побывать в Ведаре. Ты давно мне ничего не поручал.
– Я выполнил твое желание, Якуб. Ты хотел быть с книгами, и твое желание исполнилось. Но говорят, что знания завершаются только делом и что знание – дерево, а дело – плоды. Обладатель знания обращается к делу, чтобы воспользоваться этим; а если он не исполняет на деле того, что знает, то и не называется знающим.
– Я надеюсь, отец, что мои знания, которые я стараюсь почерпнуть из мудрых книг, пригодятся для дела.
Якуб отправился в Ведар, а Мухаммад ал-Хасияд тут же, немедля, собрался в столицу Хорезма, чтобы встретиться с ал-Бируни. Мухаммад ничего не сказал сыну, ничего не обещал ему, но за прошедшие со дня приезда месяцы он много думал о судьбе Якуба и пришел к выводу, что, если ученый-хорезмиец согласится стать духовным наставником сына, значит, на то воля аллаха. И кто знает, не сделает ли всевышний единственного сына купца Мухаммада ученым, который прославится при дворах султанов и сделает честь не только своему роду, но и всему племени? Странный у него сын. Он не стремится ни к богатству, ни к знатности. Но время придет, и разум его окрепнет. Он поймет, что каждый человек должен стремиться идти к той вершине, какую он себе облюбовал. И, если эта вершина манит его, он легче переносит трудности пути. Настанет день и его Якуб, познавший многие науки, будет призван ко двору правителя. Эта сияющая вершина должна звать его к себе. Для такого, может быть, стоит изменить своим устремлениям. Пусть будет трудно без помощника. Годы странствий не сделали его, Мухаммада, крепче и бодрее. Ему будет трудно без Якуба, но он готов терпеть невзгоды, пусть только ученый-хорезмиец пожелает взять его в помощники. Только бы дожить до того счастливого дня, когда свершится желаемое и Якуб займет достойное место при дворе бухарского хана. Но, подумав так, Мухаммад словно услышал слова мудрого шейха из арабов, которого он повстречал когда-то в Багдаде.
«Знатность – это не самое главное, – говорил мудрый шейх. – У избранников всемогущего есть три бесценные вещи. Первая – разум, вторая – правдивость, третья – человечность. Эти свойства присущи каждому человеку, но тупость и порывистость мешают многим проявлять эти ценные качества. И тогда мы встречаем ложь, лицемерие и стяжательство…» Мудрый шейх сказал тогда много разумного. Вот если бы Якуб постиг нечто от такой мудрости!
* * *
Через неделю Мухаммад ал-Хасияд был уже в столице Хорезма. Он нашел ал-Бируни в его новом доме, предоставленном ему шахом Мамуном. При дворе был хороший сад и бассейн. Цвели яблони, и весна была такой нежной и благоуханной, что, как ни был занят ученый, он время от времени отрывался от своей книги и смотрел в ясное, безоблачное небо.
– Мир и благоденствие твоему дому, – сказал Мухаммад, переступая порог дома и низко кланяясь ученому. – Да будет над тобой милость аллаха!
– Приветствую тебя, Мухаммад ал-Хасияд! Здоров ли твой сын? – спросил Абу-Райхан, приглашая купца присесть на суфе рядом с собой.
– Твоя доброта сделала тебя хозяином моего сердца, – ответил Мухаммад. – Сын мой здоров и полон благодарности. Мы твои должники до конца наших дней. Однако я осмелюсь обратиться к тебе, мудрый человек. Я к тебе с низким поклоном. Не возьмешь ли ты в ученики моего Якуба? Зажги светильник разума! Не дай ему остаться незамеченным. С тех пор как мы встретили тебя в караван-сарае на пути в Гургандж, Якуб только и думает о том, как приблизиться к тебе, стать твоим помощником, выполнять твои поручения и слышать иногда твои мудрые слова. У него самые благородные намерения. Согласись взять его к себе!..
Купец торопливо и сбивчиво объяснял, почему он решился прийти. Ему казалось, что если он остановится, сделает паузу, то от смущения и растерянности забудет слова. Но он и без того забыл их. Ранее продуманная пышная и цветистая речь вылилась лишь в несколько тусклых фраз. Мухаммад умолк и, вглядываясь в спокойное и умное лицо ученого, мучительно вспоминал: что же еще надо сказать? Ведь совсем не просто явиться к знаменитому ученому с такой просьбой. Нужно сказать что-то очень значительное… Мухаммад почувствовал, как обильные капли пота струятся по лбу и щекам, словно он в знойной пустыне, а не в этом прохладном красивом доме. Лицо его выражало душевную растерянность, которая вовсе не вязалась с его обычной уверенностью в себе.

«Он не похож на купца-стяжателя, который готов все купить за деньги, даже честь и совесть, – подумал Абу-Райхан. – Он, видимо, скромный человек. К тому же он весьма предан своему сыну. Но к чему мне такая обуза? Я всегда избегал связывать свою судьбу с учениками».
– Мне трудно выполнить твою просьбу, почтенный Мухаммад ал-Хасияд, – сказал Абу-Райхан. – Я затрудняюсь сказать «да», потому что ни разу еще не сказал так многим, кто хотел сопутствовать мне в моих научных исканиях. Мой путь очень трудный и очень тернистый. Сомнения и заботы одолевают меня. Я всегда в исканиях. Постоянно стремлюсь делать опыты, не всегда мне доступные в силу больших затрат. Я и представить себе не могу, когда смог бы уделить внимание твоему сыну. Он юноша, не лишенный интереса к наукам, смышленый, начитанный. Я узнал об этом, беседуя с ним в караван-сарае. Мне понравилось, что он приметил в Булгаре такое, что не всякий сумеет увидеть. Он обратил внимание на долготу дня и ночи, отличную от долготы наших мест. Он поинтересовался нравами и обычаями неведомого ему племени и рассказал мне много любопытного. Но каждый по-своему понимает свою цель и труд своей жизни. Одни ученые окружают себя учениками и стараются передать им свои знания, а я считаю, что, если человеку удалось познать что-нибудь загадочное, непонятное, он должен об этом написать. Пусть об этом узнают не только современники, но и потомки, и пусть его труд служит на благо людей.
– Ты высказал мысль столь благородную и справедливую, – заметил Мухаммад, – что против нее не скажешь и слова, однако я не вижу помехи в твоем деле, если у тебя появится юноша на побегушках, который с полным уважением станет выполнять твои поручения. Сын мой одержим мыслью о тебе и твоих трудах. Он думает, что я не знаю, чем он занимался долгие месяцы, которые я предоставил ему, сделав вид, будто я ничего не знаю. Он сидел в библиотеке бухарского хана и целиком ушел в книги. За несколько монет старый хранитель библиотеки дал мне список книг, которые Якуб изучал все это время. Посмотри, здесь и твои книги значатся. Он не переставал заниматься математикой, а ведь это наука, требующая весьма трезвого разума. Он говорил мне, что хочет изучать звезды небесные.
– Уж не для того ли, – воскликнул Абу-Райхан, – чтобы стать астрологом и предсказывать судьбу по небесным светилам?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68