Ты понял, юноша, что я задумал?
– Не знаю, как и благодарить тебя! – закричал Макера и бросился обнимать старого резчика.
Теперь только бы увидеть братьев. Но как это сделать? И тут на помощь пришел Олове. Он то и дело напоминал старому сановнику о давнем его обещании.
И вот в один из жарких дней, когда божественный обба отправился на покой, во дворе ремесленников появился старый сановник. Он позвал Макеру и велел ему следовать за ним в святилище обба. Старый сановник привел Макеру к трону божественного обба, за которым стояли трое охранников.
Это его братья? Но как они изменились! Макера никогда бы их не узнал, если бы Олове не рассказал, как они одеты. На братьях были богатые доспехи. Макера молча рассматривал трон и все ждал, когда старый сановник отойдет в сторону. И он дождался. И тогда Макера тихо спросил:
– Здесь есть Мафи? Здесь его братья?
– Кто ты? Откуда ты знаешь Мафи и его братьев?
– Я Макера, сын Бахаго! Братья, вы не узнаете меня?
Трое охранников, которые уже много лет привыкли стоять безмолвно и неподвижно, подобно бронзовым статуям, вдруг забыли об этом. Они оставили свои места за троном и бросились обнимать Макеру. Они тискали его, целовали и смеялись. Они были так рады, что даже позабыли о том, где они находятся. К счастью, зной прогнал старого сановника, и никто не мог помешать. А Макера тотчас же рассказал им о задуманном. Рассказал о том, что в канун дня торжества, вернее, в ночь они должны находиться вблизи ворот ремесленников, чтобы старый резчик смог спрятать их в своих статуях и вынести за ворота дворца.
Макера рассказал о том, как найти улицу литейщиков, и велел укрыться в хижине Бахаго. Он знал, что в эту ночь Бахаго уже займет место на площади, как это сделают многие простолюдины, которые хотят увидеть великое торжество. Он рассказал о том, как царский слуга пообещал ему помочь повидать родителей. И тогда все четверо поняли, что близок счастливый час свободы и что недолго уже осталось томиться в этом святилище.
* * *
Бахаго неустанно трудился над изображением божественного всадника. Ему надо было закончить бронзовую статую ко дню торжества. Он хотел увидеть на площади перед дворцом самого хранителя сокровищ и предложить ему взять эту статую во дворец, взять безвозмездно, с одним только условием: чтобы Макера вернулся домой.
И вот день торжества. Накануне, ночью, Бахаго и Мать Макеры в последний раз чистили и полировали превосходного бронзового всадника. Они делали это при свете факела, и, несмотря на то что скульптура была всего лишь в один локоть, всадник казался им таким величавым – настоящим божеством. Мать Макеры не переставала восхищаться красотой коня. Божественного обба она боялась. И если она решилась очень тщательно, до блеска, отполировать коня, то к всаднику она не прикоснулась. Это сделал сам Бахаго, произнося при этом какие-то одному ему известные заклинания.
Однако они не решились взять с собой эту скульптуру. Перед самым уходом Бахаго поставил ее посреди хижины и решил позвать слугу обба, чтобы тот забрал этот дар и вручил его самому правителю Эдо, передав ему просьбу кузнеца вернуть Макеру домой.
Они отправились на площадь в темноте и заняли места поблизости от алтарей.
А в это время резчик по дереву в последний раз проверял, насколько хорошо и незаметно приоткрываются задние створки в божественных изображениях предков обба, которые должны были на этот раз помочь сыновьям кузнеца Бахаго получить свободу. Старый резчик никогда не видел Бахаго и сыновей его тоже не видел. Он знал только Макеру и знал, какие несчастья постигли эту семью. Но ему очень захотелось помочь безвестному кузнецу из людей хауса. Ведь он тоже был из людей хауса, хотя никогда не бывал в саванне.
Деревянные статуи были сделаны очень искусно. Хорошо, что с самого начала они были задуманы такими большими, намного больше человеческого роста. Иначе не осуществилось бы желание Макеры.
Но вот люди, живущие за воротами ремесленников, подняли статуи и понесли их. У ворот они остановились. И тут к ним подошли трое из охраны божественного обба. Макера узнал своих братьев. Со слезами радости смотрел он, как старый резчик помогал им забраться в деревянные статуи.
– Не бойся, Макера, – сказал старый резчик, – твои братья не задохнутся, я обо всем позаботился. Я думаю, что им трудно будет стоять неподвижно, но ведь они привыкли, да и недолго им придется ждать в деревянных темницах.
– Да, нам не привыкать, – согласился Мафи.
В полутьме сверкнули его ровные белые зубы. Но Макера не услышал раскатистого смеха своего старшего брата. Мафи уже разучился смеяться весело и заразительно, как он делал это в саванне, помогая отцу плавить бронзу для наконечников стрел.
– Когда настанет утро и ты уже будешь свободным, – сказал старый резчик, обращаясь к Мафи, – пойди к базару и вблизи южных ворот найди маленький домик с крышей из резного дерева. Такой крыши нет больше нигде. Под этой крышей жила моя семья. Всем, кто еще жив, передай мое благословение, скажи, что я здесь, а душа моя с ними. Руки мои трудятся для обба, а мысли мои – под крышей моего дома. Передашь?
– Передам, добрый человек. Почему же тебя никто не смог посадить в такую статую? Почему не помогли тебе бежать отсюда?
– Таких больших статуй прежде не делали. Да и воспользоваться ими можно лишь в день такого торжества. А торжество бывает раз в году, и нужно, чтобы духи предков во всем покровительствовали тебе. Если через год наступит такой же день и если обба велит сделать такие же большие статуи из дерева, то кто знает, может быть, еще кому-нибудь посчастливится вырваться отсюда.
Люди потащили статуи, а Макера, позабыв осторожность, побежал за ними. Он выскочил бы за ворота, если бы старый резчик не отшвырнул его.
– Наберись терпения, Макера, – прошептал старик, показывая ему крепко сжатый кулак. – Своей торопливостью ты всех нас погубишь. Дождись утра, глупая голова. Ведь хранитель сокровищ обещал выпустить тебя за ворота на торжество. Так терпи же…
Всю ночь на площади у дворца суетились люди. У алтарей стояли жрецы в передниках, с бронзовыми браслетами на предплечьях, с ожерельями на шее, с глубокими рубцами на лбу и на груди.
В громадных клетках метались леопарды и львы, оглашая площадь страшным рычанием. Крепкие клетки, сколоченные искусными мастерами, были надежны. Звери, доставленные охотниками из дремучих тропических лесов, бесновались. Неподалеку от рычащих зверей лежал в гигантской корзине живой питон, священная змея, которой должны были отдать на съедение пантеру и рысь. Питон был самым большим из всех, какие встретились отважным охотникам за змеями в течение целого года. Однако он был намного меньше того бронзового питона, который свесил свою раскрытую пасть над главными воротами дворца великого правителя Эдо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Не знаю, как и благодарить тебя! – закричал Макера и бросился обнимать старого резчика.
Теперь только бы увидеть братьев. Но как это сделать? И тут на помощь пришел Олове. Он то и дело напоминал старому сановнику о давнем его обещании.
И вот в один из жарких дней, когда божественный обба отправился на покой, во дворе ремесленников появился старый сановник. Он позвал Макеру и велел ему следовать за ним в святилище обба. Старый сановник привел Макеру к трону божественного обба, за которым стояли трое охранников.
Это его братья? Но как они изменились! Макера никогда бы их не узнал, если бы Олове не рассказал, как они одеты. На братьях были богатые доспехи. Макера молча рассматривал трон и все ждал, когда старый сановник отойдет в сторону. И он дождался. И тогда Макера тихо спросил:
– Здесь есть Мафи? Здесь его братья?
– Кто ты? Откуда ты знаешь Мафи и его братьев?
– Я Макера, сын Бахаго! Братья, вы не узнаете меня?
Трое охранников, которые уже много лет привыкли стоять безмолвно и неподвижно, подобно бронзовым статуям, вдруг забыли об этом. Они оставили свои места за троном и бросились обнимать Макеру. Они тискали его, целовали и смеялись. Они были так рады, что даже позабыли о том, где они находятся. К счастью, зной прогнал старого сановника, и никто не мог помешать. А Макера тотчас же рассказал им о задуманном. Рассказал о том, что в канун дня торжества, вернее, в ночь они должны находиться вблизи ворот ремесленников, чтобы старый резчик смог спрятать их в своих статуях и вынести за ворота дворца.
Макера рассказал о том, как найти улицу литейщиков, и велел укрыться в хижине Бахаго. Он знал, что в эту ночь Бахаго уже займет место на площади, как это сделают многие простолюдины, которые хотят увидеть великое торжество. Он рассказал о том, как царский слуга пообещал ему помочь повидать родителей. И тогда все четверо поняли, что близок счастливый час свободы и что недолго уже осталось томиться в этом святилище.
* * *
Бахаго неустанно трудился над изображением божественного всадника. Ему надо было закончить бронзовую статую ко дню торжества. Он хотел увидеть на площади перед дворцом самого хранителя сокровищ и предложить ему взять эту статую во дворец, взять безвозмездно, с одним только условием: чтобы Макера вернулся домой.
И вот день торжества. Накануне, ночью, Бахаго и Мать Макеры в последний раз чистили и полировали превосходного бронзового всадника. Они делали это при свете факела, и, несмотря на то что скульптура была всего лишь в один локоть, всадник казался им таким величавым – настоящим божеством. Мать Макеры не переставала восхищаться красотой коня. Божественного обба она боялась. И если она решилась очень тщательно, до блеска, отполировать коня, то к всаднику она не прикоснулась. Это сделал сам Бахаго, произнося при этом какие-то одному ему известные заклинания.
Однако они не решились взять с собой эту скульптуру. Перед самым уходом Бахаго поставил ее посреди хижины и решил позвать слугу обба, чтобы тот забрал этот дар и вручил его самому правителю Эдо, передав ему просьбу кузнеца вернуть Макеру домой.
Они отправились на площадь в темноте и заняли места поблизости от алтарей.
А в это время резчик по дереву в последний раз проверял, насколько хорошо и незаметно приоткрываются задние створки в божественных изображениях предков обба, которые должны были на этот раз помочь сыновьям кузнеца Бахаго получить свободу. Старый резчик никогда не видел Бахаго и сыновей его тоже не видел. Он знал только Макеру и знал, какие несчастья постигли эту семью. Но ему очень захотелось помочь безвестному кузнецу из людей хауса. Ведь он тоже был из людей хауса, хотя никогда не бывал в саванне.
Деревянные статуи были сделаны очень искусно. Хорошо, что с самого начала они были задуманы такими большими, намного больше человеческого роста. Иначе не осуществилось бы желание Макеры.
Но вот люди, живущие за воротами ремесленников, подняли статуи и понесли их. У ворот они остановились. И тут к ним подошли трое из охраны божественного обба. Макера узнал своих братьев. Со слезами радости смотрел он, как старый резчик помогал им забраться в деревянные статуи.
– Не бойся, Макера, – сказал старый резчик, – твои братья не задохнутся, я обо всем позаботился. Я думаю, что им трудно будет стоять неподвижно, но ведь они привыкли, да и недолго им придется ждать в деревянных темницах.
– Да, нам не привыкать, – согласился Мафи.
В полутьме сверкнули его ровные белые зубы. Но Макера не услышал раскатистого смеха своего старшего брата. Мафи уже разучился смеяться весело и заразительно, как он делал это в саванне, помогая отцу плавить бронзу для наконечников стрел.
– Когда настанет утро и ты уже будешь свободным, – сказал старый резчик, обращаясь к Мафи, – пойди к базару и вблизи южных ворот найди маленький домик с крышей из резного дерева. Такой крыши нет больше нигде. Под этой крышей жила моя семья. Всем, кто еще жив, передай мое благословение, скажи, что я здесь, а душа моя с ними. Руки мои трудятся для обба, а мысли мои – под крышей моего дома. Передашь?
– Передам, добрый человек. Почему же тебя никто не смог посадить в такую статую? Почему не помогли тебе бежать отсюда?
– Таких больших статуй прежде не делали. Да и воспользоваться ими можно лишь в день такого торжества. А торжество бывает раз в году, и нужно, чтобы духи предков во всем покровительствовали тебе. Если через год наступит такой же день и если обба велит сделать такие же большие статуи из дерева, то кто знает, может быть, еще кому-нибудь посчастливится вырваться отсюда.
Люди потащили статуи, а Макера, позабыв осторожность, побежал за ними. Он выскочил бы за ворота, если бы старый резчик не отшвырнул его.
– Наберись терпения, Макера, – прошептал старик, показывая ему крепко сжатый кулак. – Своей торопливостью ты всех нас погубишь. Дождись утра, глупая голова. Ведь хранитель сокровищ обещал выпустить тебя за ворота на торжество. Так терпи же…
Всю ночь на площади у дворца суетились люди. У алтарей стояли жрецы в передниках, с бронзовыми браслетами на предплечьях, с ожерельями на шее, с глубокими рубцами на лбу и на груди.
В громадных клетках метались леопарды и львы, оглашая площадь страшным рычанием. Крепкие клетки, сколоченные искусными мастерами, были надежны. Звери, доставленные охотниками из дремучих тропических лесов, бесновались. Неподалеку от рычащих зверей лежал в гигантской корзине живой питон, священная змея, которой должны были отдать на съедение пантеру и рысь. Питон был самым большим из всех, какие встретились отважным охотникам за змеями в течение целого года. Однако он был намного меньше того бронзового питона, который свесил свою раскрытую пасть над главными воротами дворца великого правителя Эдо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25