от жесткого следования принципу «сначала путешествие, потом съемки» выиграет не только путешествие, но и фильм.
Еще мы знали, что отношения в нашей четверке не всегда будут такими натянутыми, как сейчас, – было ведь и по-другому. Мы вместе многое пережили – раз уж удалось зайти так далеко. Отношения строились на прочном фундаменте и крепко зацементировались в начале января, когда мы вчетвером летали в Лос-Анджелес уламывать американских телевизионщиков. Остановились в отеле «Шато Мармон», в котором я раньше часто бывал. С деньгами у нас было негусто, летели эконом-классом и считали каждую копейку – так что и поселились все в одном номере. Была уже середина ночи. После перелета мы чувствовали себя совсем разбитыми, да плюс еще утром нужно было успеть сразу на несколько встреч подряд. Поэтому мы не могли спать – в три часа ночи все встали, голодные, нервные и усталые. Сидя в одних полотенцах, футболках и трусах, мы заказали в номер сандвичи и кофе.
Вскоре раздался стук в дверь. Вошел официант, мужчина слегка за шестьдесят, с шаловливым огоньком в глазах. Поставил поднос. Наливая кофе, он повернулся к нам – четырем полуголым мужикам в одной спальне – поднял бровь, ухмыльнулся и манерно так сказал: «Еще увидимся, мальчики».
Пока за ним не закрылась дверь, никто не шелохнулся. Только потом мы поняли, как выглядели в глазах официанта четыре полураздетых и явно утомленных мужчины, заказывающие еду в номер посреди ночи. Мы переглянулись и повалились на пол от смеха.
В восемь утра начались переговоры. Рассчитывая на бюджет в $6 миллионов, Расс достал ноутбук с отломанной клавишей (накануне в самолете Чарли уронил на него сумку), и пришло время игры. В тот день она повторилась раз десять.
Трудное это было дело. Телевизионщики нас совсем замордовали, заставляя буквально биться за их внимание – чего раньше мне лично никогда делать не приходилось. В беседе с ними вообще ничего нельзя было понять. Сидят, лица, как у профессиональных игроков в покер, руки скрещены на груди, молчат. Интересно им или нет, что они думают по этому поводу – непонятно. Сразу видно: люди демонстрируют тебе свою власть и наслаждаются каждой минутой сего действа.
На NBC/Bravo, одной из последних студий, что мы посетили, с нами разговаривал управляющий. Как нам сказали, он вылитый старшина из «Форрест Гампа». Все полтора часа встречи управляющий сидел с каменным лицом и смотрел будто бы сквозь нас, так что на его фоне остальные выглядели дико оживленными. В конце встречи мы поднялись, чтобы уйти, и тут Чарли сделал замечание по поводу плаката с неким подобием Фарры Фоусетт в красном купальнике и с очень выдающимися сосками.
«Господи, ну и соски, как будто ненастоящие», – сказал он.
И вдруг этот парень ожил! «Интересно, что вы заметили, – ухмыльнулся он, – потому что они правда ненастоящие. Знали бы вы, сколько часов мы старались поставить их на место. Но сколько ни бились, выглядит все равно ненатурально».
Вернувшись в «Шато Мармон», мы даже не знали, что друг другу сказать. Весь день встречались с людьми, но не было ни единого признака сделки, как будто у нас ничего не вышло. Так мы просидели в номере минут двадцать, измученные целым днем презентаций, да еще и подъемом в три часа ночи. Неожиданно из туалета выбежал Дэвид, держа перед собой, как эстафетную палочку, мобильник. Он прокричал в направлении микрофона: «Все в порядке, мы на громкой связи, скажите еще раз».
Пока все в комнате переживали, Дэвид разговаривал с телевизионным агентом от Уильяма Морриса, который до этого уже беседовал с тем самым старшиной из NBC/Bravo. Похоже, разговор о фальшивых сосках сработал.
Из трубки раздался голос: «Привет, парни. Значит, так. Они хотят шесть-восемь серий. За час могут заплатить больше полумиллиона долларов».
Мы вдруг почувствовали, что глядим в бочку с несколькими миллионами баксов для нашего шоу. «Вы уверены? Это точно?» – прокричали мы в телефон.
Дэвид сказал: «Я его несколько раз спросил, можно ли вам все рассказать. И все время переспрашивал: „Вы уверены, что сделка состоится? Если нет, то я ничего им говорить пока не буду“. Так что, все реально, правда?»
«Абсолютно реально». Агент выдержал эффектную паузу и добавил: «Пойдите куда-нибудь, погуляйте. Отпразднуйте это дело. Утром увидимся».
Щелк, бр-р-р-р. Он отключился. Мы вчетвером стояли в тишине, пораженные, глядели друг на друга и не верили в услышанное.
А еще через несколько секунд маленькая комната наполнилась мужскими голосами и криками: «Зашибись!» Мы носились по номеру, орали во все горло, подсчитывали в голове сумму и вопили от восторга. Наконец-то появились деньги, чтобы превратить мечту в реальность!
Через два дня меня забросили в аэропорт. Нужно было вернуться в Лондон пораньше. Но рейс задержали, так что мне пришлось четыре часа просидеть в зале ожидания, слушая бесконечно заунывную мелодию флейты; я воспользовался появившимся временем, чтобы сделать запись в дневнике, и тут зазвонил телефон. Это снова был тот телеагент. «Когда Bravo пообещали шесть-восемь часов, они имели в виду шесть часов. И когда они назвали сумму $600 000 – $800 000, то подразумевали где-то $100 000 – $200 000».
За один-единственный телефонный звонок мы потеряли несколько миллионов долларов. В Bravo пересмотрели ставки. Это все равно было очень выгодное предложение, так что мы могли сильно не расстраиваться. В конце концов, многим ли дают деньги на осуществление мечты? Хотя было неприятное чувство, будто мы за одно мгновение потеряли всё. Наша команда словно бы ползала по полу, заглядывала под коврики и в щели между досками, приговаривая: «Вот черт, куда же они все подевались?»
Мы были несколько разочарованы, но этот случай нас еще больше сблизил, как и некоторые другие неудачи подготовительного периода. Такие события помогали вспомнить, что главное – само путешествие. И теперь, во время всех этих недоразумений в Праге, мы отчаянно хотели заставить себя и других вспомнить наше первоначальное видение поездки.
ЧАРЛИ: От Праги до словацкой границы мы ехали караваном – вслед за Рассом и Дэвидом на двух Mitsubishi 4x4. Остановку сделали в цистерцианском монастыре в Седлеце – пригороде города Кутна-Гора, чтобы посетить часовню Всех Святых, построенную в XV веке. Она также известна как «Костиница», «Оссуарий» или «Байнхаус» (последнее – немецкое слово, в переводе «Дом костей»). Часовня эта – жуткое место, где хранятся скелеты более сорока тысяч человек. В конце ХШ в. богемский король Отакар II отправил настоятеля Седлецкого монастыря Генриха на Святую Землю с дипломатической миссией. Обратно Генрих привез горсть земли с Голгофы, круглого холма, на котором, как известно, был распят Христос. Настоятель разбросал эту землю по монастырскому кладбищу, превратив его в самое почетное место для захоронения во всей Центральной Европе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
Еще мы знали, что отношения в нашей четверке не всегда будут такими натянутыми, как сейчас, – было ведь и по-другому. Мы вместе многое пережили – раз уж удалось зайти так далеко. Отношения строились на прочном фундаменте и крепко зацементировались в начале января, когда мы вчетвером летали в Лос-Анджелес уламывать американских телевизионщиков. Остановились в отеле «Шато Мармон», в котором я раньше часто бывал. С деньгами у нас было негусто, летели эконом-классом и считали каждую копейку – так что и поселились все в одном номере. Была уже середина ночи. После перелета мы чувствовали себя совсем разбитыми, да плюс еще утром нужно было успеть сразу на несколько встреч подряд. Поэтому мы не могли спать – в три часа ночи все встали, голодные, нервные и усталые. Сидя в одних полотенцах, футболках и трусах, мы заказали в номер сандвичи и кофе.
Вскоре раздался стук в дверь. Вошел официант, мужчина слегка за шестьдесят, с шаловливым огоньком в глазах. Поставил поднос. Наливая кофе, он повернулся к нам – четырем полуголым мужикам в одной спальне – поднял бровь, ухмыльнулся и манерно так сказал: «Еще увидимся, мальчики».
Пока за ним не закрылась дверь, никто не шелохнулся. Только потом мы поняли, как выглядели в глазах официанта четыре полураздетых и явно утомленных мужчины, заказывающие еду в номер посреди ночи. Мы переглянулись и повалились на пол от смеха.
В восемь утра начались переговоры. Рассчитывая на бюджет в $6 миллионов, Расс достал ноутбук с отломанной клавишей (накануне в самолете Чарли уронил на него сумку), и пришло время игры. В тот день она повторилась раз десять.
Трудное это было дело. Телевизионщики нас совсем замордовали, заставляя буквально биться за их внимание – чего раньше мне лично никогда делать не приходилось. В беседе с ними вообще ничего нельзя было понять. Сидят, лица, как у профессиональных игроков в покер, руки скрещены на груди, молчат. Интересно им или нет, что они думают по этому поводу – непонятно. Сразу видно: люди демонстрируют тебе свою власть и наслаждаются каждой минутой сего действа.
На NBC/Bravo, одной из последних студий, что мы посетили, с нами разговаривал управляющий. Как нам сказали, он вылитый старшина из «Форрест Гампа». Все полтора часа встречи управляющий сидел с каменным лицом и смотрел будто бы сквозь нас, так что на его фоне остальные выглядели дико оживленными. В конце встречи мы поднялись, чтобы уйти, и тут Чарли сделал замечание по поводу плаката с неким подобием Фарры Фоусетт в красном купальнике и с очень выдающимися сосками.
«Господи, ну и соски, как будто ненастоящие», – сказал он.
И вдруг этот парень ожил! «Интересно, что вы заметили, – ухмыльнулся он, – потому что они правда ненастоящие. Знали бы вы, сколько часов мы старались поставить их на место. Но сколько ни бились, выглядит все равно ненатурально».
Вернувшись в «Шато Мармон», мы даже не знали, что друг другу сказать. Весь день встречались с людьми, но не было ни единого признака сделки, как будто у нас ничего не вышло. Так мы просидели в номере минут двадцать, измученные целым днем презентаций, да еще и подъемом в три часа ночи. Неожиданно из туалета выбежал Дэвид, держа перед собой, как эстафетную палочку, мобильник. Он прокричал в направлении микрофона: «Все в порядке, мы на громкой связи, скажите еще раз».
Пока все в комнате переживали, Дэвид разговаривал с телевизионным агентом от Уильяма Морриса, который до этого уже беседовал с тем самым старшиной из NBC/Bravo. Похоже, разговор о фальшивых сосках сработал.
Из трубки раздался голос: «Привет, парни. Значит, так. Они хотят шесть-восемь серий. За час могут заплатить больше полумиллиона долларов».
Мы вдруг почувствовали, что глядим в бочку с несколькими миллионами баксов для нашего шоу. «Вы уверены? Это точно?» – прокричали мы в телефон.
Дэвид сказал: «Я его несколько раз спросил, можно ли вам все рассказать. И все время переспрашивал: „Вы уверены, что сделка состоится? Если нет, то я ничего им говорить пока не буду“. Так что, все реально, правда?»
«Абсолютно реально». Агент выдержал эффектную паузу и добавил: «Пойдите куда-нибудь, погуляйте. Отпразднуйте это дело. Утром увидимся».
Щелк, бр-р-р-р. Он отключился. Мы вчетвером стояли в тишине, пораженные, глядели друг на друга и не верили в услышанное.
А еще через несколько секунд маленькая комната наполнилась мужскими голосами и криками: «Зашибись!» Мы носились по номеру, орали во все горло, подсчитывали в голове сумму и вопили от восторга. Наконец-то появились деньги, чтобы превратить мечту в реальность!
Через два дня меня забросили в аэропорт. Нужно было вернуться в Лондон пораньше. Но рейс задержали, так что мне пришлось четыре часа просидеть в зале ожидания, слушая бесконечно заунывную мелодию флейты; я воспользовался появившимся временем, чтобы сделать запись в дневнике, и тут зазвонил телефон. Это снова был тот телеагент. «Когда Bravo пообещали шесть-восемь часов, они имели в виду шесть часов. И когда они назвали сумму $600 000 – $800 000, то подразумевали где-то $100 000 – $200 000».
За один-единственный телефонный звонок мы потеряли несколько миллионов долларов. В Bravo пересмотрели ставки. Это все равно было очень выгодное предложение, так что мы могли сильно не расстраиваться. В конце концов, многим ли дают деньги на осуществление мечты? Хотя было неприятное чувство, будто мы за одно мгновение потеряли всё. Наша команда словно бы ползала по полу, заглядывала под коврики и в щели между досками, приговаривая: «Вот черт, куда же они все подевались?»
Мы были несколько разочарованы, но этот случай нас еще больше сблизил, как и некоторые другие неудачи подготовительного периода. Такие события помогали вспомнить, что главное – само путешествие. И теперь, во время всех этих недоразумений в Праге, мы отчаянно хотели заставить себя и других вспомнить наше первоначальное видение поездки.
ЧАРЛИ: От Праги до словацкой границы мы ехали караваном – вслед за Рассом и Дэвидом на двух Mitsubishi 4x4. Остановку сделали в цистерцианском монастыре в Седлеце – пригороде города Кутна-Гора, чтобы посетить часовню Всех Святых, построенную в XV веке. Она также известна как «Костиница», «Оссуарий» или «Байнхаус» (последнее – немецкое слово, в переводе «Дом костей»). Часовня эта – жуткое место, где хранятся скелеты более сорока тысяч человек. В конце ХШ в. богемский король Отакар II отправил настоятеля Седлецкого монастыря Генриха на Святую Землю с дипломатической миссией. Обратно Генрих привез горсть земли с Голгофы, круглого холма, на котором, как известно, был распят Христос. Настоятель разбросал эту землю по монастырскому кладбищу, превратив его в самое почетное место для захоронения во всей Центральной Европе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89