.. сам фельдмаршал сейчас сказал – в Сибирь ее, треклятую бабу, чтобы не смела дворян продавать… Гроб тебе сколочу!.. три гроба сколочу!.. – вне себя кричал Воробушкин. – Три гроба… Три дна сделаю и три крышки наколочу сверху!.. костылями заколочу… колодезь целый выкопаю… на двадцать сажен под землей зарою!! Тьфу!.. – прибавил он, не находя больше слов.
И Капитон Иваныч чуть не вприпрыжку, забыв снять свой новый мундир и новые сапоги, опять ушел из дому.
Авдотья Ивановна в ту же минуту непритворно, напротив, очень ощутительно захворала.
Через час у нее уже сидела Климовна, и после нескольких минут совещаний вдова расстриги полетела в Лефортово на квартиру Алтынова требовать Улю назад за те же деньги.
В воротах дома Алтынова Климовна налетела и чуть с ног не сбила того же Капитона Иваныча.
Он был совершенно другой, смущенный, растерянный и, идя через двор, что-то бормотал сам себе.
Он узнал от Алтынова, что Уля пропала без вести.
Климовна взяла вбок, чтобы не быть примеченной своим врагом, но Капитону Иванычу было не до того. Если бы Климовна его толкнула, то он все-таки не заметил бы ее.
Вдова расстриги нашла хозяина дома сильно не в духе.
– Двадцать лет дела веду, – сказал он гневно, – а этакой глупости со мной не бывало.
Оказалось, что Алтынов был действительно убежден в том, что девушка, отправившись с котом, просто сбежала.
– Сам я, дубина из дубин, послал ее, – кричал Алтынов.
– Где же она может быть?
– Черт ее знает! – сердился Алтынов. – Может быть, за сто верст от Москвы… Может быть, в Яузе утопилась… Думал я, что, может быть, она у этого чучелы опять застряла, у вашего Воробейкина, а он сейчас тут был. Пугал, что Салтыкову жаловаться ходил…
– Скажите на милость… – разводила руками Климовна, – этакая тихоня… думала ли я? Ведь воды не замутит, а теперь из-за нее неприятности…
– Ну, Климовна, тут словами не поможешь. А коли ты меня надоумила эту стрекозу покупать и деньги тратить, так ты теперь хочешь – не хочешь, а мне ее разыщи.
– Как же? Прохор Егорыч, помилосердуйте!
– Ну, не болтай. Ступай, и чтобы через три дня эта Ульяна была найдена, а не найдешь ты ее, – я тебя со всеми твоими калмыками и татарами под суд упеку… к ним же, в Калмыкию, спроважу…
Алтынов прогнал Климовну от себя и велел позвать всех своих помощников-денщиков. Нашлось в доме только три человека – и в том числе громадный Трифон и не менее громадный каторжник, по прозвищу Марья Харчевна.
– Ну, что? – выговорил Алтынов, оглядывая всех трех.
– Нашел-с, – вымолвил Трифон, широко разевая свой огромный рот с толстыми губами.
– Где нашел?
– У генеральши. Все во дворе сказывают, генеральша у себя оставила.
– У себя? Да как она смела!
– Не могу знать.
– Да я, дурак, не тебя спрашиваю. Еще бы тебе знать! Верно ли это?
– Сейчас издохнуть – верно. Все люди сказывают. Генеральша горницу ей отвела особую и при коте поставила, чтобы, значит, в гайдуках при нем состоять.
Алтынов махнул рукой, и все трое денщиков вышли вон. Он не двинулся с места и задумался.
– Ладно… отлично… – пробурчал он, – торги устрою и переторжку, кто больше даст.
Приказав заложить санки, Алтынов собрался ехать к бригадиру Воротынскому.
Но в ту минуту, когда он появился на крыльце, к воротам подъехали щегольские сани с парой рысаков, и тоненький голосок пожилой женщины говорил лакею, стоявшему на запятках, разузнать, этот ли дом господина Алтынова.
Алтынов тотчас же бросился к саням и сразу узнал Анну Захаровну Лебяжьеву.
Искусный аферист тотчас догадался, в чем дело.
Анна Захаровна, не выходя из саней, заявила, что генеральша Ромоданова прислала ее заявить господину Алтынову о своем желании купить девушку Ульяну.
– С отменным удовольствием… доложите генеральше. Очень рад. Где же этой красавице и быть, как не в таком знаменитом доме, как генеральский.
– Так я передам. Только позвольте узнать, сколько вы пожелаете за нее и когда бумагу писать?
– Бумагу написать – пустое дело, и я все это возьму на себя, доставлю ее превосходительству, и генеральша только распишется. А что касается до цены… ну, конечно, сами понимаете – за такую удивительную красавицу, как Ульяна Борисовна, почти, можно сказать, дворянского происхождения девицу, иначе нельзя взять. Надо взять…
Алтынов запнулся. Хотел сказать – пятьсот рублей, но кто-то будто шепнул ему на ухо – почему же не семьсот? Алтынов решился выговорить – семьсот рублей, но как-то, совсем независимо от самого себя, выпалил:
– Тысячу рублей.
Анна Захаровна, несмотря на мороз, разинула рот.
Кучер обернулся на Алтынова, а лакей, стоявший у саней, ахнул будто от боли, Алтынов был изумлен не менее их самих и поспешил прибавить:
– Да цена что! пустое… сойдемся. Генеральша меня, бедного человека, не обидит.
– Да как же, господин Алтынов? Что же я передам генеральше? ведь я этого сказать не посмею! – совершенно откровенно созналась Лебяжьева.
– Ну, скажите – семьсот.
– Как же, сударь мой, семьсот? На Пречистенке знаете дом купца Силкина? Целый, батинька мой, дом в три яруса, с тремя лабазами, за пятьсот рублей продается.
– Да что же мне до них?
– До кого-с?
– Да до лабазов-то ваших.
– То есть как? – не поняла Лебяжьева.
Но Алтынов, вдруг окрысившись почему-то, не счел даже нужным объяснить.
– Так извольте передать генеральше – желает купить, так пусть семьсот рублей присылает. Бумажку мы напишем в пять минут, а дорого ей кажется – присылала бы мне сейчас же мою крепостную, потому что чужих людей в бегах укрывать у себя законом воспрещено.
И Алтынов так гневно повел бровями, что Анна Захаровна предпочла, ничего не отвечая, скорее ехать домой, а вернувшись, не сразу решилась она передать барыне требования Алтынова. Она сделала от себя целое предисловие. Марья Абрамовна рассердилась не на шутку.
– Что же он, за дуру, что ли, меня считает, чтобы я за простую девку этакий капитал отдала.
С этой минуты начались переговоры между палатами Ромодановой и маленьким домиком в Лефортове.
Причудница старая барыня, привыкшая к немедленному исполнению всех своих прихотей, не могла спокойно почивать, покуда последняя прихоть не будет исполнена. Она посылала к упрямому аферисту лакея за лакеем, надбавляя цену, и уже дошла до трехсот рублей.
Внучек тоже помогал и науськивал бабушку, расписывал, как новая девушка удивительно нежно и ласково ходит за Васильем Васильичем.
Но хитрый Алтынов, давно догадавшийся, с кем имеет дело, стоял на своем и последнему посланному сказал, чтобы немедленно прислали его крепостную девку или деньги.
Получив последний ответ, Марья Абрамовна позвала Ивана Дмитриева, как самого умного и дерзкого, и отправила его к Алтынову с угрозой.
– Скажи этому неучу, чтобы брал четыреста рублей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177