– вздыхала мама и качала головой. – И куда ты сейчас, на ночь глядя?
– На кудыкину гору. На нарах переночую.
– Только не надо вышибать слезу! – попросила Ольга. – Мое дело – предупредить тебя. А решение ты принимай сам.
– Погоди хоть немного! – начала развивать бурную деятельность мама. – Я тебе хоть чего-нибудь соберу. Теплые носочки, еду какую-нибудь.
– Ничего не надо, мамаша, – проникновенно произнес Глеб, прижимая женщину к груди.
Ольга зло рассмеялась:
– Прекратите этот отвратительный спектакль! На вас двоих смотреть тошно!
– Может, тебе в гостиницу устроиться? – мучительно искала выход из положения мама.
– Что вы! – ответил Глеб, обуваясь в прихожей. – В гостинице паспорт требуют. Там меня сразу загребут.
– Тогда, может, к друзьям каким-нибудь своим?
Глеб криво усмехнулся и чмокнул губами.
– Где их взять-то, друзей?
Мама уже протянула Глебу куртку, как вдруг ее осенило:
– Постой! А что, если тебе пожить на нашей даче? Там тебя никто не найдет.
Глеб, морщась, просовывал в рукав раненую руку.
– Как скажете, мама, – ответил он. – Я теперь человек подневольный. Я теперь полностью завишу от вас.
Глава 12
Ольга сначала задернула в нижней комнате шторы, а потом только зажгла свет. Щурясь, Глеб рассматривал печь из красного кирпича, книжный шкаф, диван и кресла.
– Жить можно, – сказал он. – А сортир где?
– Туалет на улице, – ответила Ольга. – Но это не самое большое неудобство. Печь топить нельзя, свет включать нельзя, телевизор смотреть нельзя, потому что сторож сразу заметит. Готовить будешь на электрической плитке. Умываться в ведре. В туалет ходить только как стемнеет.
Глеб приуныл. Он сел в кресло, опустил голову на кулак и задумался.
– Вот до чего я докатился, – произнес он. – А еще совсем недавно собирался купить для нас с тобой кирпичный особняк в элитном поселке. С подземным гаражом, сауной, джакузи, домашним кинотеатром и большой-большой детской комнатой… Но судьба распорядилась по-своему…
Глеб говорил искренне, безо всякой рисовки, и Ольга снова почувствовала ту удушливую жалость, которая подчиняла ее себе как рабыню. Против своей воли она коснулась рукой его головы, провела по волосам и через силу, с приторным оптимизмом, сказала:
– Ладно плакаться. Все еще у тебя будет. Ты же богатый! Наймешь себе классного адвоката, суд учтет твои ревностные чувства, и дадут пару лет условно.
Глеб вскинул голову и влажными глазами посмотрел на Ольгу. Его лицо исказила судорога боли.
– А ты… Ты со мной будешь?
Она поняла, что если скажет правду, то Глеб упадет на колени, станет плакать, говорить, что жизнь в этом случае теряет для него смысл… И она сказала то, о чем позже вспоминала с чувством стыда и самоуничижения:
– Я подумаю.
И сразу повернулась к нему спиной, чтобы подвести черту под этой темой и показать, что собирается уходить. Но тотчас почувствовала на своих плечах руки Глеба. Он рывком повернул ее к себе. Глаза его полыхали огнем, губы дрожали.
– Ты подумай! – горячо зашептал он. – Ты хорошо подумай…
– Глеб, мне больно! – перебила его Ольга и попыталась высвободиться.
– Ты очень хорошо подумай! – шептал Глеб. – Потому что никто, как я, тебя любить не будет. Потому что я жизнью доказываю свою любовь, а не словами. Жизнью! Потому что я…
Он не договорил и стал покрывать ее лицо поцелуями. Ольге было неприятно. Она отворачивала лицо, пыталась отстраниться от Глеба, но он подхватил ее на руки и положил на диван.
– Ты думай, думай, – шептал он. – А я подожду… я терпеливый… я буду долго ждать…
Он рвал на ее груди кофточку, мял юбку. Ольга вцепилась ему в волосы, пытаясь оттолкнуть от себя его тяжелую голову, но Глеб уже навалился на нее всем телом.
– Я тебя… я тебя ненавижу… – сдавленно выкрикнула она и заплакала, а он продолжал целовать ее мокрые щеки, царапая их жесткой щетиной…
* * *
Она закрыла калитку на замок, еще раз взглянула на темные окна дома и пошла по центральной дачной улице на станцию электрички. За колодцем наткнулась на человека, который тотчас посветил ей фонариком в лицо. И от испуга Ольга вскрикнула.
– Что ж ты шумишь, дева! Не узнала? – услышала она тихий и добрый голос сторожа.
– Это вы, дядя Коля? – пробормотала Ольга, хватаясь за сердце.
– Я, у меня обход. А ты что ж ночевать не осталась?
– Домой надо, дядь Коля. Ксюше в садик завтра.
– Проверять приезжала? Да, сезон закончился, теперь воришки начнут дачки шерстить. Но ты не беспокойся зря. Я воришкам спуску не дам. Они у меня близко к нашему товариществу не сунутся. Да и за твоей дачкой я хорошо присматриваю.
– Спасибо, дядь Коля.
– Ты, главное, это… двери хорошо заперла? Окна?.. Не беспокойся, никто к тебе не залезет. Я им спуску не дам…
Овчарка Беста обнюхала руку Ольги, коснувшись ее влажным холодным носом.
* * *
Ольга позвонила Диме из магазина за пять минут до обеденного перерыва. Ответила, судя по голосу, молодая женщина.
– А кто его спрашивает? – спросила она после недолгой паузы.
Ольга представилась подругой Сергея Рябцева и объяснила, что хотела бы вернуть Диме долг. На линии долгое время висела тишина. Наконец женщина сказала:
– Вы не могли бы подъехать ко мне?
И назвала адрес. Ольга решила, что успеет обернуться за обеденный перерыв, и поехала. Открыла Ольге высокая девушка с бледным, невыразительным лицом, похожим на эскиз, на котором художник лишь обозначил основные штрихи. В прихожей было сумрачно, и Ольга не сразу заметила, что глаза у девушки подпухшие, воспаленные от слез.
– Меня зовут Лена, – представилась хозяйка.
Они сели в комнате друг против друга. Лена закинула ногу за ногу, сложила на груди руки и некоторое время холодным взглядом рассматривала Ольгу. Ольге стало не по себе. Не исключая, что Лена могла приревновать ее к Диме, Ольга вынула из сумочки конверт с деньгами и объяснила, что взяла взаймы у Димы некоторую сумму на лекарства Сергею.
Ни конверт, ни объяснение Ольги не произвели никакого впечатления на Лену. Она продолжала неподвижно сидеть, как сжатая пружина, и в глазах ее можно было заметить недоверие.
– Вы действительно ничего не знаете? – спросила она.
От этого вопроса у Ольги екнуло сердце. Она схватилась за подлокотники кресла и подалась вперед.
– Что?! Что я не знаю?!
Она думала, что с Сергеем случилось что-то страшное.
– Дима в милиции, – ответила Лена, и по тому, как болезненно искривились ее губы, можно было понять, каких усилий стоили ей эти слова. – В следственном изоляторе.
Ольга не сразу восприняла смысл этих слов. Она поняла главное – с Сергеем ничего не случилось, и на фоне этого проблемы Димы показались ей мелкими и несущественными. Может быть, Лена ожидала каких-нибудь эмоций, вопросов, и молчание Ольги вдруг очертило ее одиночество и глубину горя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
– На кудыкину гору. На нарах переночую.
– Только не надо вышибать слезу! – попросила Ольга. – Мое дело – предупредить тебя. А решение ты принимай сам.
– Погоди хоть немного! – начала развивать бурную деятельность мама. – Я тебе хоть чего-нибудь соберу. Теплые носочки, еду какую-нибудь.
– Ничего не надо, мамаша, – проникновенно произнес Глеб, прижимая женщину к груди.
Ольга зло рассмеялась:
– Прекратите этот отвратительный спектакль! На вас двоих смотреть тошно!
– Может, тебе в гостиницу устроиться? – мучительно искала выход из положения мама.
– Что вы! – ответил Глеб, обуваясь в прихожей. – В гостинице паспорт требуют. Там меня сразу загребут.
– Тогда, может, к друзьям каким-нибудь своим?
Глеб криво усмехнулся и чмокнул губами.
– Где их взять-то, друзей?
Мама уже протянула Глебу куртку, как вдруг ее осенило:
– Постой! А что, если тебе пожить на нашей даче? Там тебя никто не найдет.
Глеб, морщась, просовывал в рукав раненую руку.
– Как скажете, мама, – ответил он. – Я теперь человек подневольный. Я теперь полностью завишу от вас.
Глава 12
Ольга сначала задернула в нижней комнате шторы, а потом только зажгла свет. Щурясь, Глеб рассматривал печь из красного кирпича, книжный шкаф, диван и кресла.
– Жить можно, – сказал он. – А сортир где?
– Туалет на улице, – ответила Ольга. – Но это не самое большое неудобство. Печь топить нельзя, свет включать нельзя, телевизор смотреть нельзя, потому что сторож сразу заметит. Готовить будешь на электрической плитке. Умываться в ведре. В туалет ходить только как стемнеет.
Глеб приуныл. Он сел в кресло, опустил голову на кулак и задумался.
– Вот до чего я докатился, – произнес он. – А еще совсем недавно собирался купить для нас с тобой кирпичный особняк в элитном поселке. С подземным гаражом, сауной, джакузи, домашним кинотеатром и большой-большой детской комнатой… Но судьба распорядилась по-своему…
Глеб говорил искренне, безо всякой рисовки, и Ольга снова почувствовала ту удушливую жалость, которая подчиняла ее себе как рабыню. Против своей воли она коснулась рукой его головы, провела по волосам и через силу, с приторным оптимизмом, сказала:
– Ладно плакаться. Все еще у тебя будет. Ты же богатый! Наймешь себе классного адвоката, суд учтет твои ревностные чувства, и дадут пару лет условно.
Глеб вскинул голову и влажными глазами посмотрел на Ольгу. Его лицо исказила судорога боли.
– А ты… Ты со мной будешь?
Она поняла, что если скажет правду, то Глеб упадет на колени, станет плакать, говорить, что жизнь в этом случае теряет для него смысл… И она сказала то, о чем позже вспоминала с чувством стыда и самоуничижения:
– Я подумаю.
И сразу повернулась к нему спиной, чтобы подвести черту под этой темой и показать, что собирается уходить. Но тотчас почувствовала на своих плечах руки Глеба. Он рывком повернул ее к себе. Глаза его полыхали огнем, губы дрожали.
– Ты подумай! – горячо зашептал он. – Ты хорошо подумай…
– Глеб, мне больно! – перебила его Ольга и попыталась высвободиться.
– Ты очень хорошо подумай! – шептал Глеб. – Потому что никто, как я, тебя любить не будет. Потому что я жизнью доказываю свою любовь, а не словами. Жизнью! Потому что я…
Он не договорил и стал покрывать ее лицо поцелуями. Ольге было неприятно. Она отворачивала лицо, пыталась отстраниться от Глеба, но он подхватил ее на руки и положил на диван.
– Ты думай, думай, – шептал он. – А я подожду… я терпеливый… я буду долго ждать…
Он рвал на ее груди кофточку, мял юбку. Ольга вцепилась ему в волосы, пытаясь оттолкнуть от себя его тяжелую голову, но Глеб уже навалился на нее всем телом.
– Я тебя… я тебя ненавижу… – сдавленно выкрикнула она и заплакала, а он продолжал целовать ее мокрые щеки, царапая их жесткой щетиной…
* * *
Она закрыла калитку на замок, еще раз взглянула на темные окна дома и пошла по центральной дачной улице на станцию электрички. За колодцем наткнулась на человека, который тотчас посветил ей фонариком в лицо. И от испуга Ольга вскрикнула.
– Что ж ты шумишь, дева! Не узнала? – услышала она тихий и добрый голос сторожа.
– Это вы, дядя Коля? – пробормотала Ольга, хватаясь за сердце.
– Я, у меня обход. А ты что ж ночевать не осталась?
– Домой надо, дядь Коля. Ксюше в садик завтра.
– Проверять приезжала? Да, сезон закончился, теперь воришки начнут дачки шерстить. Но ты не беспокойся зря. Я воришкам спуску не дам. Они у меня близко к нашему товариществу не сунутся. Да и за твоей дачкой я хорошо присматриваю.
– Спасибо, дядь Коля.
– Ты, главное, это… двери хорошо заперла? Окна?.. Не беспокойся, никто к тебе не залезет. Я им спуску не дам…
Овчарка Беста обнюхала руку Ольги, коснувшись ее влажным холодным носом.
* * *
Ольга позвонила Диме из магазина за пять минут до обеденного перерыва. Ответила, судя по голосу, молодая женщина.
– А кто его спрашивает? – спросила она после недолгой паузы.
Ольга представилась подругой Сергея Рябцева и объяснила, что хотела бы вернуть Диме долг. На линии долгое время висела тишина. Наконец женщина сказала:
– Вы не могли бы подъехать ко мне?
И назвала адрес. Ольга решила, что успеет обернуться за обеденный перерыв, и поехала. Открыла Ольге высокая девушка с бледным, невыразительным лицом, похожим на эскиз, на котором художник лишь обозначил основные штрихи. В прихожей было сумрачно, и Ольга не сразу заметила, что глаза у девушки подпухшие, воспаленные от слез.
– Меня зовут Лена, – представилась хозяйка.
Они сели в комнате друг против друга. Лена закинула ногу за ногу, сложила на груди руки и некоторое время холодным взглядом рассматривала Ольгу. Ольге стало не по себе. Не исключая, что Лена могла приревновать ее к Диме, Ольга вынула из сумочки конверт с деньгами и объяснила, что взяла взаймы у Димы некоторую сумму на лекарства Сергею.
Ни конверт, ни объяснение Ольги не произвели никакого впечатления на Лену. Она продолжала неподвижно сидеть, как сжатая пружина, и в глазах ее можно было заметить недоверие.
– Вы действительно ничего не знаете? – спросила она.
От этого вопроса у Ольги екнуло сердце. Она схватилась за подлокотники кресла и подалась вперед.
– Что?! Что я не знаю?!
Она думала, что с Сергеем случилось что-то страшное.
– Дима в милиции, – ответила Лена, и по тому, как болезненно искривились ее губы, можно было понять, каких усилий стоили ей эти слова. – В следственном изоляторе.
Ольга не сразу восприняла смысл этих слов. Она поняла главное – с Сергеем ничего не случилось, и на фоне этого проблемы Димы показались ей мелкими и несущественными. Может быть, Лена ожидала каких-нибудь эмоций, вопросов, и молчание Ольги вдруг очертило ее одиночество и глубину горя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94