Он посмотрел на Трезу.
— Поскольку вы меня не приглашаете, могу я быть столь нескромной и пригласить вас?
— Что значит «быть нескромной»? — поинтересовался он.
Она покраснела и попробовала объяснить, но ничего не получилось. Руори решил, что это очередная местная моральная концепция, которой не было аналога в моральном спектре мореходов. К этому времени мейканские девушки и их кавалеры уже вышли на середину зала. Несколько секунд Руори наблюдал за парами.
— Это незнакомый танец. Я не знаю движений. Но, кажется, я быстро научусь.
Она скользнула в его объятия, и это было приятно.
— У вас хорошо получается, — сказала Треза минуту спустя. — У вас все так пластичны?
Лишь немного спустя он понял, что это комплимент. Но будучи истинным островитянином, он воспринял вопрос буквально.
— Мы много времени проводим в море. Чувство ритма и равновесия — необходимые качества, если не хочешь постоянно падать в волны.
Она наморщила нос.
— Довольно, перестаньте! — засмеялась она. — Вы такое серьезный, как С'Осе в соборе.
Руори тоже улыбнулся. Он был высокий, молодой, смуглокожий, как и все островитяне, но с серыми глазами — память о его инглийских предках. Будучи н'зеланцем, он имел на теле меньше татуировок. Но, с другой стороны, в косу он вплел филигрань из китовой кости, саронг был сшит из самого тонкого батика, и он добавил к костюму рубашку с кружевами. С костюмом контрастировал нож, без которого любой мауриец чувствовал себя до неприличия беспомощным: старый, потертый. Но стоило лишь взглянуть на лезвие, и становилось ясно, что это идеальное оружие.
— Я хотел бы увидеть этого С'Осе, — сказал он. — Вы мне покажете?
— Как долго вы у нас пробудете?
— Сколько будет возможно. Мы намерены исследовать весь мейканский берег. До сих пор все контакты Маураи с Мерикой ограничивались экспедицией с Авайев к Калфорни. Там была обнаружена пустыня, редкие племена дикарей. Но от оккайданских торговцев мы слышали, что на севере есть леса и там противостоят друг другу люди белой и желтой расы. До нашей экспедиции мы не имели понятия, что лежит на юг от Калфорни. Может быть, вы нам расскажете, чем ждать в Южмерике?
— Очень немного, — вздохнула Треза. — Даже в Бразилии.
— Зато в Мейко цветут восхитительные розы.
К ней вернулось хорошее настроение.
— А в Н'зелании процветает искусство комплиментов, — засмеялась она.
— Отнюдь, мы слишком прямолинейны. Конечно, если не рассказываем о наших странствиях. Тоща мы плетем фантастические небылицы.
— А что вы будете рассказывать об этой экспедиции?
— Буду немногословен, иначе все юноши Федерации ринутся сюда. Но я вас приглашу на корабль, доньита, покажу вам главный компас. И с этого момента компас всегда будет показывать на С'Антон д'Иньо. Вы станете, так сказать, розой нашего компаса.
К некоторому удивлению Руори, она поняла шутку и засмеялась. Ловкая и гибкая, она изящно вела танец.
Ночь близилась к концу Они танцевали еще несколько раз, стараясь не нарушать рамок дозволенного и не привлекать внимания, обменивались всякими веселыми глупостями. Когда рассвет был уже недалеко, оркестр был отпущен отдыхать, и гости, скрывая зевки ладонями, начали понемногу расходиться.
— Как это скучно, стоять и говорить всем «до свидания», — прошептала Треза. — Пусть думают, что я уже ушла спать.
Она взяла Руори за руку и увлекла за колонну, а оттуда на балкон. Старая служанка-дуэнья, наблюдавшая зорким оком за парочками, забредавшими в этот укромный уголок, уже заснула, завернувшись в мантилью от рассветной прохлады. Теперь, кроме них, никого здесь, среди цветущих кустов жасмина, не было. Туман окружал дворец, издалека доносился голос часового на крепостной стене: «Все спокойно». Туман скрывал контуры окружающих домов. На западе небо было еще почти черным, сверкали последние ночные звезды. Но верхушки мачт «Маурийского дельфина» уже поймали первые солнечные лучи и были словно объяты пламенем.
Треза поежилась, стала ближе к Руори. Некоторое время они молчали.
— Не забывайте нас, — сказала она наконец очень тихо. — Когда вернетесь к своему счастливому народу, не забывайте нас.
— Как бы я мог забыть? — ответил он, на этот раз совершенно серьезно.
— У вас столько всего, чего нет у нас, — печально сказала она. — Вы рассказывали, как невероятно быстро плавают ваши корабли, даже против ветра. И как ваши рыбаки всегда добывают полные сети. Ваши китовые пастухи разводят стада китов, такие огромные, что вода темнеет, когда они плывут. Вы превратили океан в источник пищи и сырья… — Она потрогала мерцающую ткань его рубашки. — Ты говорил, что такой материал вырабатывают из простых рыбьих костей. И что у каждой вашей семьи есть просторный дом, и каждый в семье имеет лодку И даже на самых далеких островах маленькие дети умеют читать и у них есть напечатанные книги… И у вас нет болезней, от которых мы погибаем… И никто никогда не голодает и все свободны… О, не забывайте о нас, вы, кому улыбнулся эль Дио!
Смутившись, она замолчала. Руори заметил, как гордо вскинула она голову, словно жалея о минутной слабости. В конце концов, подумал он, Треза — потомок древнего рода, который привык подавать, а не принимать милостыню.
Поэтому он постарался подбирать слова осторожно, чтобы ее не задеть.
— Дело не в добродетели, доньита. Просто нам повезло. Мы меньше других пострадали в Судной Войне. Сама война, и тот факт, что мы всегда были островитянами, помогло нам начать разумно использовать ресурсы океана, не истощать, а умножать их. Мы не сохранили каких-то древних секретов. Но мы возродили научный метод мышления. Это и есть главное — наша наука.
— Атом! — ахнула Треза и перекрестилась.
— Нет, нет, доньита, — запротестовал Руори. — Мы обнаружили, что многие народы верят, что именно наука стала причиной гибели Старого Мира. Саму науку они представляют набором сухих рецептов, инструкций, как строить высокие дома и разговаривать между собой на расстоянии. Это не имеет ничего общего с истиной. Наука — это метод, способ изучать мир. Это способ начинать снова и снова, на голом месте. И вот почему вы, мейканцы, можете нам помочь не меньше, чем мы вам. Вот почему мы искали вас и теперь будем посещать постоянно.
— Не понимаю, — нахмурившись, сказала она.
Он огляделся, чтобы найти наглядный пример. Наконец, он показал на ряд отверстий в каменном балконном поручне.
— Что здесь было раньше?
— Ну… не знаю. Так всегда было.
— Кажется, я могу объяснить. Подобное я уже где-то видел. Здесь была фигурная железная решетка. Но много лет назад ее вытащили и сделали из нее оружие или инструменты.
— Может быть, — кивнула Треза. — Железо и медь добывать очень трудно. Мы посылаем караваны через весь континент, к Руинам Тамико.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
— Поскольку вы меня не приглашаете, могу я быть столь нескромной и пригласить вас?
— Что значит «быть нескромной»? — поинтересовался он.
Она покраснела и попробовала объяснить, но ничего не получилось. Руори решил, что это очередная местная моральная концепция, которой не было аналога в моральном спектре мореходов. К этому времени мейканские девушки и их кавалеры уже вышли на середину зала. Несколько секунд Руори наблюдал за парами.
— Это незнакомый танец. Я не знаю движений. Но, кажется, я быстро научусь.
Она скользнула в его объятия, и это было приятно.
— У вас хорошо получается, — сказала Треза минуту спустя. — У вас все так пластичны?
Лишь немного спустя он понял, что это комплимент. Но будучи истинным островитянином, он воспринял вопрос буквально.
— Мы много времени проводим в море. Чувство ритма и равновесия — необходимые качества, если не хочешь постоянно падать в волны.
Она наморщила нос.
— Довольно, перестаньте! — засмеялась она. — Вы такое серьезный, как С'Осе в соборе.
Руори тоже улыбнулся. Он был высокий, молодой, смуглокожий, как и все островитяне, но с серыми глазами — память о его инглийских предках. Будучи н'зеланцем, он имел на теле меньше татуировок. Но, с другой стороны, в косу он вплел филигрань из китовой кости, саронг был сшит из самого тонкого батика, и он добавил к костюму рубашку с кружевами. С костюмом контрастировал нож, без которого любой мауриец чувствовал себя до неприличия беспомощным: старый, потертый. Но стоило лишь взглянуть на лезвие, и становилось ясно, что это идеальное оружие.
— Я хотел бы увидеть этого С'Осе, — сказал он. — Вы мне покажете?
— Как долго вы у нас пробудете?
— Сколько будет возможно. Мы намерены исследовать весь мейканский берег. До сих пор все контакты Маураи с Мерикой ограничивались экспедицией с Авайев к Калфорни. Там была обнаружена пустыня, редкие племена дикарей. Но от оккайданских торговцев мы слышали, что на севере есть леса и там противостоят друг другу люди белой и желтой расы. До нашей экспедиции мы не имели понятия, что лежит на юг от Калфорни. Может быть, вы нам расскажете, чем ждать в Южмерике?
— Очень немного, — вздохнула Треза. — Даже в Бразилии.
— Зато в Мейко цветут восхитительные розы.
К ней вернулось хорошее настроение.
— А в Н'зелании процветает искусство комплиментов, — засмеялась она.
— Отнюдь, мы слишком прямолинейны. Конечно, если не рассказываем о наших странствиях. Тоща мы плетем фантастические небылицы.
— А что вы будете рассказывать об этой экспедиции?
— Буду немногословен, иначе все юноши Федерации ринутся сюда. Но я вас приглашу на корабль, доньита, покажу вам главный компас. И с этого момента компас всегда будет показывать на С'Антон д'Иньо. Вы станете, так сказать, розой нашего компаса.
К некоторому удивлению Руори, она поняла шутку и засмеялась. Ловкая и гибкая, она изящно вела танец.
Ночь близилась к концу Они танцевали еще несколько раз, стараясь не нарушать рамок дозволенного и не привлекать внимания, обменивались всякими веселыми глупостями. Когда рассвет был уже недалеко, оркестр был отпущен отдыхать, и гости, скрывая зевки ладонями, начали понемногу расходиться.
— Как это скучно, стоять и говорить всем «до свидания», — прошептала Треза. — Пусть думают, что я уже ушла спать.
Она взяла Руори за руку и увлекла за колонну, а оттуда на балкон. Старая служанка-дуэнья, наблюдавшая зорким оком за парочками, забредавшими в этот укромный уголок, уже заснула, завернувшись в мантилью от рассветной прохлады. Теперь, кроме них, никого здесь, среди цветущих кустов жасмина, не было. Туман окружал дворец, издалека доносился голос часового на крепостной стене: «Все спокойно». Туман скрывал контуры окружающих домов. На западе небо было еще почти черным, сверкали последние ночные звезды. Но верхушки мачт «Маурийского дельфина» уже поймали первые солнечные лучи и были словно объяты пламенем.
Треза поежилась, стала ближе к Руори. Некоторое время они молчали.
— Не забывайте нас, — сказала она наконец очень тихо. — Когда вернетесь к своему счастливому народу, не забывайте нас.
— Как бы я мог забыть? — ответил он, на этот раз совершенно серьезно.
— У вас столько всего, чего нет у нас, — печально сказала она. — Вы рассказывали, как невероятно быстро плавают ваши корабли, даже против ветра. И как ваши рыбаки всегда добывают полные сети. Ваши китовые пастухи разводят стада китов, такие огромные, что вода темнеет, когда они плывут. Вы превратили океан в источник пищи и сырья… — Она потрогала мерцающую ткань его рубашки. — Ты говорил, что такой материал вырабатывают из простых рыбьих костей. И что у каждой вашей семьи есть просторный дом, и каждый в семье имеет лодку И даже на самых далеких островах маленькие дети умеют читать и у них есть напечатанные книги… И у вас нет болезней, от которых мы погибаем… И никто никогда не голодает и все свободны… О, не забывайте о нас, вы, кому улыбнулся эль Дио!
Смутившись, она замолчала. Руори заметил, как гордо вскинула она голову, словно жалея о минутной слабости. В конце концов, подумал он, Треза — потомок древнего рода, который привык подавать, а не принимать милостыню.
Поэтому он постарался подбирать слова осторожно, чтобы ее не задеть.
— Дело не в добродетели, доньита. Просто нам повезло. Мы меньше других пострадали в Судной Войне. Сама война, и тот факт, что мы всегда были островитянами, помогло нам начать разумно использовать ресурсы океана, не истощать, а умножать их. Мы не сохранили каких-то древних секретов. Но мы возродили научный метод мышления. Это и есть главное — наша наука.
— Атом! — ахнула Треза и перекрестилась.
— Нет, нет, доньита, — запротестовал Руори. — Мы обнаружили, что многие народы верят, что именно наука стала причиной гибели Старого Мира. Саму науку они представляют набором сухих рецептов, инструкций, как строить высокие дома и разговаривать между собой на расстоянии. Это не имеет ничего общего с истиной. Наука — это метод, способ изучать мир. Это способ начинать снова и снова, на голом месте. И вот почему вы, мейканцы, можете нам помочь не меньше, чем мы вам. Вот почему мы искали вас и теперь будем посещать постоянно.
— Не понимаю, — нахмурившись, сказала она.
Он огляделся, чтобы найти наглядный пример. Наконец, он показал на ряд отверстий в каменном балконном поручне.
— Что здесь было раньше?
— Ну… не знаю. Так всегда было.
— Кажется, я могу объяснить. Подобное я уже где-то видел. Здесь была фигурная железная решетка. Но много лет назад ее вытащили и сделали из нее оружие или инструменты.
— Может быть, — кивнула Треза. — Железо и медь добывать очень трудно. Мы посылаем караваны через весь континент, к Руинам Тамико.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15