Не поймите меня превратно, Пит. Я ненавижу Маркуса и его заплечников из Службы Безопасности как, наверное, никто другой. Но я не настолько наивна, чтобы думать, что какая-нибудь другая страна сможет поддерживать мир на Земле лучше, чем это делаем мы. И я считаю, что это нужно делать обязательно, поскольку любое суверенное государство — это чудовище без мозгов и морали, которое ради своей суверенности с легкостью испепелит хоть половину человеческой расы.
— А международная организация…
— Слишком поздно, — вздохнула она. — Кому можно доверять? И знаете, Пит, у нас тут тоже своего рода суверенное общество, в котором мы живем так, как нам нравится. И никакому мировому жандарму мы подчиняться не собираемся. А если подчинимся, то перестанем быть теми, кто мы есть. Вот так-то! И — возвращаясь к нашей теме — я не представляю, как можно сделать международные полицейские силы дееспособными при отсутствии самого мирового сообщества. Так что, возможно, «Пакс Американа» — единственный ответ.
Коскинен смотрел на лежащий на столе генератор поля, вспоминая как Элкор благословил его в день отлета корабля. Марсианин согласился терпеть все муки отложенной гибернации, чтобы проводить своих друзей — землян.
— Но можно же использовать эту штуку, — сказал Питер. — Ведь в войну большинство людей погибло не от взрывов или радиации, их погубили пожары и радиоактивные осадки. А чуть позже — анархия и болезни. Кокон предохранит и от того, и от другого.
— Конечно, — сказал Вивьен. — Потому-то Зиггер и хочет снарядить своих ребят вашими аппаратами. Тогда его никто не остановит. Через десяток лет он станет единоличным властителем всех нижних уровней — отсюда до Калифорнии, и половины законопослушного мира в придачу.
— А мы, значит, должны ему это обеспечить! — воскликнул Коскинен.
— Да, и еще мы должны ваши экраны усовершенствовать. А если откажемся, он просто наймет инженеров. Не думаю, что задача так уж трудна.
— Нет… я не могу. Я должен передать это в полицию!
— Что означает — в ВК, — медленно сказала Вивьен.
— Ну… наверное так.
— То есть, самому директору Хью Маркусу. Как вы думаете, что он после этого сделает — учитывая судьбу Джанио?
Коскинен молчал. Вивьен откровенно и безжалостно давила на него, но при этом он готов был побиться об заклад, что она говорит совершенно искренне, и дело вовсе не в замаскированном мониторе.
— Если не Маркус, то кто-нибудь еще. Вы просто не подумали о множестве возможных вариантов. Неуязвимость! Да дайте ее любому — от Зиггера до Маркуса, или хоть самому китайскому диктатору, — дайте ее любому, кто обладает властью над людьми, и вы избавите эту власть от последних остатков совести. А уж отсюда вытекает остальное… Одним словом, я предпочитаю, чтобы эта штука досталась Зиггеру, — закончила Вивьен. Губы ее были поджаты. Она вытащила еще одну сигарету и, не закурив, машинально принялась крошить ее в пепельнице. — Все, чего хочет Зиггер, это богатство. Зато ему не нужны души всех людей на Земле.
8
Коскинен проснулся. Что меня разбудило, мелькнула мысль. Может, и ничего особенного. Сон, из объятий которого он вырвался прежде чем тот превратился в кошмар… Ложась вчера, он принял таблетку снотворного, но сейчас ее действие уже должно было кончиться. Светящиеся цифры на часах показывали 4. 15 восточного времени. Если бы не эти светящиеся цифры, в комнате было бы совершенно темно. И абсолютно тихо, если не считать шелеста вентиляции. Толстые перегородки надежно изолировали одно помещение от другого, значит, если действительно его разбудил какой-то звук, то это был действительно звук. Питер перевернулся на другой бок и попробовал снова уснуть, но вместо этого проснулся окончательно. Вчерашний разговор с Вивьен, ее тон и выражение лица взволновали его гораздо сильнее, чем он думал.
Черт, но ведь я до сих пор не знаю, что за этим стоит. В самом деле, моя юность прошла во вполне приличной школе-интернате, я никогда не сталкивался лицом к лицу с повседневной жизнью… И дело не в том, что преподаватели лгали нам, нет, они честно нас предупреждали, что жизнь трудна, что нам придется столкнуться с нищетой, невежеством, тиранией, жадностью, ненавистью… Теперь-то я вижу, что и они понимали тогда положение вещей совсем по-детски, им казалось, что та картина мира, которую они сами впитали из старых учебников (учебников для учителей!), единственно верна, и, не сознавая того, они творили преступление, стремясь внушить нам, детям, свое, однобокое видение жизни. Но не мне их судить…
У меня был шанс, это надо признать. Я мог бы спуститься со своих высот в мир, и мир сам ткнул бы меня носом в грязь. Так было бы честно. Но я предпочел отправиться на Марс. И вот теперь вернулся домой. И оказался перед лицом горькой правды, причем, не постепенно, так, чтобы можно было привыкнуть, а сразу, резко, словно кто-то большой и сильный толкнул меня с моста в тухлое, гнилое болото, и я нахлебался вонючей воды с тиной, и у меня нет желания всплыть и выбраться на берег, а хочется только одного — блевать…
И еще непонятно — в чем она, эта правда? Кто прав, а кто виноват? На чью сторону встать? И стоит ли вставать вообще?
Он провел день в каком-то эмоциональном отупении, находя единственное утешение в обществе Вивьен. Вдвоем они составляли техническое описание и схему генератора поля. Мысли метались по кругу, Коскинен один за другим перебирал варианты, но всякий раз упирался в стену: выход был только один — беспрекословное подчинение Зиггеру. Его посадили на цепь. Вмонтировали в нее фульгуритовую мину и обернули вокруг шеи. Затянули петлю на горле…
Быть может, когда-нибудь он сумеет тайком соорудить экран, который не пропустит сигнал подрыва заряда, но, вероятно, это произойдет не скоро. Пока остается только ждать и ловить удобный момент, день за днем терпя унижения…
По комнате — он не услышал, а, скорее, почувствовал, — разнесся глухой удар. Даже пол вздрогнул.
Коскинен выпрыгнул из постели. Сердце на мгновение замерло, а потом вновь забилось с удвоенной силой. Он прислушался. Похоже на вой сирены… Питер ощупью нашел выключатель. При ярком свете комната показалась ему необычно голой. Он попробовал дверь. Заперто, конечно. Приложив к ней ухо, он услышал далекие крики, топот бегущих ног. Где-то в подземелье действительно завыла сирена, Он нажал кнопку фона — экран не ожил. Либо связь была отключена, либо была повреждена подстанция. До него донесся еще один удар.
Нападение? Но кто может напасть?..
Зиггер! Коскинена вдруг прошиб холодный пот. Если Зиггер в отчаянии вдруг нажмет ту самую кнопку… Он вдруг поймал себя на том, что безотчетно пытается порвать цепочку руками. Торопливо, сознавая безнадежность затеи, Питер принялся искать в комнате какой-нибудь предмет, который мог бы разрезать металл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— А международная организация…
— Слишком поздно, — вздохнула она. — Кому можно доверять? И знаете, Пит, у нас тут тоже своего рода суверенное общество, в котором мы живем так, как нам нравится. И никакому мировому жандарму мы подчиняться не собираемся. А если подчинимся, то перестанем быть теми, кто мы есть. Вот так-то! И — возвращаясь к нашей теме — я не представляю, как можно сделать международные полицейские силы дееспособными при отсутствии самого мирового сообщества. Так что, возможно, «Пакс Американа» — единственный ответ.
Коскинен смотрел на лежащий на столе генератор поля, вспоминая как Элкор благословил его в день отлета корабля. Марсианин согласился терпеть все муки отложенной гибернации, чтобы проводить своих друзей — землян.
— Но можно же использовать эту штуку, — сказал Питер. — Ведь в войну большинство людей погибло не от взрывов или радиации, их погубили пожары и радиоактивные осадки. А чуть позже — анархия и болезни. Кокон предохранит и от того, и от другого.
— Конечно, — сказал Вивьен. — Потому-то Зиггер и хочет снарядить своих ребят вашими аппаратами. Тогда его никто не остановит. Через десяток лет он станет единоличным властителем всех нижних уровней — отсюда до Калифорнии, и половины законопослушного мира в придачу.
— А мы, значит, должны ему это обеспечить! — воскликнул Коскинен.
— Да, и еще мы должны ваши экраны усовершенствовать. А если откажемся, он просто наймет инженеров. Не думаю, что задача так уж трудна.
— Нет… я не могу. Я должен передать это в полицию!
— Что означает — в ВК, — медленно сказала Вивьен.
— Ну… наверное так.
— То есть, самому директору Хью Маркусу. Как вы думаете, что он после этого сделает — учитывая судьбу Джанио?
Коскинен молчал. Вивьен откровенно и безжалостно давила на него, но при этом он готов был побиться об заклад, что она говорит совершенно искренне, и дело вовсе не в замаскированном мониторе.
— Если не Маркус, то кто-нибудь еще. Вы просто не подумали о множестве возможных вариантов. Неуязвимость! Да дайте ее любому — от Зиггера до Маркуса, или хоть самому китайскому диктатору, — дайте ее любому, кто обладает властью над людьми, и вы избавите эту власть от последних остатков совести. А уж отсюда вытекает остальное… Одним словом, я предпочитаю, чтобы эта штука досталась Зиггеру, — закончила Вивьен. Губы ее были поджаты. Она вытащила еще одну сигарету и, не закурив, машинально принялась крошить ее в пепельнице. — Все, чего хочет Зиггер, это богатство. Зато ему не нужны души всех людей на Земле.
8
Коскинен проснулся. Что меня разбудило, мелькнула мысль. Может, и ничего особенного. Сон, из объятий которого он вырвался прежде чем тот превратился в кошмар… Ложась вчера, он принял таблетку снотворного, но сейчас ее действие уже должно было кончиться. Светящиеся цифры на часах показывали 4. 15 восточного времени. Если бы не эти светящиеся цифры, в комнате было бы совершенно темно. И абсолютно тихо, если не считать шелеста вентиляции. Толстые перегородки надежно изолировали одно помещение от другого, значит, если действительно его разбудил какой-то звук, то это был действительно звук. Питер перевернулся на другой бок и попробовал снова уснуть, но вместо этого проснулся окончательно. Вчерашний разговор с Вивьен, ее тон и выражение лица взволновали его гораздо сильнее, чем он думал.
Черт, но ведь я до сих пор не знаю, что за этим стоит. В самом деле, моя юность прошла во вполне приличной школе-интернате, я никогда не сталкивался лицом к лицу с повседневной жизнью… И дело не в том, что преподаватели лгали нам, нет, они честно нас предупреждали, что жизнь трудна, что нам придется столкнуться с нищетой, невежеством, тиранией, жадностью, ненавистью… Теперь-то я вижу, что и они понимали тогда положение вещей совсем по-детски, им казалось, что та картина мира, которую они сами впитали из старых учебников (учебников для учителей!), единственно верна, и, не сознавая того, они творили преступление, стремясь внушить нам, детям, свое, однобокое видение жизни. Но не мне их судить…
У меня был шанс, это надо признать. Я мог бы спуститься со своих высот в мир, и мир сам ткнул бы меня носом в грязь. Так было бы честно. Но я предпочел отправиться на Марс. И вот теперь вернулся домой. И оказался перед лицом горькой правды, причем, не постепенно, так, чтобы можно было привыкнуть, а сразу, резко, словно кто-то большой и сильный толкнул меня с моста в тухлое, гнилое болото, и я нахлебался вонючей воды с тиной, и у меня нет желания всплыть и выбраться на берег, а хочется только одного — блевать…
И еще непонятно — в чем она, эта правда? Кто прав, а кто виноват? На чью сторону встать? И стоит ли вставать вообще?
Он провел день в каком-то эмоциональном отупении, находя единственное утешение в обществе Вивьен. Вдвоем они составляли техническое описание и схему генератора поля. Мысли метались по кругу, Коскинен один за другим перебирал варианты, но всякий раз упирался в стену: выход был только один — беспрекословное подчинение Зиггеру. Его посадили на цепь. Вмонтировали в нее фульгуритовую мину и обернули вокруг шеи. Затянули петлю на горле…
Быть может, когда-нибудь он сумеет тайком соорудить экран, который не пропустит сигнал подрыва заряда, но, вероятно, это произойдет не скоро. Пока остается только ждать и ловить удобный момент, день за днем терпя унижения…
По комнате — он не услышал, а, скорее, почувствовал, — разнесся глухой удар. Даже пол вздрогнул.
Коскинен выпрыгнул из постели. Сердце на мгновение замерло, а потом вновь забилось с удвоенной силой. Он прислушался. Похоже на вой сирены… Питер ощупью нашел выключатель. При ярком свете комната показалась ему необычно голой. Он попробовал дверь. Заперто, конечно. Приложив к ней ухо, он услышал далекие крики, топот бегущих ног. Где-то в подземелье действительно завыла сирена, Он нажал кнопку фона — экран не ожил. Либо связь была отключена, либо была повреждена подстанция. До него донесся еще один удар.
Нападение? Но кто может напасть?..
Зиггер! Коскинена вдруг прошиб холодный пот. Если Зиггер в отчаянии вдруг нажмет ту самую кнопку… Он вдруг поймал себя на том, что безотчетно пытается порвать цепочку руками. Торопливо, сознавая безнадежность затеи, Питер принялся искать в комнате какой-нибудь предмет, который мог бы разрезать металл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44