«Вольно, разойдись!» — сделал поворот кругом и ушел в свою каюту.
Мы шли все вперед, вперед, матросы успокоились и даже глядели весело, офицеры старались скрывать свои сомнения. Я забросил канцелярскую работу, за которую получал жалованье, почти не занимался изучением навигационного искусства, для чего, собственно, и был принят в состав экспедиции, — то и другое не имело теперь большого значения. Я помогал звездочету Фроду. Благодатный климат позволял ему вести работу на палубе корабля. Ему, в сущности, было все равно, плывем мы дальше или идем ко дну: он уже и так прожил достаточно — больше, чем живут многие другие. Но изучение незнакомых звезд — от этой радости он не собирался отказываться. Ночью, стоя на передней палубе с квадрантом, астролябией и телескопом, весь залитый светом, падавшим сверху, он походил на одного из седобородых святых с витражей кафедрального собора в Провиене.
— Смотри, Жиан, — он вытянул руку в ту сторону, где над сверкавшими и искрившимися волнами на багровом небосклоне красовался Тамбур в окружении немногих звезд, осмелившихся появиться в его присутствии. Теперь диск его был совсем круглым и ужасающе огромным — диаметр его занимал целых семь градусов. Он напоминал щит, окрашенный в светло-зеленые и голубые тона. То тут, то там на поверхности его крутились песчаные смерчи. Близ неясного края гиганта светлячком светила маленькая луна, мы назвали ее Сьетт. Балант, который в наших родных краях наблюдался редко и то лишь у самого горизонта, здесь стоял высоко в небе; он имел форму полумесяца. Впрочем, на затемненную часть диска падали отблески сияния Тамбура.
— Примечай, — продолжал Фрод, — сомнения нет, он вращается вокруг своей оси — это можно видеть. Смотри, как возникают бури в его атмосфере. Тамбур больше не легенда, смутная и страшная, не чудовищное видение, нависшее над нами, едва мы вошли в неведомые воды. Тамбур реален. Это такой же мир, как и наш. Разумеется, неизмеримо больший, но все же это круглое тело, пребывающее в пространстве. А наш мир вращается вокруг него, всегда обращенный к своему повелителю одним и тем же полушарием. Предположения древних теперь полностью подтверждаются. Дело не только в том, что наш мир круглый… э, да это должно быть ясно каждому, но и в том, что мы вращаемся вокруг более крупного небесного тела, а оно, в свою очередь, вращается вокруг солнца по определенной орбите. Остается узнать, как велико само солнце.
— Сьетт и Балант — внутренние спутники Тамбура, — повторил я, стараясь понять. — А Вьенг, Дароу и другие луны, видимые у нас на родине, ходят своими путями, независимыми от орбиты нашего мира. Так. Но что удерживает их всех там?
— Этого я не знаю. Быть может, хрустальная сфера, в которой заключены звезды, оказывает внутреннее давление. То самое давление, которое во времена Падения с неба сбросило нас, людей, в этот мир.
Ночь стояла теплая, но при этих словах холодок пробежал у меня по спине, как будто над нами сияли сейчас зимние звезды.
— Но это значит, — с трудом выговорил я, — что на Сьетте, Баланте, Вьенге… и даже на Тамбуре тоже могут быть люди…
— Трудно сказать. Прежде чем это узнается, сменится много поколений! Какая жизнь ждет их! Благодари доброго бога, Жиан, за то, что родился на пороге новой эры.
Фрод вернулся к своим измерениям. Другие офицеры сказали бы: «Скучное дело!» Но я к тому времени уже настолько продвинулся в математике, что понимал: все эти нескончаемые расчеты, сводимые в таблицы, помогут установить подлинные размеры нашего мира. Тамбура, солнца, лун и звезд и пути, по которым они перемещаются в пространстве, и, наконец, укажут, в какой стороне искать рай. Поэтому простые матросы, которые, проходя мимо наших инструментов, ворчали и осеняли себя знамением против злого духа, были ближе к истине, чем господа, окружавшие Ровика: ибо Фрод действительно был великим ревнителем тайных наук.
Наконец мы увидели водоросли в море, птиц в небе да громоздившиеся друг на друга облака — признаки суши. Спустя три дня перед нами возник остров. Под этими спокойными небесами он казался ярко-зеленым. Волны прибоя, более сильные, чем в нашем полушарии, кидались на утесы, разбивались о них, оставляя пену, и шумно откатывались назад. Мы осторожно подходили к берегу, — впередсмотрящие в вороньих гнездах высматривали удобные подходы, пушкари стояли у орудий с зажженными фитилями. Ибо нам следовало опасаться не только неведомых течений и мелей — то были обычные опасности, а и другого — у нас уже бывали стычки с людоедами, снующими по морю в своих челнах. Но больше всего мы страшились затмений. Представьте себе, государи мои, что в том полушарии солнце ежедневно заходит за Тамбур. На той долготе, где мы находились, это явление происходило во второй половине дня и продолжалось около десяти минут. Ужасное зрелище: первичная планета — так называл ее теперь Фрод, низведя наш мир до положения ее спутника, — планета, сходная с Диеллом или Койнтом, превращалась в черный диск, окаймленный красным, а на небе вдруг появлялись бесчисленные звезды. Над морем проносился холодный ветер, леденивший волны так, что они казались присмиревшими. Но человек — существо самонадеянное, и мы продолжали свою работу, останавливаясь лишь в минуты полного затмения, чтобы сотворить краткую молитву. При этом наши мысли занимало не столько величие господа, сколько опасность потерпеть кораблекрушение во мраке.
Тамбур светит так ярко, что мы смогли и ночью идти вдоль берегов острова. От зари до зари, двенадцать часов подряд, «Золотой скакун» медленно шел вперед. В середине второго дня упорство капитана Ровика было, наконец, вознаграждено. Скалы раздвинулись, открылся узкий проход к длинному фьорду. Болотистые берега, мангровые заросли, значит, в этом фьорде вода во время прилива поднимается высоко. Выходит, он не был одной из тех ловушек, которых так боятся мореходы. Дул встречный ветер, поэтому мы убрали паруса и спустили шлюпки, которые медленно повлекли каравеллу к берегу. Опасное предприятие! Тем более, что в глубине фьорда мы заметили селение.
— Не лучше ли остановиться, капитан, — рискнул спросить я, — и выждать, пока они первыми явятся к нам?
Ровик плюнул за борт.
— Лучше никогда не выказывать своей нерешительности, — сказал он. — А если они на челнах атакуют нас, мы угостим их порцией картечи, чтобы привести в разум. Я полагаю, стоит с самого начала показать, что мы не боимся их, так меньше шансов угодить потом в предательскую засаду.
Он оказался прав.
Со временем мы узнали, что подошли с востока к большому архипелагу. Жители его были искусными мореходами, особенно если учесть, что они строили только лодки, снабженные балансирами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
Мы шли все вперед, вперед, матросы успокоились и даже глядели весело, офицеры старались скрывать свои сомнения. Я забросил канцелярскую работу, за которую получал жалованье, почти не занимался изучением навигационного искусства, для чего, собственно, и был принят в состав экспедиции, — то и другое не имело теперь большого значения. Я помогал звездочету Фроду. Благодатный климат позволял ему вести работу на палубе корабля. Ему, в сущности, было все равно, плывем мы дальше или идем ко дну: он уже и так прожил достаточно — больше, чем живут многие другие. Но изучение незнакомых звезд — от этой радости он не собирался отказываться. Ночью, стоя на передней палубе с квадрантом, астролябией и телескопом, весь залитый светом, падавшим сверху, он походил на одного из седобородых святых с витражей кафедрального собора в Провиене.
— Смотри, Жиан, — он вытянул руку в ту сторону, где над сверкавшими и искрившимися волнами на багровом небосклоне красовался Тамбур в окружении немногих звезд, осмелившихся появиться в его присутствии. Теперь диск его был совсем круглым и ужасающе огромным — диаметр его занимал целых семь градусов. Он напоминал щит, окрашенный в светло-зеленые и голубые тона. То тут, то там на поверхности его крутились песчаные смерчи. Близ неясного края гиганта светлячком светила маленькая луна, мы назвали ее Сьетт. Балант, который в наших родных краях наблюдался редко и то лишь у самого горизонта, здесь стоял высоко в небе; он имел форму полумесяца. Впрочем, на затемненную часть диска падали отблески сияния Тамбура.
— Примечай, — продолжал Фрод, — сомнения нет, он вращается вокруг своей оси — это можно видеть. Смотри, как возникают бури в его атмосфере. Тамбур больше не легенда, смутная и страшная, не чудовищное видение, нависшее над нами, едва мы вошли в неведомые воды. Тамбур реален. Это такой же мир, как и наш. Разумеется, неизмеримо больший, но все же это круглое тело, пребывающее в пространстве. А наш мир вращается вокруг него, всегда обращенный к своему повелителю одним и тем же полушарием. Предположения древних теперь полностью подтверждаются. Дело не только в том, что наш мир круглый… э, да это должно быть ясно каждому, но и в том, что мы вращаемся вокруг более крупного небесного тела, а оно, в свою очередь, вращается вокруг солнца по определенной орбите. Остается узнать, как велико само солнце.
— Сьетт и Балант — внутренние спутники Тамбура, — повторил я, стараясь понять. — А Вьенг, Дароу и другие луны, видимые у нас на родине, ходят своими путями, независимыми от орбиты нашего мира. Так. Но что удерживает их всех там?
— Этого я не знаю. Быть может, хрустальная сфера, в которой заключены звезды, оказывает внутреннее давление. То самое давление, которое во времена Падения с неба сбросило нас, людей, в этот мир.
Ночь стояла теплая, но при этих словах холодок пробежал у меня по спине, как будто над нами сияли сейчас зимние звезды.
— Но это значит, — с трудом выговорил я, — что на Сьетте, Баланте, Вьенге… и даже на Тамбуре тоже могут быть люди…
— Трудно сказать. Прежде чем это узнается, сменится много поколений! Какая жизнь ждет их! Благодари доброго бога, Жиан, за то, что родился на пороге новой эры.
Фрод вернулся к своим измерениям. Другие офицеры сказали бы: «Скучное дело!» Но я к тому времени уже настолько продвинулся в математике, что понимал: все эти нескончаемые расчеты, сводимые в таблицы, помогут установить подлинные размеры нашего мира. Тамбура, солнца, лун и звезд и пути, по которым они перемещаются в пространстве, и, наконец, укажут, в какой стороне искать рай. Поэтому простые матросы, которые, проходя мимо наших инструментов, ворчали и осеняли себя знамением против злого духа, были ближе к истине, чем господа, окружавшие Ровика: ибо Фрод действительно был великим ревнителем тайных наук.
Наконец мы увидели водоросли в море, птиц в небе да громоздившиеся друг на друга облака — признаки суши. Спустя три дня перед нами возник остров. Под этими спокойными небесами он казался ярко-зеленым. Волны прибоя, более сильные, чем в нашем полушарии, кидались на утесы, разбивались о них, оставляя пену, и шумно откатывались назад. Мы осторожно подходили к берегу, — впередсмотрящие в вороньих гнездах высматривали удобные подходы, пушкари стояли у орудий с зажженными фитилями. Ибо нам следовало опасаться не только неведомых течений и мелей — то были обычные опасности, а и другого — у нас уже бывали стычки с людоедами, снующими по морю в своих челнах. Но больше всего мы страшились затмений. Представьте себе, государи мои, что в том полушарии солнце ежедневно заходит за Тамбур. На той долготе, где мы находились, это явление происходило во второй половине дня и продолжалось около десяти минут. Ужасное зрелище: первичная планета — так называл ее теперь Фрод, низведя наш мир до положения ее спутника, — планета, сходная с Диеллом или Койнтом, превращалась в черный диск, окаймленный красным, а на небе вдруг появлялись бесчисленные звезды. Над морем проносился холодный ветер, леденивший волны так, что они казались присмиревшими. Но человек — существо самонадеянное, и мы продолжали свою работу, останавливаясь лишь в минуты полного затмения, чтобы сотворить краткую молитву. При этом наши мысли занимало не столько величие господа, сколько опасность потерпеть кораблекрушение во мраке.
Тамбур светит так ярко, что мы смогли и ночью идти вдоль берегов острова. От зари до зари, двенадцать часов подряд, «Золотой скакун» медленно шел вперед. В середине второго дня упорство капитана Ровика было, наконец, вознаграждено. Скалы раздвинулись, открылся узкий проход к длинному фьорду. Болотистые берега, мангровые заросли, значит, в этом фьорде вода во время прилива поднимается высоко. Выходит, он не был одной из тех ловушек, которых так боятся мореходы. Дул встречный ветер, поэтому мы убрали паруса и спустили шлюпки, которые медленно повлекли каравеллу к берегу. Опасное предприятие! Тем более, что в глубине фьорда мы заметили селение.
— Не лучше ли остановиться, капитан, — рискнул спросить я, — и выждать, пока они первыми явятся к нам?
Ровик плюнул за борт.
— Лучше никогда не выказывать своей нерешительности, — сказал он. — А если они на челнах атакуют нас, мы угостим их порцией картечи, чтобы привести в разум. Я полагаю, стоит с самого начала показать, что мы не боимся их, так меньше шансов угодить потом в предательскую засаду.
Он оказался прав.
Со временем мы узнали, что подошли с востока к большому архипелагу. Жители его были искусными мореходами, особенно если учесть, что они строили только лодки, снабженные балансирами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12