— Я не знаю, взяли ли кого-нибудь, — ответил Хоксберг.
Он отлично знал, что их несколько и что Абрамс не отпустит пленных, пока они не будут допрошены тщательным образом, возможно, и гипнозондированы. Хоксберг почувствовал — Рунею известно о том, что он знает о пленных. Очень неловко получилось.
— Я узнаю, если вы хотите, и потребую.
— Спасибо, — сухо сказал Руней. И через минуту продолжил: — Я не спрашиваю о ваших военных секретах, но хотелось бы знать, каким будет следующий шаг союзников Земли?
— Не союзников. Земная Империя ни с кем не воюет.
— Не надо продолжать! — фыркнул Руней, — я предупреждаю вас, как предупреждал адмирала Энрике, что Мерсея не будет сидеть сложа руки, если агрессоры попытаются разрушить то, что она помогала создавать для улучшения всей жизни Морского народа.
«Вот удобный случай!»
— По сути дела, — сказал Хоксберг как можно небрежнее, — после нападения на Юджанку мы пытаемся сдержать курсовикян. Они жаждут отмщения и тому подобного, но мы убедили их провести переговоры.
На челюсти Рунея дрогнул мускул, глаза цвета слоновой кости расширились на миллиметр, и с полминуты он сидел, не двигаясь.
— В самом деле? — сказал он бесстрастно.
— В самом деле, — Хоксберг завладел инициативой. — Очень скоро отправится флот. Мы не могли это держать в секрете от вас, как не могли скрыть и тот факт, что устанавливаем контакт с сираво. Так что вам сообщат официально, так же, как я сообщаю сейчас, что флот не будет вступать в бой, разве что в целях самообороны. Хочется верить, что ни один мерсеянский доброволец не будет участвовать ни в каком нападении. Если это случится, войска Земли вынуждены будут вмешаться. Но мы надеемся послать под воду дипломатического представителя, чтобы обсудить возможность перемирия с последующим установлением постоянного мира.
— Так, — пальцы Рунея забарабанили по крышке стола.
— Наша ксенологическая информация ограниченна, — сказал Хоксберг. — И в первое время мы, конечно же, не будем по-детски доверчивы. Вы бы очень помогли нам, если бы попросили шестиконечных принять нашу делегацию и выслушать ее.
— Совместная комиссия, земляне и мерсеяне…
— Пока еще нет, командующий, пока нет. Это будут скорее неофициальные предварительные переговоры.
— Вы подразумеваете, — сказал Руней, — что адмирал Энрике не даст своих людей ни на какое дело, в которое вовлечены мерсеяне?
— Конечно. Нет-нет, ничего такого! Ничего, кроме желания избежать осложнений. Ведь у Морского народа нет никаких причин, чтобы не держать вас в курсе происходящих событий. Так ведь? Но мы должны знать, на каких позициях мы с ними стоим. Фактически мы должны узнать их лучше, прежде чем сможем внести какие-либо разумные предложения, а вы, к сожалению, отказываетесь поделиться своими данными.
— Я подчиняюсь приказам, — сказал Руней.
— Совершенно верно, но политику нужно менять и нам, и вам, прежде чем можно будет говорить о сотрудничестве. Оставим пока мысль о совместной комиссии. Это как раз тот вопрос, ради которого я еду на Мерсею.
— Эта телега будет медленно ползти.
— А? О да, мы заговорили о колесах. Согласитесь, что ни одно правительство вселенной при всем желании не может покончить с этим конфликтом за одну ночь. Но мы можем положить этому начало — вы и мы. Мы сдержим курсовикян, вы сдержите шестиконечных. Все военные действия в Злетоваре прекратились бы до последующего предупреждения. Я уверен, у нас найдется соответствующая власть…
— У нас — да, — сказал Руней, — у вас — да. Но местные жители могут не согласиться. И если обе стороны начнут действовать, я буду вынужден поддерживать Морской народ.
«Или если скажешь, чтобы они действовали», — подумал Хоксберг. — Это вы можете. В таком случае у Энрике не будет иного выбора, кроме военного. Однако предположим, что вы искренни в своем желании уладить этот конфликт прежде, чем он выйдет из-под контроля. Я вынужден учитывать это. Иначе остается только возвратиться домой и помогать Земле готовиться к межзвездной войне».
— Вы получите официальный меморандум, — вслух сказал он. — Это предварительный разговор, но я сам останусь здесь, чтобы посмотреть, к чему приведут наши попытки на переговорах. Вы можете заезжать ко мне в любое время.
— Спасибо. Всего хорошего, мой лорд.
— Всего хорошего. Ком. Фодайх, — хотя они говорили на англиканском, Хоксберг гордился знанием Эриау.
Экран погас. Он закурил сигарету. Ну, что теперь? Теперь, дружок, сиди и жди. Продолжай собирать отчеты, проводи интервью, инспекционные поездки (но это все не касается сокращения расходов!), крутись среди этих милитаристов с железными хребтами, которые считают тебя надоедливым ослом. Тебя ожидает еще ой сколько бесполезных часов! Развлечений тут немного. Хорошо, что ты предвидел это и взял с собой Персис.
Он поднялся и перешел из офиса в комнату. Персис сидела там и смотрела фильм. Опять «Ундина» (бедняжка, местная видеотека не представляла широкого выбора!). Он опустился на ручку кресла и положил руку ей на плечо. В блузке с низким вырезом оно было почти обнаженным, кожа мягкая, гладкая. Он уловил тонкий фиалковый аромат духов.
— Ты не устала от этого? — спросил он.
— Нет, — она даже не оторвала глаз от экрана. Ее голос был глух, губы дрогнули, — хотя мне хотелось бы.
— Почему?
— Меня это пугает. Напоминает мне, как далеко мы от дома, впереди неизвестность, а мы летим все дальше и дальше.
На экране полуженщина-полурусалка плыла в морях, которых не было никогда.
— Может, на Мерсее будет более привычно, — сказал Хоксберг, — там уже была промышленность, когда люди открыли ее. Мерсеяне так быстро освоили идею космических путешествий…
— Разве это делает их хоть немного похожими на нс? Разве это делает нас похожими на… нас самих? — Она сжала пальцы. — Люди привычно говорят «сверхпередача», «световой год», но не понимают этого. Не понимают, или не могут понять, или не хотят. Слишком поверхностны.
— Только не рассказывай, что ты овладела теорией, — мягко проговорил он.
— О, нет. У меня для этого не хватит ума. Но я пыталась понять. Серия квантовых скачков, которые не пересекают малоограниченное пространство и, таким образом, не достигают истинной скорости, хотя и не скованы ограничением скорости света… для тебя это звучит замечательно и научно, не так ли? Ты знаешь, как это звучит для меня? Призраки, обреченные вечно летать во тьме. А ты когда-нибудь думал о световом годе, одном несчастном световом годе, как он огромен?
— Ну, ну, — он потрепал ее по головке, — у тебя будет компания.
— Твои сотрудники, твои слуги. Мелкие люди с мелким умом. Поддакивающие рутинеры и карьеристы, положившие свое собственное будущее на рельсы. Они — пустота между мной и ночью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62