— Если только они не похоронят нас. Давайте поговорим, Доминик Флэндри.
— Если вы готовы. — Он закурил новую сигарету.
— Я бы предпочла сделать это сейчас. Может, у нас не так уж много времени для того, чтобы вы могли решить, что делать со мной. — Русая головка поднялась. — Я чувствую себя возрожденной. Доброта пробуждает мои печали сильнее, чем удар.
— Как угодно, миледи. — «Ах, почему у меня нет такого очаровательного местного акцента!»
— Зачем вы спасли меня? — спросила она тихо. Флэндри долго и внимательно изучал горящий кончик сигареты.
— Вряд ли это можно назвать спасением, — произнес он наконец.
Кровь с ее лица снова схлынула.
— Избавление от Аарона Снелунда, — сказала Кэтрин, — это всегда спасение.
— Так плохо?
— Я бы покончила с собой, если б у меня была возможность. К сожалению, ее не было. Тогда я попыталась спасти свой рассудок, выдумывая способы убийства Снелунда. — Она беззвучно ломала пальцы, пока наконец не поняла, что делает. — Привычка, заимствованная у Хью, — пробормотала она и опустила руки с крепко сжатыми кулаками.
— Вы можете частично отомстить Снелунду, — сказал Флэндри, выпрямившись на койке. — Выслушайте меня, миледи. Я — оперативный агент разведки. Меня отправили изучить обстановку в секторе альфы Креста. Мне показалось, что вы можете рассказать мне о таких вещах, о которых больше никто не знает. Вот почему вы здесь. Учтите, что официально я не могу полагаться на ваши ничем не подкрепленные показания и что я не желаю прибегать к таким методам, как гипноз, для того, чтобы вырвать у вас эти показания против вашей воли. Но если вы солжете мне, это будет хуже для дела, чем если бы вы просто молчали. Хуже для нас обоих, поскольку я искренне намереваюсь вам помочь.
К ней уже вернулось спокойствие. Видно, она происходила из благородной семьи.
— Лгать я не стану, — пообещала она. — Что же касается показаний… то это зависит от обстоятельств. Верно ли то, что я слышала, — будто мой муж поднял мятеж?
— Да. Мы следуем за эскадрой, чья задача — подавить мятеж, захватить и оккупировать планеты, которые поддержали восставших, среди которых и ваша родная планета, милели.
— И вы находитесь на стороне имперцев?
— Я офицер Терранской Империи, это так.
— Но и Хью — тоже. Он… никогда не хотел… ничего, кроме добра своему народу, вернее всем народам, где бы они ни обитали. Если б вы сами тщательнее продумали ситуацию… Вы, я думаю…
— На это не следует рассчитывать, миледи. Но я выслушаю все, что вам заблагорассудится мне сообщить.
Она кивнула:
— Я расскажу все, что знаю. Потом, когда я окрепну, вы можете воспользоваться допросом под гипнозом, чтобы убедиться, что я не лгу. Я считаю, что могу вам довериться и что гипноз будет применен только для получения подтверждения моих слов, а не для глубокого зондажа памяти.
— Да, можете.
Несмотря на бедственное положение Кэтрин, Флэндри чувствовал возбуждение, все бушующие в нем чувства обострились. «Клянусь ледяным шаром Юпитера, я вышел на свежий след!»
Кэтрин выбирала слова тщательно и произносила их ровным тоном, нимало не колеблясь. За время всего последовавшего разговора с ее лица не сходила маска спокойствия.
— Хью никогда не замышлял предательства. Иначе я бы знала. Он добился для меня допуска к делам высшего уровня секретности, чтобы мы могли вместе обсуждать его служебные проблемы. Иногда мне даже удавалось подать ему интересную мысль. Мы оба были просто в бешенстве от тех бесчинств, которые творили бандиты Снелунда. Цивилизованные миры, подобные Энею, поначалу страдали лишь от несправедливых налогов.
Потом, конечно, появились и штрафы, и конфискации, и политические аресты — все больше и больше, — а уж когда политическая полиция была создана официально… Но все это пустяки по сравнению с тем, что творилось на многих отсталых мирах. У нас были связи и знакомства, в конце концов мы могли поднять на Терре шум, даже невзирая на то, что Снелунд — любимчик Императора. Но эти несчастные дикари…
Хью написал на Терру. Для начала он получил выговор за вмешательство в дела гражданской администрации. Но постепенно весомость его обвинений стала производить впечатление на бюрократическую систему. Он начал получать ответы от Адмиралтейства, требующие предоставления дальнейшей информации. Подобные документы доставлялись флотскими курьерами. Почте мы больше не доверяли. Хью и я целый год собирали факты — показания под присягой, фотографии, материалы аудиторских проверок, — которые не могли быть опровергнуты. Мы собирались лично отправиться на Терру, чтобы отвезти туда микрофильмы с досье.
Снелунд почуял грозу. Мы принимали меры предосторожности, но были новичками в конспирации и слежке, а вам и в страшном сне не приснится, как жутко и бессмысленно жить под колпаком у тайных агентов, когда нельзя даже словом перемолвиться… Снелунд официально потребовал, чтобы Хью явился к нему обсудить планы обороны наших передовых постов. Что ж, там действительно было тревожно, а Хью — не такой человек, чтобы оставить их без помощи. Я больше, чем он, опасалась ловушки, но все же последовала за ним. Мы в последние дни старались держаться вместе. Однако я предупредила старшего адъютанта Хью и старинного друга моей семьи капитана Олифанта. Он должен был быть наготове в случае предательства. Мы остановились во дворце. Это нормальная процедура при визитах гостей высокого ранга. На вторую ночь, когда мы готовились ложиться спать, нас арестовал отряд стражи.
Меня отвели в личные покои Снелунда. Неважно, что было потом. Но через некоторое время я заметила, что он склонен к бахвальству. Притворяться, что я изменила к нему отношение, смысла не было. Наоборот, он был в восторге, когда получал возможность еще чем-то помучить меня. Это доставляло ему наслаждение — было приятным развлечением. Нанести болезненный удар в правильно выбранный момент. Я, конечно, не думала, что когда-нибудь смогу передать кому-то то, что он мне говорил. Ведь он сказал, что от него я уйду с начисто промытыми мозгами, со стертым сознанием. Но надежда… И как же я счастлива сейчас: есть хоть один процент вероятности, что эта надежда осуществится.
Она остановилась. Глаза были сухи, как у рептилии. Они, казалось, смотрели сквозь Флэндри.
— Никогда не предполагал, что губернаторские доходы предназначались только для обеспечения его пожизненной карьеры, — сказал еле слышно Флэндри. — Что же он задумал?
— Возвращение. Назад к трону. Быть кукловодом, прячущимся в складках императорской мантии.
— Хм. А его величеству это известно?
— Снелунд похвалялся, что они задумали это вместе, еще до того, как он отбыл сюда, он утверждал, что они с Императором находились в непрерывном прямом контакте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
— Если вы готовы. — Он закурил новую сигарету.
— Я бы предпочла сделать это сейчас. Может, у нас не так уж много времени для того, чтобы вы могли решить, что делать со мной. — Русая головка поднялась. — Я чувствую себя возрожденной. Доброта пробуждает мои печали сильнее, чем удар.
— Как угодно, миледи. — «Ах, почему у меня нет такого очаровательного местного акцента!»
— Зачем вы спасли меня? — спросила она тихо. Флэндри долго и внимательно изучал горящий кончик сигареты.
— Вряд ли это можно назвать спасением, — произнес он наконец.
Кровь с ее лица снова схлынула.
— Избавление от Аарона Снелунда, — сказала Кэтрин, — это всегда спасение.
— Так плохо?
— Я бы покончила с собой, если б у меня была возможность. К сожалению, ее не было. Тогда я попыталась спасти свой рассудок, выдумывая способы убийства Снелунда. — Она беззвучно ломала пальцы, пока наконец не поняла, что делает. — Привычка, заимствованная у Хью, — пробормотала она и опустила руки с крепко сжатыми кулаками.
— Вы можете частично отомстить Снелунду, — сказал Флэндри, выпрямившись на койке. — Выслушайте меня, миледи. Я — оперативный агент разведки. Меня отправили изучить обстановку в секторе альфы Креста. Мне показалось, что вы можете рассказать мне о таких вещах, о которых больше никто не знает. Вот почему вы здесь. Учтите, что официально я не могу полагаться на ваши ничем не подкрепленные показания и что я не желаю прибегать к таким методам, как гипноз, для того, чтобы вырвать у вас эти показания против вашей воли. Но если вы солжете мне, это будет хуже для дела, чем если бы вы просто молчали. Хуже для нас обоих, поскольку я искренне намереваюсь вам помочь.
К ней уже вернулось спокойствие. Видно, она происходила из благородной семьи.
— Лгать я не стану, — пообещала она. — Что же касается показаний… то это зависит от обстоятельств. Верно ли то, что я слышала, — будто мой муж поднял мятеж?
— Да. Мы следуем за эскадрой, чья задача — подавить мятеж, захватить и оккупировать планеты, которые поддержали восставших, среди которых и ваша родная планета, милели.
— И вы находитесь на стороне имперцев?
— Я офицер Терранской Империи, это так.
— Но и Хью — тоже. Он… никогда не хотел… ничего, кроме добра своему народу, вернее всем народам, где бы они ни обитали. Если б вы сами тщательнее продумали ситуацию… Вы, я думаю…
— На это не следует рассчитывать, миледи. Но я выслушаю все, что вам заблагорассудится мне сообщить.
Она кивнула:
— Я расскажу все, что знаю. Потом, когда я окрепну, вы можете воспользоваться допросом под гипнозом, чтобы убедиться, что я не лгу. Я считаю, что могу вам довериться и что гипноз будет применен только для получения подтверждения моих слов, а не для глубокого зондажа памяти.
— Да, можете.
Несмотря на бедственное положение Кэтрин, Флэндри чувствовал возбуждение, все бушующие в нем чувства обострились. «Клянусь ледяным шаром Юпитера, я вышел на свежий след!»
Кэтрин выбирала слова тщательно и произносила их ровным тоном, нимало не колеблясь. За время всего последовавшего разговора с ее лица не сходила маска спокойствия.
— Хью никогда не замышлял предательства. Иначе я бы знала. Он добился для меня допуска к делам высшего уровня секретности, чтобы мы могли вместе обсуждать его служебные проблемы. Иногда мне даже удавалось подать ему интересную мысль. Мы оба были просто в бешенстве от тех бесчинств, которые творили бандиты Снелунда. Цивилизованные миры, подобные Энею, поначалу страдали лишь от несправедливых налогов.
Потом, конечно, появились и штрафы, и конфискации, и политические аресты — все больше и больше, — а уж когда политическая полиция была создана официально… Но все это пустяки по сравнению с тем, что творилось на многих отсталых мирах. У нас были связи и знакомства, в конце концов мы могли поднять на Терре шум, даже невзирая на то, что Снелунд — любимчик Императора. Но эти несчастные дикари…
Хью написал на Терру. Для начала он получил выговор за вмешательство в дела гражданской администрации. Но постепенно весомость его обвинений стала производить впечатление на бюрократическую систему. Он начал получать ответы от Адмиралтейства, требующие предоставления дальнейшей информации. Подобные документы доставлялись флотскими курьерами. Почте мы больше не доверяли. Хью и я целый год собирали факты — показания под присягой, фотографии, материалы аудиторских проверок, — которые не могли быть опровергнуты. Мы собирались лично отправиться на Терру, чтобы отвезти туда микрофильмы с досье.
Снелунд почуял грозу. Мы принимали меры предосторожности, но были новичками в конспирации и слежке, а вам и в страшном сне не приснится, как жутко и бессмысленно жить под колпаком у тайных агентов, когда нельзя даже словом перемолвиться… Снелунд официально потребовал, чтобы Хью явился к нему обсудить планы обороны наших передовых постов. Что ж, там действительно было тревожно, а Хью — не такой человек, чтобы оставить их без помощи. Я больше, чем он, опасалась ловушки, но все же последовала за ним. Мы в последние дни старались держаться вместе. Однако я предупредила старшего адъютанта Хью и старинного друга моей семьи капитана Олифанта. Он должен был быть наготове в случае предательства. Мы остановились во дворце. Это нормальная процедура при визитах гостей высокого ранга. На вторую ночь, когда мы готовились ложиться спать, нас арестовал отряд стражи.
Меня отвели в личные покои Снелунда. Неважно, что было потом. Но через некоторое время я заметила, что он склонен к бахвальству. Притворяться, что я изменила к нему отношение, смысла не было. Наоборот, он был в восторге, когда получал возможность еще чем-то помучить меня. Это доставляло ему наслаждение — было приятным развлечением. Нанести болезненный удар в правильно выбранный момент. Я, конечно, не думала, что когда-нибудь смогу передать кому-то то, что он мне говорил. Ведь он сказал, что от него я уйду с начисто промытыми мозгами, со стертым сознанием. Но надежда… И как же я счастлива сейчас: есть хоть один процент вероятности, что эта надежда осуществится.
Она остановилась. Глаза были сухи, как у рептилии. Они, казалось, смотрели сквозь Флэндри.
— Никогда не предполагал, что губернаторские доходы предназначались только для обеспечения его пожизненной карьеры, — сказал еле слышно Флэндри. — Что же он задумал?
— Возвращение. Назад к трону. Быть кукловодом, прячущимся в складках императорской мантии.
— Хм. А его величеству это известно?
— Снелунд похвалялся, что они задумали это вместе, еще до того, как он отбыл сюда, он утверждал, что они с Императором находились в непрерывном прямом контакте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56