Впрочем, не было никаких оснований его подозревать, это честный работник, хотя, надо заметить, после этого он исчез. «Джейн» стартовала через несколько минут. За ней наблюдали до момента окончания работы двигателей и перехода на полет по инерции. Никто после этого ее не видел, до… до ее прибытия сюда без драгоценностей.
— И в точности по расчетной орбите, — добавил Ямагута. — Если бы кто-нибудь и смог попасть на нее по пути, это сбило бы ее с курса, повернуло в достаточной степени, чтобы мы это заметили при ее прибытии. «Джейн» обязательно получила бы добавочный импульс от другого корабля.
— Я понимаю. — За смотровым стеклом шлема было видно, как клюв Сиалоха описал обращенную к небу кривую. — Скажите, Грегг, драгоценности точно _были_ в шкатулке, когда она прибыла?
— На станцию «Земля», хотите вы сказать? Без всякого сомнения. Их привезли четыре инспектора полиции ООН, и начальник говорит, они вне всякого подозрения. Когда о краже стало известно, они сами настояли на обыске их квартир… Кроме того, они добровольно согласились подвергнуться испытанию на детекторе лжи.
— А ваши агенты на Фобосе?
— То же самое, — сказал мрачно инспектор. — Я наложил эмбарго. Никто, кроме меня, не имеет права покинуть колонию с момента обнаружения пропажи. Я буквально выскреб все помещения, все туннели, каждый склад, — он попытался почесать затылок — занятие довольно трудное в космическом костюме. — Я не могу дальше поддерживать это эмбарго. Корабли прибывают, и грузополучатели хотят получить свой груз.
— Хнашла. Наше время, следовательно, ограничено. — Сиалох покачал головой. — Вам ясно, что мы здесь имеем увлекательный вариант древней проблемы запертой комнаты. Корабль-робот в полете — это замкнутое пространство в классическом смысле проблемы.
Он погрузился в размышления.
Грегг рассматривал пустынный горизонт с мертвыми камнями, которые валялись под ногами. Интересно, какие штуки вытворяет зрение в безвоздушной среде. Вон тот человек, который переходит поле, при блеске солнца и прожекторов, кажется пунктиром из света и тени… Какого черта от там делает? Зашнуровывает ботинки? Да нет, идет нормально…
— Я бы хотел, конечно, подвергнуть исследованию на детекторе лжи всех обитателей Фобоса, — проворчал Грегг, — но закон не допускает этого без согласия подозреваемого, а только мои люди согласились.
— Это правильно, дорогой друг, — заметил Сиалох, — каждый должен иметь право на свободу мыслей, к тому же этот метод слишком упростил бы все расследования.
— А мне наплевать на то, упростятся они или нет! — взревел Грегг. Все, что я хочу, — это вернуть шкатулку с драгоценностями!
— Спокойно! Нетерпение погубило немало полицейских с будущим, и я вспоминаю, мой духовный предшественник на Земле уже делал такой упрек одному из людей Скотланд-Ярда, который… гм… мог бы быть вашим духовным предком, Грегг. Нужно подойти к проблеме с другой стороны. Есть ли на Фобосе люди, которые могли знать, что драгоценности находятся на борту этого корабля?
— Да. Двое. Но я уверен, что они не болтали.
— Кто они?
— Двое техников — Холлидей и Штейнман. Они были в штабе станции «Земля», когда «Джейн» грузилась. Ушли оттуда намного позже — примерно в одно время. Прибыли сюда регулярным пассажирским рейсом. Поступили на работу. Будьте уверены, их жилье было прочесано до дна!
— Возможно, — пробурчал Сиалох, — неплохо бы поинтервьюировать этих двух господ!
Штейнман, маленький рыжий человечек, использовал свое бахвальство в качестве брони. Холлидею, казалось, все просто надоело. Это не было доказательством виновности: у всех с некоторого времени нервы, казалось, подошли к самой коже.
В полицейском управлении Грегг сидел за столом, Сиалох прислонился к стене, куря и наблюдая непроницаемыми желтыми глазами за вновь прибывшими.
— Боже мой, я повторял эту историю несметное число раз! — Штейнман сжал пальцы и бросил на марсианина испепеляющий взгляд. — Я не прикасался к этим драгоценностям и не знаю, кто их взял. Каждый человек имеет право переменить место работы.
— Я вас прошу, — сказал мягко сыщик. — Чем добросовестнее вы будете нам помогать, тем быстрее продвинется расследование. Знаете ли вы человека, который поместил шкатулку на борт корабля?
— Разумеется. Все знают Джона Картера. На космической станции все знают друг друга. — Человек с Земли сжал челюсти. — Именно по этой причине мы не хотим иметь дело с вашим «детектором». Мы не хотим рассказывать то, что мы думаем, ребятам, которых мы видим по пятьдесят раз в день. От этого можно сойти с ума!
— Я никогда не выдвигал такого требования, — заметил Сиалох.
— Картер был моим другом, — заявил Холлидей.
— Вот, — сказал сквозь зубы Грегг, — он тоже уехал, примерно тогда же, когда и вы двое: он отправился на Землю, и с тех пор его не видели. Начальство сообщило мне, что вы с ним были очень близки. О чем вы разговаривали?
Холлидей пожал плечами.
— Всегда о том же: любовь, выпивка, песни. Я не имел ничего этого с тех пор, как покинул Землю.
— Кто может сказать, что Картер украл шкатулку? — спросил Штейнман. Ему просто надоело болтаться в пространстве, и он сменил профессию. Он _не мог_ украсть бриллианты: его обыскали, не забывайте об этом.
— Не удалось ли ему спрятать их в таком месте, откуда потом мог взять их его приятель? — спросил Сиалох.
— Спрятать? Куда? На космических кораблях нет потайных мест, проговорил Штейнман скучающим голосом. — Джон оставался на «Джейн» лишь несколько минут — в течение времени, которое необходимо, чтобы поместить шкатулку в указанное ему место. — Его глаза блеснули. — Посмотрим правде в глаза: единственные люди, которые имели возможность утащить эти драгоценности, это наши дорогие полицейские.
Инспектор покраснел и приподнялся с места.
— Я бы вас попросил!
— У нас есть только ваше слово, что вы невиновны, — проворчал Штейнман. — Почему оно стоит дороже моего?
Сиалох сделал успокоительный жест.
— Я очень прошу. Ссоры нелогичны. — Его клюв открылся и задребезжал марсианский эквивалент улыбки. — У кого-нибудь из вас есть гипотеза? Я готов ее выслушать.
Воцарилась тишина. Холлидей пробормотал:
— Да, у меня есть.
Сиалох закрыл глаза и спокойно затянулся. Улыбке Холлидея не хватало убежденности.
— Но только, если моя гипотеза правильна, вы никогда не вернете драгоценности.
Грегг нахмурил брови.
— Я шатался по всей Солнечной системе, — продолжал Холлидей, — в ней чувствуешь себя потерянным. Да. Нужно там побыть одному, чтобы понять, что такое одиночество. Я занимался изысканиями… как любитель… Я искал уран. И я не верю, что мы знаем все о Вселенной или хотя бы о том, что находится в пустоте между планетами.
1 2 3 4 5 6