на серебряный поднос под графином с водой, показывающий, что этот продюсер преуспевает. Вот фотография жены и детишек - по всему видно, что он добропорядочный семьянин и образцовый налогоплательщик (при этом он не преминет рассказать вам, как он интервьюировал в свое время лидеров всеамериканского феминистского движения)... Присмотритесь к нему!
Но вам не с руки смотреть на Джозефа Тревора, потому что он уже обозрел вас с высоты своего положения.
- Ну, что у вас там?
Вы открываете дипломат, достаете рукопись сценария и начинаете читать. Чтение перебивается непрестанными замечаниями в стиле Микки-Мауса: "Мне понятен смысл этих реплик...", "Здесь не хватает действия...", "Вы потеряли нить сюжета. Мне нужна нить, больше действия, дружище!", "Вот это пойдет, да-да, это годится".
Что ему до авторского тщеславия и вложенных в рукопись ценностей? Это типичнейший абстракционист, зануда! Он гонится за строчкой: строчка оплачивается, это понятно даже ему. Ясно, что лучший способ заработать деньги -делать бессмыслицу... "З-з-з-з".
Именно в тот момент, когда вы пытаетесь загнать Тревора в угол, заставить его купить ваш сценарий, раздается проклятое жужжание, заглушающее голос.
"З-з-з-з".
Муха примостилась на краешке серебряного подноса. Шевелит крылышками и осторожно потирает лапками округлое брюшко. С довольным видом жужжит... скотина! Под микроскопом она, наверное, грязная тварь - как посуда в мойке у Аниты.
- Я не совсем понимаю это место, - Тревор потирает крылышками, то есть руками, зеркальную поверхность стола. Лапки его покрыты грязью и оставляют сальные следы. Он дует вам в уши, потрясая измятой рукописью.
"З-з-з-з".
Его глаза впиваются вам в лицо.
Какое он имеет право держать в офисе мух? Почему их не прогоняют? Такой жаркий день, ничего невозможно расслышать! Как он смеет критиковать рукопись? Разве он не знает, что есть еще Анита, которая постоянно слоняется по дому в несвежем белье и ждет, когда вы заработаете денег?..
Лицо Тревора багровеет, становится ужасно похожим на физиономию парикмахера, уже успевшего превратиться в большую жирную муху. С протяжным жужжанием, напоминающим рев машины, он взлетает из-за стола.
"З-з-з-з".
Но, кажется, вы сболтнули что-то лишнее. Тревор встает, и вы вылетаете из кабинета; идете звонить доктору. В стеклянной будке, куда вы зашли, сидит муха - маленькое, ничтожное существо с миллионом глаз, от которых не скрыться. Она сидит на стекле и шевелит лапками. Теперь ей известно, о чем вы разговаривали с доктором и продюсером, и конечно же, она последует за вами, расталкивая по пути прохожих, пачкая их своими грязными лапками.
- Успокойтесь, Говард, - голос доктора располагает к доверию. - Когда вы заметили этих мух в первый раз?
В его глазах понимание, которого не найти во взгляде продюсера, Аниты или этих... летучих тварей.
Голос доктора вытесняет громкое жужжание.
- Вам нужен покой, Говард, - срываются с губ слова. - Ваше расстройство происходит от мнительности. Когда людям мерещится то, чего нет, надо сопротивляться сознательно...
На голове доктора сидит живая муха и судорожно потирает лапки друг о друга. Глаза ее глубоки и мутны. К несчастью, доктор не видит ее.
"Он не поможет мне, - пронеслось в голове Говарда. - Он ничего не понимает. Никто не понимает, сколько грязи на этих мухах и как они опасны!"
Муха тихонько зажужжала. Жужжание, словно сверло, начало ввинчиваться в мозг. Доктор неожиданно осекся и пристально, как до этого продюсер, посмотрел на Говарда, который в этот момент поднимался с кресла.
- Большое спасибо, доктор. Очень, очень вам признателен!
***
Говард остановился у машины. Он задыхался, по лбу катился пот, сердце бешено колотилось.
- Нужно успокоиться, - прошептал он, захлопывая дверцу. - Теперь мне не на кого положиться. Доктор считает, что это галлюцинации. Тревор ничего не видит. У Аниты мухи разгуливают по шее. Неужели все сошли с ума?
Он внимательно осмотрел всю машину. Никаких следов мух. В салоне становилось душно, рубашка взмокла от пота, однако у него уже начал складываться план дальнейших действий. Первым делом...
"З-з-з-з".
Муха сидела на ветровом стекле. Говард изогнулся и ловко прихлопнул ее. Хрупкие членики неприятным пятном растеклись по стеклу, повисла звенящая тишина.
"Откуда она взялась?"
Говард нервно закурил и нажал педаль газа. Он не знал, с какой скоростью могут летать мухи, но был уверен, что с машиной, пусть и старой, им не тягаться. Если только они не посланники ада. Он прибавил скорость. Машина летела по автостраде, обгоняя грузовики и сторонясь новых спортивных машин. Говард ощущал необычайную легкость и свободу. Теперь ему ничто не угрожает, у его ног целый мир. Где-то далеко в синеве неба показалась темная точка, постепенно увеличилась, перекрыв дорогу. Перед радиатором мелькнула отвратительная физиономия и скрылась.
- Вельзевул, - содрогнулся Говард и испуганно вгляделся в ровное асфальтовое покрытие дороги.
Внутри на стекле сидела муха. Говарду показалось, что он узнает ее. Мутные, мириадно-таинственные глаза осматривали внутренность салона с недовольством и явной брезгливостью. Муха сложила крылышки и потерла друг о друга лапки, от которых начали, кажется, отваливаться кусочки грязи. Весь вид ее говорил о величайшем презрении к людям и, возможно, о желании уничтожить человеческий род, чтобы он не занимал планету, отведенную для более совершенных существ - мух.
Их глаза встретились. Вельзевул мгновение смотрел на Говарда, исполненный высокомерного презрения, - в это короткое мгновение, вглядываясь в бесконечную сложность его волосков и сочленений, Говард все понял и почувствовал дрожь. Затем дьявол оторвался от стекла и тихонько произнес:
- З-з-з-з.
Говард наклонился, правая рука его поднялась, корпус подался вперед. Секунду он смотрел на Вельзевула, пытаясь прочитать в его глазах свою судьбу и понять, что тот думает перед смертью...
Дром-д! Низкое бетонное ограждение приняло на себя удар вильнувшей в сторону машины. Салон заполнила густая красноватая темнота. Последнее, что расслышал Говард в скрежете стекла и железа, было громкое "з-з-з-з".
***
Сержант Пауэлл наклонился над лежавшим среди обломков мужчиной. К приезду патрульной машины пробка на дороге достигла громадных размеров. Пощупав пульс, Пауэлл выпрямился, пробормотал:
- Бедняга! - поморщился и пошел прочь.
Тело Говарда укладывали на носилки. С его головы взлетела жирная муха и, жужжа, уселась на густую шевелюру блюстителя порядка. Мириады глаз хищно поблескивали в ярком свете калифорнийского солнца.
1 2
Но вам не с руки смотреть на Джозефа Тревора, потому что он уже обозрел вас с высоты своего положения.
- Ну, что у вас там?
Вы открываете дипломат, достаете рукопись сценария и начинаете читать. Чтение перебивается непрестанными замечаниями в стиле Микки-Мауса: "Мне понятен смысл этих реплик...", "Здесь не хватает действия...", "Вы потеряли нить сюжета. Мне нужна нить, больше действия, дружище!", "Вот это пойдет, да-да, это годится".
Что ему до авторского тщеславия и вложенных в рукопись ценностей? Это типичнейший абстракционист, зануда! Он гонится за строчкой: строчка оплачивается, это понятно даже ему. Ясно, что лучший способ заработать деньги -делать бессмыслицу... "З-з-з-з".
Именно в тот момент, когда вы пытаетесь загнать Тревора в угол, заставить его купить ваш сценарий, раздается проклятое жужжание, заглушающее голос.
"З-з-з-з".
Муха примостилась на краешке серебряного подноса. Шевелит крылышками и осторожно потирает лапками округлое брюшко. С довольным видом жужжит... скотина! Под микроскопом она, наверное, грязная тварь - как посуда в мойке у Аниты.
- Я не совсем понимаю это место, - Тревор потирает крылышками, то есть руками, зеркальную поверхность стола. Лапки его покрыты грязью и оставляют сальные следы. Он дует вам в уши, потрясая измятой рукописью.
"З-з-з-з".
Его глаза впиваются вам в лицо.
Какое он имеет право держать в офисе мух? Почему их не прогоняют? Такой жаркий день, ничего невозможно расслышать! Как он смеет критиковать рукопись? Разве он не знает, что есть еще Анита, которая постоянно слоняется по дому в несвежем белье и ждет, когда вы заработаете денег?..
Лицо Тревора багровеет, становится ужасно похожим на физиономию парикмахера, уже успевшего превратиться в большую жирную муху. С протяжным жужжанием, напоминающим рев машины, он взлетает из-за стола.
"З-з-з-з".
Но, кажется, вы сболтнули что-то лишнее. Тревор встает, и вы вылетаете из кабинета; идете звонить доктору. В стеклянной будке, куда вы зашли, сидит муха - маленькое, ничтожное существо с миллионом глаз, от которых не скрыться. Она сидит на стекле и шевелит лапками. Теперь ей известно, о чем вы разговаривали с доктором и продюсером, и конечно же, она последует за вами, расталкивая по пути прохожих, пачкая их своими грязными лапками.
- Успокойтесь, Говард, - голос доктора располагает к доверию. - Когда вы заметили этих мух в первый раз?
В его глазах понимание, которого не найти во взгляде продюсера, Аниты или этих... летучих тварей.
Голос доктора вытесняет громкое жужжание.
- Вам нужен покой, Говард, - срываются с губ слова. - Ваше расстройство происходит от мнительности. Когда людям мерещится то, чего нет, надо сопротивляться сознательно...
На голове доктора сидит живая муха и судорожно потирает лапки друг о друга. Глаза ее глубоки и мутны. К несчастью, доктор не видит ее.
"Он не поможет мне, - пронеслось в голове Говарда. - Он ничего не понимает. Никто не понимает, сколько грязи на этих мухах и как они опасны!"
Муха тихонько зажужжала. Жужжание, словно сверло, начало ввинчиваться в мозг. Доктор неожиданно осекся и пристально, как до этого продюсер, посмотрел на Говарда, который в этот момент поднимался с кресла.
- Большое спасибо, доктор. Очень, очень вам признателен!
***
Говард остановился у машины. Он задыхался, по лбу катился пот, сердце бешено колотилось.
- Нужно успокоиться, - прошептал он, захлопывая дверцу. - Теперь мне не на кого положиться. Доктор считает, что это галлюцинации. Тревор ничего не видит. У Аниты мухи разгуливают по шее. Неужели все сошли с ума?
Он внимательно осмотрел всю машину. Никаких следов мух. В салоне становилось душно, рубашка взмокла от пота, однако у него уже начал складываться план дальнейших действий. Первым делом...
"З-з-з-з".
Муха сидела на ветровом стекле. Говард изогнулся и ловко прихлопнул ее. Хрупкие членики неприятным пятном растеклись по стеклу, повисла звенящая тишина.
"Откуда она взялась?"
Говард нервно закурил и нажал педаль газа. Он не знал, с какой скоростью могут летать мухи, но был уверен, что с машиной, пусть и старой, им не тягаться. Если только они не посланники ада. Он прибавил скорость. Машина летела по автостраде, обгоняя грузовики и сторонясь новых спортивных машин. Говард ощущал необычайную легкость и свободу. Теперь ему ничто не угрожает, у его ног целый мир. Где-то далеко в синеве неба показалась темная точка, постепенно увеличилась, перекрыв дорогу. Перед радиатором мелькнула отвратительная физиономия и скрылась.
- Вельзевул, - содрогнулся Говард и испуганно вгляделся в ровное асфальтовое покрытие дороги.
Внутри на стекле сидела муха. Говарду показалось, что он узнает ее. Мутные, мириадно-таинственные глаза осматривали внутренность салона с недовольством и явной брезгливостью. Муха сложила крылышки и потерла друг о друга лапки, от которых начали, кажется, отваливаться кусочки грязи. Весь вид ее говорил о величайшем презрении к людям и, возможно, о желании уничтожить человеческий род, чтобы он не занимал планету, отведенную для более совершенных существ - мух.
Их глаза встретились. Вельзевул мгновение смотрел на Говарда, исполненный высокомерного презрения, - в это короткое мгновение, вглядываясь в бесконечную сложность его волосков и сочленений, Говард все понял и почувствовал дрожь. Затем дьявол оторвался от стекла и тихонько произнес:
- З-з-з-з.
Говард наклонился, правая рука его поднялась, корпус подался вперед. Секунду он смотрел на Вельзевула, пытаясь прочитать в его глазах свою судьбу и понять, что тот думает перед смертью...
Дром-д! Низкое бетонное ограждение приняло на себя удар вильнувшей в сторону машины. Салон заполнила густая красноватая темнота. Последнее, что расслышал Говард в скрежете стекла и железа, было громкое "з-з-з-з".
***
Сержант Пауэлл наклонился над лежавшим среди обломков мужчиной. К приезду патрульной машины пробка на дороге достигла громадных размеров. Пощупав пульс, Пауэлл выпрямился, пробормотал:
- Бедняга! - поморщился и пошел прочь.
Тело Говарда укладывали на носилки. С его головы взлетела жирная муха и, жужжа, уселась на густую шевелюру блюстителя порядка. Мириады глаз хищно поблескивали в ярком свете калифорнийского солнца.
1 2