.. ваше отношение ко мне. Не буду сейчас оправдываться. Поверьте, мною руководят самые добрые намерения. Важно другое. В течение вчерашнего дня и сегодняшнего утра мне удалось многое выяснить и хотелось бы сейчас с вами поделиться.
Я кратко изложил содержание своих бесед с тетей Лизой, Петровичем и Петей. Потом рассказал про утренний эксперимент.
- Итак, - закончил я, - теперь остается доказать непричастность Гиви и Андрея Филипповича. Я уверен, что и здесь все будет хорошо. Тогда станет окончательно ясным, что в гибели Бойченко виновен кто-то посторонний.
Реакция на мои слова была совсем не такой, как я ожидал. Никто не проявил радости, не подбодрил меня. Увлеченный успехом, я в тот момент не понимал, что чем шире круг лиц с твердыми доказательствами непричастности к гибели Виктора, тем более сгущаются тучи над остальными. Но Листопад, по-видимому, понимал это предельно четко. Он сидел за столом угрюмый, неподвижный, опустив голову на руки. Затем откинулся на спинку стула и каким-то злобным голосом сказал:
- Понял, все понял. Прикрыли заведующего и парторга. Потом и Брегвадзе прикроете. Все свалите на Листопада, нашли козла отпущения.
Он встал и, как-то сгорбившись, направился к двери.
- Андрей Филиппович, вы не встречались ранее, лет пять назад, с Бойченко? - неожиданно спросил его Олег. Листопад только махнул рукой и вышел из столовой.
Я с удивлением посмотрел на Олега. У него было необычное выражение лица. Казалось, что под маской равнодушия он что-то скрывает. Олег перехватил мой взгляд и чуть заметным движением головы предложил выйти.
- С чего ты это? Разве они раньше встречались? кинулся я к Олегу, как только мы оказались одни.
- Потерпи. Сначала хочу рассказать некую историю.
- Какую историю? При чем тут истории? Я тебя про Листопада спрашиваю.
- Молчи и слушай. Лет пять назад в повестке дня очередного заседания ученого совета одного московского НИИ, - с некоторой торжественностью начал Олег, - значилась защита кандидатской диссертации. Об этой диссертации говорили во всех лабораториях института и даже в других организациях. Ходили слухи, что диссертант сделал открытие, обнаружил новый эффект, что ему собираются сразу присвоить доктора наук.
К началу заседания ученого совета конференц-зал был переполнен. Все шло как положено. Ученый секретарь совета огласил характеристику и основные биографические данные диссертанта. Затем тот кратко изложил содержание работы, методику эксперимента, подчеркнул новизну результатов.
Было много вопросов. Диссертант отвечал спокойно и обстоятельно. Затем выступили оппоненты.
- ...Разработан новый экспериментальный метод... высокая чувствительность... обнаружен новый эффект... трудно переоценить... результаты работы вполне соответствуют требованиям, предъявляемым к докторским диссертациям... И далее в таком же духе.
- К черту диссертанта я оппонентов, - не выдержал я, но Олег невозмутимо продолжал:
- В обсуждении диссертации приняли участие члены совета: академик и профессор, фамилии которых я не помню. Оба дали ей весьма высокую оценку. Словом, не защита, а триумф.
- Есть ли еще желающие выступить? - обратился председатель к присутствующим.
- Есть, - сказал кто-то из зала.
Председатель поморщился: - Ну, если вы настаиваете, то пожалуйста. Только прошу сосредоточиться на недостатках работы. Комплиментов мы сегодня наслышались предостаточно.
И, представляешь, на трибуну вышел парень лет двадцати с небольшим, белобрысый, в ковбойке, подождал, пока в зале установится тишина, и, слегка заикаясь от волнения, заявил, что в действительности никакого эффекта нет, что диссертант фальсифицировал результаты эксперимента...
- Я проходил преддипломную практику в лаборатории, где выполнялась работа, - сказал он. - Диссертант произвольно смещал некоторые экспериментальные точки вниз, другие вверх, в результате чего и родился "новый эффект". В журнале, где велись записи результатов измерений, имеются подчистки...
Что началось, передать не могу. Председатель тщетно пытался установить тишину. Наконец, когда шум несколько стих, встал один из членов совета.
- Разрешите задать вопрос диссертанту. Надо полагать, что ваша экспериментальная установка в полном порядке и при желании можно легко опровергнуть странное заявление, которое мы только что слышали. Не так ли?
Диссертант сидел, уставившись в одну точку, и молчал.
- Вам задан вопрос, прошу ответить, - обратился к нему председатель. Диссертант встал. Он был бледен.
- Установка сейчас не совсем в порядке, - начал он прерывающимся голосом. - Я хотел повысить точность... разобрал... хотел усовершенствовать... Но эффект существует. Я уверен...
Наступила зловещая тишина. Председатель растерянно смотрел то на одного, то на другого члена совета. Кто-то предложил отложить защиту и создать комиссию для проверки поступившего заявления.
- Не знаю, каковы оказались конкретные результаты деятельности комиссии, - продолжал Олег, - но повторная защита не состоялась. Через некоторое время диссертант уволился по собственному желанию и куда-то уехал.
Олег рассказывал очень образно, чуть ли не в лицах изображая диссертанта, председателя, оппонентов.
- Все это очень интересно, - сказал я, глядя на Олега с недоумением, - и рассказываешь ты, как будто сам присутствовал на защите, но какое это имеет отношение к нашим делам?
- Я действительно случайно оказался на защите и был свидетелем скандала. К нам эта история имеет некоторое отношение. Фамилия диссертанта - Листопад, да, Андрей Филиппович Листопад. А разоблачил его Виктор Бойченко.
Олег смотрел на меня с любопытством, слегка прищурив глаза, наклонив немного голову набок. Ему, видимо, было интересно, как я прореагирую на фамилии Бойченко и Листопада, которые он произнес нарочито спокойным тоном.
А на меня эти фамилии подействовали, как удар электрического тока. Листопад и Бойченко!.. Так вот что между ними произошло! И тут же я начал сомневаться.
- Но, позволь, позволь, Олег. Как Листопад мог на такое решиться? Неужели он не знал, что результаты любой работы, а уж тем более открытие нового эффекта проверяются в десятках лабораторий и у нас и за рубежом. Любая фальсификация обречена на провал и притом очень скорый, физика знает несколько таких случаев, и все они окончились позором. Разоблачение фальсификаций неизбежно.
- Я сам об этом думал, - ответил Олег. - Дело в том, что года за два до защиты в одном малораспространенном журнале появилась теоретическая статья, в которой предсказывалось существование нового эффекта. Листопад, видимо, прочел эту статью и поверил в нее, не заметив грубой ошибки. Думаю, что свои измерения он обрабатывал как бы под гипнозом этой статьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Я кратко изложил содержание своих бесед с тетей Лизой, Петровичем и Петей. Потом рассказал про утренний эксперимент.
- Итак, - закончил я, - теперь остается доказать непричастность Гиви и Андрея Филипповича. Я уверен, что и здесь все будет хорошо. Тогда станет окончательно ясным, что в гибели Бойченко виновен кто-то посторонний.
Реакция на мои слова была совсем не такой, как я ожидал. Никто не проявил радости, не подбодрил меня. Увлеченный успехом, я в тот момент не понимал, что чем шире круг лиц с твердыми доказательствами непричастности к гибели Виктора, тем более сгущаются тучи над остальными. Но Листопад, по-видимому, понимал это предельно четко. Он сидел за столом угрюмый, неподвижный, опустив голову на руки. Затем откинулся на спинку стула и каким-то злобным голосом сказал:
- Понял, все понял. Прикрыли заведующего и парторга. Потом и Брегвадзе прикроете. Все свалите на Листопада, нашли козла отпущения.
Он встал и, как-то сгорбившись, направился к двери.
- Андрей Филиппович, вы не встречались ранее, лет пять назад, с Бойченко? - неожиданно спросил его Олег. Листопад только махнул рукой и вышел из столовой.
Я с удивлением посмотрел на Олега. У него было необычное выражение лица. Казалось, что под маской равнодушия он что-то скрывает. Олег перехватил мой взгляд и чуть заметным движением головы предложил выйти.
- С чего ты это? Разве они раньше встречались? кинулся я к Олегу, как только мы оказались одни.
- Потерпи. Сначала хочу рассказать некую историю.
- Какую историю? При чем тут истории? Я тебя про Листопада спрашиваю.
- Молчи и слушай. Лет пять назад в повестке дня очередного заседания ученого совета одного московского НИИ, - с некоторой торжественностью начал Олег, - значилась защита кандидатской диссертации. Об этой диссертации говорили во всех лабораториях института и даже в других организациях. Ходили слухи, что диссертант сделал открытие, обнаружил новый эффект, что ему собираются сразу присвоить доктора наук.
К началу заседания ученого совета конференц-зал был переполнен. Все шло как положено. Ученый секретарь совета огласил характеристику и основные биографические данные диссертанта. Затем тот кратко изложил содержание работы, методику эксперимента, подчеркнул новизну результатов.
Было много вопросов. Диссертант отвечал спокойно и обстоятельно. Затем выступили оппоненты.
- ...Разработан новый экспериментальный метод... высокая чувствительность... обнаружен новый эффект... трудно переоценить... результаты работы вполне соответствуют требованиям, предъявляемым к докторским диссертациям... И далее в таком же духе.
- К черту диссертанта я оппонентов, - не выдержал я, но Олег невозмутимо продолжал:
- В обсуждении диссертации приняли участие члены совета: академик и профессор, фамилии которых я не помню. Оба дали ей весьма высокую оценку. Словом, не защита, а триумф.
- Есть ли еще желающие выступить? - обратился председатель к присутствующим.
- Есть, - сказал кто-то из зала.
Председатель поморщился: - Ну, если вы настаиваете, то пожалуйста. Только прошу сосредоточиться на недостатках работы. Комплиментов мы сегодня наслышались предостаточно.
И, представляешь, на трибуну вышел парень лет двадцати с небольшим, белобрысый, в ковбойке, подождал, пока в зале установится тишина, и, слегка заикаясь от волнения, заявил, что в действительности никакого эффекта нет, что диссертант фальсифицировал результаты эксперимента...
- Я проходил преддипломную практику в лаборатории, где выполнялась работа, - сказал он. - Диссертант произвольно смещал некоторые экспериментальные точки вниз, другие вверх, в результате чего и родился "новый эффект". В журнале, где велись записи результатов измерений, имеются подчистки...
Что началось, передать не могу. Председатель тщетно пытался установить тишину. Наконец, когда шум несколько стих, встал один из членов совета.
- Разрешите задать вопрос диссертанту. Надо полагать, что ваша экспериментальная установка в полном порядке и при желании можно легко опровергнуть странное заявление, которое мы только что слышали. Не так ли?
Диссертант сидел, уставившись в одну точку, и молчал.
- Вам задан вопрос, прошу ответить, - обратился к нему председатель. Диссертант встал. Он был бледен.
- Установка сейчас не совсем в порядке, - начал он прерывающимся голосом. - Я хотел повысить точность... разобрал... хотел усовершенствовать... Но эффект существует. Я уверен...
Наступила зловещая тишина. Председатель растерянно смотрел то на одного, то на другого члена совета. Кто-то предложил отложить защиту и создать комиссию для проверки поступившего заявления.
- Не знаю, каковы оказались конкретные результаты деятельности комиссии, - продолжал Олег, - но повторная защита не состоялась. Через некоторое время диссертант уволился по собственному желанию и куда-то уехал.
Олег рассказывал очень образно, чуть ли не в лицах изображая диссертанта, председателя, оппонентов.
- Все это очень интересно, - сказал я, глядя на Олега с недоумением, - и рассказываешь ты, как будто сам присутствовал на защите, но какое это имеет отношение к нашим делам?
- Я действительно случайно оказался на защите и был свидетелем скандала. К нам эта история имеет некоторое отношение. Фамилия диссертанта - Листопад, да, Андрей Филиппович Листопад. А разоблачил его Виктор Бойченко.
Олег смотрел на меня с любопытством, слегка прищурив глаза, наклонив немного голову набок. Ему, видимо, было интересно, как я прореагирую на фамилии Бойченко и Листопада, которые он произнес нарочито спокойным тоном.
А на меня эти фамилии подействовали, как удар электрического тока. Листопад и Бойченко!.. Так вот что между ними произошло! И тут же я начал сомневаться.
- Но, позволь, позволь, Олег. Как Листопад мог на такое решиться? Неужели он не знал, что результаты любой работы, а уж тем более открытие нового эффекта проверяются в десятках лабораторий и у нас и за рубежом. Любая фальсификация обречена на провал и притом очень скорый, физика знает несколько таких случаев, и все они окончились позором. Разоблачение фальсификаций неизбежно.
- Я сам об этом думал, - ответил Олег. - Дело в том, что года за два до защиты в одном малораспространенном журнале появилась теоретическая статья, в которой предсказывалось существование нового эффекта. Листопад, видимо, прочел эту статью и поверил в нее, не заметив грубой ошибки. Думаю, что свои измерения он обрабатывал как бы под гипнозом этой статьи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23