И, потом, захотелось сменить пластинку и начать жаловаться. А позволить себе жаловаться он не мог. Это бы сильно испортило всю эту благостную и безмятежную картину эмигрантской жизни Вадима.
Поэтому он решил, что пора уходить. И, наконец, пока он, вдруг, не проснулся и не вернулся опять в Торонто, пока он все еще тут, в Туапсе, надо хотя бы прогуляться по городу. Кто знает, когда и в каких сновидениях его опять занесет в этот такой забытый и такой родной город?
Вадим попрощался с Костей и направился к выходу. Он посмотрел на часы. Пять. Через час сказочно-красивая девушка Света из коммерческого лотка, где он покупал вино и конфеты, закончит работу. Через час.
И уже, открывая дверь старого подъезда, старого туапсинского дома на улице Гоголя, Вадим вспомнил. Ведь, Костя умер. Умер два года тому назад. Умер от сердечного приступа у себя в квартире, и пролежал там четыре дня, пока его не нашли. (Вадим узнал об этом, читая на интернете одну из краснодарских газет.)
Он остановился в дверях.
Он только что разговаривал с покойником, с мертвецом?..
Нет. Он разговаривал с образом, который ему нарисовало его собственное воображение. Он разговаривал с призраком, с гостем из cвоего далекого прошлого.
Вадим вышел на улицу. Солнечный свет ударил его по глазам. Пахнуло морем. И сразу же протрещал торонтский будильник.
Вадим проснулся.
Он полежал еще немного с закрытыми глазами, вспоминая увиденное им только что. Картины эти потрясли его своей яркостью, четкостью. Невозможно было поверить, что все это всего лишь несуществующие образы, изготовленые на заказ в каких-то дальних и таинственных закоулках сознания.
Вадим поднялся. Продолжая думать об увиденном, он уже автоматически, без всякого интереса выполнял все свои привычные, утренние процедуры: брился, принимал теплый душ, вытирался затем белым и пушистым полотенцем, чистил зубы вращающейся механической электрощеткой - новинка западной техники, облачался, уже будучи вымытым и побритым, в ежедневный и дорогой костюм для офиса. Все это было абсолютно реально, до надоедливости обыденно и сейчас совершенно не интересно. Вадиму хотелось обратно - туда, в мир фантастических образов и призрачных сновидений.
В офисе он увидел обычное ежеутреннее собрание. Здесь обсуждали самую свежую потрясающую канадскую сенсацию - переломленную ногу какого-то хоккеиста или, может быть, баскетболиста. Разговор этот так захватил всех присутствующих, что те, казалось, начисто позабыли от том, что в офис они пришли по другому поводу. Однако, когда большие часы на стене показали положенное для начала работы время, сотрудники, вдруг, как-то резко и одновременно прекратили обсуждение, дабы приступить к работе. Не забыв, правда, про обязательный утренний анекдот.
Сегодня это была история пьяного, который сидел в баре до самого закрытия, с большим трудом добрался домой, но вместо своей двери постучался в соседскую. Офисные стекла привычно задрожали от дружного громового хохота, некоторые сотрудники вытирали глаза, но Вадим, какой-то не по-обычному рассеянный сегодня, забыл про свою дипломатическую улыбку. Он только кивнул, обвел глазами хохочущих и отвернулся.
Усевшись за свой компьютер, он проверил e-mail. Там обнаружилось письмо от некой Яны. Та писала, что она "красивая и рыжая", далее - "согласна на безопасный секс при наличии машины и ежедневных выходов в русский ресторан".
"Ежедневных выходов... лесбиянка хренова... " - с отвращением проговорил про себя Вадим, стирая сообщение. Он подумал о том, что с удовольствием подкараулил бы эту рыжую Яну в ресторанном мужском сортире (если уж ей там так нравится) и окунул бы ее рыжей башкой в унитаз. И подержал бы с минуту (чтобы только не захлебнулась в этой родной стихии надо еще из-за такой дряни потом в тюряге срок оттягивать!) Просто ради науки. На будущее. За подобное удовольствие Вадим был даже согласен отдать в виде штрафа две-три месячные зарплаты.
Больше ничего интересного не было. Вадим открыл туапсинский сайт.
Но и там ничего нового не произошло за минувший день. Сайт по прежнему расхваливал добрые дела и истинно христианскую душу директора одного местного предприятия Петра Ефимовича Егорченко, про которого Вадим знал (от всегда бывшего хорошо осведомленным в местной туапсинской жизни журналиста Кости), что тот - старый и опытный бандит (уголовники называли между собой Петра Ефимовича по доброму - "Батей"), и на службе у него состоят целые отряды наемных киллеров.
Вадим занялся работой: как обычно смертельно скучной, и как обычно смертельно необходимой.
В обеденный перерыв он сходил в индийский ресторан неподалеку, однако, мысли его были сейчас не о еде. Мысли его возвращались с странным и необычным сновидениям минувшей ночи. Вадим поедал тушенную курятину, обильно заправленную всевозможными индийскими специями, и продолжал вспоминать увиденные во сне картины.
Вадим шел по туапсинской улице. По улице Карла Маркса. За спиной остались площадь Октябрьской революции и памятник "Борцам за Власть Советов". Слева Вадим видел перед собой Магазин "Книги", а справа коммерческий киоск и девушку Свету за прилавком. Он посмотрел на часы. Без десяти минут шесть. Свете пора. И точно - она что-то складывала, что-то собирала; очевидно, закрывалась на сегодня.
Вадим остановился. Подойти к ней сейчас?.. А почему нет? Ведь, это сон, все происходит не по-настоящему. Какая ему разница? Чего и перед кем стыдится?
Вадим подошел ближе. Света узнала его и остановилась. Она улыбнулась. И замешкалась тут же - не знала, куда положить свернутый пакет с чем-то.
- Здравствуй. - Сказал Вадим.
- Здравствуй. - Ответила Света.
Они стояли и молча смотрели друг на друга. Вадим застыл на месте. Он видел сейчас только глаза Светы, ничего больше. Нереальный, фантастический блеск этих двух изумрудно-зеленых глаз в одно мгновение все поглотил собою. Детская сказка - прекрасная, как любовь, и старая, как жизнь, давно забытая, ожила, появившись откуда-то из темных коридоров памяти. Ощущение времени и пространства пропало начисто. Вообще, все пропало. Вадим не знал уже, сон это или реальность, не знал, Туапсе это или Торонто, не знал, какой теперь год, какой месяц и какой день. Он не знал ничего. Он видел только глаза этой сказочной, необыкновенной девушки. И не важно было уже, что здесь существует на самом деле, а что только нарисованно воображением. Вадим смотрел в эти ее глаза, и тут, вдруг, все напряженно сжалось в нем: таким жалким и таким бессмысленным ему показалось в это мгновение все его существование - эти десять лет, прожитые в сытом, разжиревшем от скуки Торонто, бессмыслица, десять паскудных лет - кусок жизни, бездарно выброшенный из окна на ветер;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Поэтому он решил, что пора уходить. И, наконец, пока он, вдруг, не проснулся и не вернулся опять в Торонто, пока он все еще тут, в Туапсе, надо хотя бы прогуляться по городу. Кто знает, когда и в каких сновидениях его опять занесет в этот такой забытый и такой родной город?
Вадим попрощался с Костей и направился к выходу. Он посмотрел на часы. Пять. Через час сказочно-красивая девушка Света из коммерческого лотка, где он покупал вино и конфеты, закончит работу. Через час.
И уже, открывая дверь старого подъезда, старого туапсинского дома на улице Гоголя, Вадим вспомнил. Ведь, Костя умер. Умер два года тому назад. Умер от сердечного приступа у себя в квартире, и пролежал там четыре дня, пока его не нашли. (Вадим узнал об этом, читая на интернете одну из краснодарских газет.)
Он остановился в дверях.
Он только что разговаривал с покойником, с мертвецом?..
Нет. Он разговаривал с образом, который ему нарисовало его собственное воображение. Он разговаривал с призраком, с гостем из cвоего далекого прошлого.
Вадим вышел на улицу. Солнечный свет ударил его по глазам. Пахнуло морем. И сразу же протрещал торонтский будильник.
Вадим проснулся.
Он полежал еще немного с закрытыми глазами, вспоминая увиденное им только что. Картины эти потрясли его своей яркостью, четкостью. Невозможно было поверить, что все это всего лишь несуществующие образы, изготовленые на заказ в каких-то дальних и таинственных закоулках сознания.
Вадим поднялся. Продолжая думать об увиденном, он уже автоматически, без всякого интереса выполнял все свои привычные, утренние процедуры: брился, принимал теплый душ, вытирался затем белым и пушистым полотенцем, чистил зубы вращающейся механической электрощеткой - новинка западной техники, облачался, уже будучи вымытым и побритым, в ежедневный и дорогой костюм для офиса. Все это было абсолютно реально, до надоедливости обыденно и сейчас совершенно не интересно. Вадиму хотелось обратно - туда, в мир фантастических образов и призрачных сновидений.
В офисе он увидел обычное ежеутреннее собрание. Здесь обсуждали самую свежую потрясающую канадскую сенсацию - переломленную ногу какого-то хоккеиста или, может быть, баскетболиста. Разговор этот так захватил всех присутствующих, что те, казалось, начисто позабыли от том, что в офис они пришли по другому поводу. Однако, когда большие часы на стене показали положенное для начала работы время, сотрудники, вдруг, как-то резко и одновременно прекратили обсуждение, дабы приступить к работе. Не забыв, правда, про обязательный утренний анекдот.
Сегодня это была история пьяного, который сидел в баре до самого закрытия, с большим трудом добрался домой, но вместо своей двери постучался в соседскую. Офисные стекла привычно задрожали от дружного громового хохота, некоторые сотрудники вытирали глаза, но Вадим, какой-то не по-обычному рассеянный сегодня, забыл про свою дипломатическую улыбку. Он только кивнул, обвел глазами хохочущих и отвернулся.
Усевшись за свой компьютер, он проверил e-mail. Там обнаружилось письмо от некой Яны. Та писала, что она "красивая и рыжая", далее - "согласна на безопасный секс при наличии машины и ежедневных выходов в русский ресторан".
"Ежедневных выходов... лесбиянка хренова... " - с отвращением проговорил про себя Вадим, стирая сообщение. Он подумал о том, что с удовольствием подкараулил бы эту рыжую Яну в ресторанном мужском сортире (если уж ей там так нравится) и окунул бы ее рыжей башкой в унитаз. И подержал бы с минуту (чтобы только не захлебнулась в этой родной стихии надо еще из-за такой дряни потом в тюряге срок оттягивать!) Просто ради науки. На будущее. За подобное удовольствие Вадим был даже согласен отдать в виде штрафа две-три месячные зарплаты.
Больше ничего интересного не было. Вадим открыл туапсинский сайт.
Но и там ничего нового не произошло за минувший день. Сайт по прежнему расхваливал добрые дела и истинно христианскую душу директора одного местного предприятия Петра Ефимовича Егорченко, про которого Вадим знал (от всегда бывшего хорошо осведомленным в местной туапсинской жизни журналиста Кости), что тот - старый и опытный бандит (уголовники называли между собой Петра Ефимовича по доброму - "Батей"), и на службе у него состоят целые отряды наемных киллеров.
Вадим занялся работой: как обычно смертельно скучной, и как обычно смертельно необходимой.
В обеденный перерыв он сходил в индийский ресторан неподалеку, однако, мысли его были сейчас не о еде. Мысли его возвращались с странным и необычным сновидениям минувшей ночи. Вадим поедал тушенную курятину, обильно заправленную всевозможными индийскими специями, и продолжал вспоминать увиденные во сне картины.
Вадим шел по туапсинской улице. По улице Карла Маркса. За спиной остались площадь Октябрьской революции и памятник "Борцам за Власть Советов". Слева Вадим видел перед собой Магазин "Книги", а справа коммерческий киоск и девушку Свету за прилавком. Он посмотрел на часы. Без десяти минут шесть. Свете пора. И точно - она что-то складывала, что-то собирала; очевидно, закрывалась на сегодня.
Вадим остановился. Подойти к ней сейчас?.. А почему нет? Ведь, это сон, все происходит не по-настоящему. Какая ему разница? Чего и перед кем стыдится?
Вадим подошел ближе. Света узнала его и остановилась. Она улыбнулась. И замешкалась тут же - не знала, куда положить свернутый пакет с чем-то.
- Здравствуй. - Сказал Вадим.
- Здравствуй. - Ответила Света.
Они стояли и молча смотрели друг на друга. Вадим застыл на месте. Он видел сейчас только глаза Светы, ничего больше. Нереальный, фантастический блеск этих двух изумрудно-зеленых глаз в одно мгновение все поглотил собою. Детская сказка - прекрасная, как любовь, и старая, как жизнь, давно забытая, ожила, появившись откуда-то из темных коридоров памяти. Ощущение времени и пространства пропало начисто. Вообще, все пропало. Вадим не знал уже, сон это или реальность, не знал, Туапсе это или Торонто, не знал, какой теперь год, какой месяц и какой день. Он не знал ничего. Он видел только глаза этой сказочной, необыкновенной девушки. И не важно было уже, что здесь существует на самом деле, а что только нарисованно воображением. Вадим смотрел в эти ее глаза, и тут, вдруг, все напряженно сжалось в нем: таким жалким и таким бессмысленным ему показалось в это мгновение все его существование - эти десять лет, прожитые в сытом, разжиревшем от скуки Торонто, бессмыслица, десять паскудных лет - кусок жизни, бездарно выброшенный из окна на ветер;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11