ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Бояджиева Мила
Большой вальс
Людмила Бояджиева
Большой вальс
(третья часть трилогии, состоящей из книг: "бегущая в зеркалах" "Поцелуй небес" и "Большой вальс". Издавались как отдельные произведение)
Часть I .
Глава I
АЛМАЗЫ МАЗАРИНИ
Легкий нажим пальцев - и стеклянная стена ванной комнаты распахивается на террасу, увитую лозами глициний. Ветерок колеблет волнистый край бело-розового, подкрашенного восходящим солнцем тента, цепляется за ветки азалий, срывая малиновые лепестки, теребит углы скатерти, норовя задрать её длинный подол и опрокинуть запотевший бокал с апельсиновым соком. Но это только игра - и покрытые нежным цветением кусты в огромных терракотовых вазах, и шелковое крыло выпорхнувшей из гостиной занавески, и шумящие внизу кроны деревьев, покрывающие округлые упруго-зеленые холмы - лишь нежатся в прохладном воздушном потоке, не нарушая враждой гармонию по-летнему ясного утра.
Бледно-сиреневые гроздья глициний источают вкрадчиво-убедительный аромат, одолевая сомненья бесшабашной уверенностью. Все великолепно, все совершенно невероятно и абсолютно нормально. Все именно так, как должно быть. Тихо журчат струйки воды, поднимающиеся со дна ванны, вдоль тела пробегают быстрые пузырьки, с шипением тает пахнущая утренней росой пена. Той, что серебристым ковром покрывает на рассвете пестрый июньский луг. Ноздри жадно вбирают запахи, посылая в мозг, подобно путешественнику, атакующему домочадцев телеграфными восторгами, бодрящие импульсы: прекрасно, чудесно, божественно... Да что там - просто невероятно.
Глаза не торопясь открываются, продляя сладкую иллюзию. Она знает, что увидит темно-зеленую краску, выщербленную до штукатурки у газовой колонки, черные оспины отбитой эмали у щеки, дно пластмассового тазика, прильнувшее к стенке и голую шестидесятисвечевую лампочку. А на расколотых коричневых кафелинах кусок старого паласа, изображающего коврик, с неистребимой шелухой разного липучего мусора.
Завеса ресниц медленно поднимается, глаза округляются, ползут вверх брови и стремительно, как оборвавшийся лифт, падает замершее сердце. Нет, не правда. Не может быть. Обморок, сон... В зеркальных небесах высокого потолка витает сливочный блеск мрамора с драгоценными вкраплениями золотых вентилей, кранов, крючков, хрустальных флаконов на умывальном столике, с бархатисто-палевыми мазками пушистых полотенец, брошенных тут и там. А в центре, в розовом овале углубленной в пол ванны как в подарочной упаковке парфюмерного футляра парит золотисто-загорелое тело, отороченное кое-где кружевом тающей пены.
На террасе бодро похлопывает полотняный тент, сухо шуршит бахрома пальмового листа и в апельсиновом деревце, растущем у балюстрады, с возмущенным щебетом возятся маленькие птички. Вот одна из них, унося отвоеванную добычу, ныряет в сине-зеленую глубь сада, а другая, упруго подпрыгивая на тонких лапках, любопытно заглядывает в комнату. Прыжок, ещё два - слегка боком, кося настороженным блестящим глазом. Да это же воробей! Милый мой, настоящий, живой! Она протягивает мокрую руку, птичка улетучивается, исчезнув за пределами чудной картинки.
Повернув до отказа головастый кран, прекращающий бурление водяных струй, Виктория решительно выходит из ванны. Шлепая босыми ступнями по мраморным плитам, подхватывает на ходу полотенце и прямиком направляется к зеркалу. Несколько мгновений настороженно изучает свое отражение и растерянно отступает, подобно человеку, отворившему дверь на знакомый звонок и увидевшему неизвестного. Потом медленно опускается на обитый розовой лайкой пуф и осторожно приближает лицо к чуть запотевшему стеклу. Кончиками пальцев пробегает по широкому лбу, высоким надбровьям, чуть выдающимся скулам, великолепно изогнутым нежным губам - мягко, едва касаясь, лишь для того, чтобы ощутить живое тепло кожи, не спугнув ошеломляющего совершенства. Все в этом юном лице столь пугающе прекрасно, что трепет сомнения охватывает всякий раз - возможно ли, надолго ли? Видение или явь, своя ли собственность или взятая на прокат маска?
А эти пышные декорации неведомой ранее роскоши - не исчезнут ли, как золушкин тыквенный экипаж, лишь только минет отведенный ей срок? Виктория знала, что воровской страх присвоенного добра будет с ней до тех пор, пока... позволят безрассудно-щедрые хозяева, или не сорвется она сама, затравленная мучительными сомнениями. Но не сейчас, не теперь, когда горят прожектора и вступает победный марш, а униформа раздергивает перед тобой занавес и отскакивает в стороны, открывая светящийся путь. "Ваш выход, артист, ваш выход..."
Отель "Миранда", выстроенный для себя в конце прошлого столетия романтически настроенным "пушечным кролем", после первой мировой войны сал гостиницей. За свою долгую жизнь с размахом и наивной фантазией выстроенный дом пережил две крупных реконструкции, приспосабливаясь к требованиям цивилизации. И каждый раз, оснащаясь атрибутами надлежащего высокопробному комфорту, сервиса: кондиционерами, бассейнами, банями, сауной, обстановкой ванных комнат, дом немного "старел", приближаясь в деталях экстерьера и внутреннего оформления к облику сказочного замка. Архитектор и дизайнеры последней реконструкции превратили "Миранду" в изящную игрушку, навевающую мысли об аристократической изнеженности нравов, галантной церемонности времен камзолов, пудреных париков и отчаянных любовных приключений.
Уже издалека на зеленом холме среди старого парка виднелись островерхие башенки и увитые плющем стены миниатюрного дворца с балюстрадой террас и высокими окнами в решетчатых переплетах. Эклектика, сумасшедшая эклектика! - вздыхали знатоки. - Барочная лепнина, готические арочки, витые мавританские колонны, мраморные кариатиды, поддерживающие полукруглый балкон над центральным подъездом, изобилие отделки - причем, исключительно розовой... Но как уютно! Зеленые лозы, покрывающие золотистый камень, розовые зонтики, распускающие свои венчики в жаркий час на балконе ресторанного зала, мрамор, бронза, отполированное старое дерево, потемневшие картины в массивных рамах... Маленькая гостиница, удаленная от шумных мест, шикарная, дорогая, знаменитая своей кухней и хорошо организованной охраной, привлекала тех, кто ценил комфорт и покой. Именно её выбрала Алиса, отважившись на отчаянный шаг - Брауны наконец решили представить общественности "дублершу" Антонии.
Трюк с подменой, несмотря на рыщущих вокруг Острова журналистов, раскрыть так и не удалось. И пока Виктория с помощью Шнайдера, Дювалл и Браунов довольно успешно изображала выздоравливающую в кругу заботливого семейства "звезду" А. Б., подлинная Антония оставалась в заточении горного монастыря, обещая со дня на день произвести на свет здорового малыша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130