Но прошу не называть это имя в моем присутствии. Я сейчас выйду из комнаты, хорошо?
– Как вам угодно, я на все согласен.
Он угодливо улыбнулся и шепнул мне на ухо:
– Это сделала некая миссис Уорли. Ее семья живет в одной комнате с семьей арестованного. Будьте осторожны, мистер Кортней…
– Благодарю, – ответил я.
Директор трусливо опустил глаза и вместе со своими подчиненными поспешно покинул комнату.
– Так вот, Филмор, – обратился я к арестованному, – он говорит, что это сделала миссис Уорли.
Арестованный разразился бранью, но я остановил его.
– Я человек занятый и спешу. Надеюсь, вы понимаете, что ваше дело дрянь. Что писал Фогт о консервации природных ресурсов?
Это имя ровным счетом ничего не говорило ему.
– А кто это? – спросил он равнодушно.
– Неважно. Тогда поговорим о другом. Я богат, и если вы согласитесь помочь мне и сознаетесь, что принадлежите к „консам“, могу выплачивать хорошую пенсию вашей семье, пока вы будете отсутствовать.
Он напряженно думал несколько минут и наконец сказал:
– Ну, конечно, я „конс“. Что дальше? Прав я или виноват, все равно мне крышка.
– Если вы такой уж закоренелый „конс“, может, процитируете что-нибудь из Осборна?
Он понятия не имел об Осборне и начал сочинять.
– У него есть, например, высказывание, которое начинается так: „Первейшей задачей „консов“ является подготовка всеобщего протеста против…“ Не помню, что там идет дальше.
– Что ж, почти верно, – согласился я. – Теперь расскажите о заседаниях вашей ячейки. Кто в нее входит?
– Не знаю их по именам, – произнес он еще менее уверенно. – Мы значимся под номерами. Один чернявый – он наш главный, а…
Это было занятное зрелище. Конечно, я убедился, что он понятия не имеет о полумифических героях „консов“ – Фогте и Осборне, чьи книги являются обязательным минимумом для каждого консервациониста.
Мы вышли из комнаты. Уходя, я сказал перетрусившему директору, который все время стоял под дверью:
– Не похоже, чтобы он был „консом“.
Я возглавлял фирму „Фаулер Шокен“, а он – всего лишь местное захудалое сыскное агентство, но все же я почувствовал, что перегнул палку. Директор выпрямился и с достоинством ответил:
– Мы исполнители законов, мистер Кортней, а закон еще в древности гласил: „Пусть лучше несправедлива пострадает тысяча невинных, чем уйдет от наказания один преступник“.
– Это изречение мне известно, – подтвердил я. – До свидания.
* * *
Радист принял сигнал и передал трубку. Звонила моя секретарша из конторы и сообщила о новом аресте на мысе Код, в городе Пайл-Сити Третьем.
Мы вылетели в Пайл-Сити Третий. Лететь пришлось над морем во время шторма. Ненавижу это дело – я уже говорил, что подвержен воздушной болезни.
На этот раз арестованный оказался обыкновенным преступником. Он ограбил ювелирную лавку, забрав целый ящик булавок и колец из красного дерева и дуба, и оставил грозную записку насчет „мести“ „консов“, которые, придет время, рассчитаются со всеми богачами. Явная попытка замести следы.
Он был невероятно глуп.
Город находился под охраной сыщиков из агентства Бернса, и поэтому я очень осторожно побеседовал с их местным начальником. Он признался, что за последний месяц арестовывали только таких „консов“, как этот. Вот раньше они чуть ли не каждую неделю раскрывали настоящие ячейки „консов“. По его мнению, успех здесь, вероятно, зависел от времени года.
Мы вернулись в Нью-Йорк, где меня ждал еще один арестованный „конс“. Я повидался с ним и несколько минут слушал, как он молол вздор. Этот поднатаскался в вопросах теории, знал на память целые страницы из Фогта и Осборна и утверждал, что ему Богом предназначено смести всю нечисть с лица матери-земли. Он охотно признался, что состоит в одной из организаций, но скорее умрет, чем выдаст ее тайны. Я понял, что так оно, пожалуй, и будет, потому что он не знал ни одной. „Консы“ никогда не доверились бы такому типу, даже если бы в их рядах остались считанные единицы.
К вечеру я вернулся к себе в агентство. Сменилась охрана. Это был отвратительный день, и по результатам он ничем не отличался от всех, что прошли с тех пор, как я стал преемником Фаулера Шокена.
Предстояло еще совещание. Идти никуда не хотелось, но тут я вспомнил, с какой гордостью и доверием передал мне Шокен полномочия, сделав своим наследником, и совесть заговорила во мне. Прежде чем направиться в конференц-зал, я по телефону навел кое-какие справки в Отделе торгового шпионажа.
– Пока ничего нового, сэр, – ответил мой агент. – Никаких сведений о вашей… о докторе Нэвин. Нити, которые вели в Отдел личного состава компании „Хлорелла“, оборвались. Прикажете продолжать?
– Продолжайте. Если понадобится усилить наблюдение, не стесняйтесь. Сделайте все возможное.
Он поклялся мне в верности и повесил трубку, очевидно, решив про себя, что его хозяин – старый болван, тоскующий по сбежавшей, к тому же временной, жене. Что он думал о других лицах, которых я поручил ему разыскать, было трудно представить. Я только знал, что все мои немногочисленные связи с „консами“ на Коста-Рике, в канализационной системе Нью-Йорка, а затем на Луне безвозвратно потеряны. Кэти больше ни разу не появилась ни у себя дома, ни в госпитале. Уоррен Астрон так и не вернулся на Первую улицу Магазинов, мои товарищи по костариканской ячейке затерялись в болотах и джунглях – все нити были оборваны.
* * *
Заседание правления.
– Прошу простить за опоздание, господа. Обойдемся без вступительного слова. Чарли, как идут дела Венеры в Отделе научных изысканий и разработок?
Чарли поднялся со стула.
– Мистер Кортней, господа! Я буду скромен, но, между нами, Отдел научных изысканий и разработок справляется с задачей отлично, и мои ребята – гордость фирмы „Шокен“. Нам удалось решить вопрос об атмосфере на планете. Опыты подтвердили теоретические предположения и математические выкладки наших талантливых ребят из Отдела физики, химии и термодинамики. Если на высоте сорока тысяч футов Венеру окутать облаком углекислого газа толщиной примерно в полфута, то оно будет само себя поддерживать и регулировать. За год это облако способно снизить температуру на десяток-другой градусов и довести ее в конце концов до 30-35ь. Мы теперь занимаемся вопросом, как создать это колоссальное облако и на огромных скоростях забросить его в стратосферу Венеры. Вообще говоря, можно и на месте найти способ добывать природный углекислый газ или же производить его синтетическим путем. Я еще раз подчеркиваю, можно найти способ. На Венере происходит вулканическая деятельность; правда, при обычном, незначительном извержении там выбрасывается только жидкий аммиак. Зажатый в подземные русла, этот газ, найдя слабую породу, расщелину или пористый камень, вырывается наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
– Как вам угодно, я на все согласен.
Он угодливо улыбнулся и шепнул мне на ухо:
– Это сделала некая миссис Уорли. Ее семья живет в одной комнате с семьей арестованного. Будьте осторожны, мистер Кортней…
– Благодарю, – ответил я.
Директор трусливо опустил глаза и вместе со своими подчиненными поспешно покинул комнату.
– Так вот, Филмор, – обратился я к арестованному, – он говорит, что это сделала миссис Уорли.
Арестованный разразился бранью, но я остановил его.
– Я человек занятый и спешу. Надеюсь, вы понимаете, что ваше дело дрянь. Что писал Фогт о консервации природных ресурсов?
Это имя ровным счетом ничего не говорило ему.
– А кто это? – спросил он равнодушно.
– Неважно. Тогда поговорим о другом. Я богат, и если вы согласитесь помочь мне и сознаетесь, что принадлежите к „консам“, могу выплачивать хорошую пенсию вашей семье, пока вы будете отсутствовать.
Он напряженно думал несколько минут и наконец сказал:
– Ну, конечно, я „конс“. Что дальше? Прав я или виноват, все равно мне крышка.
– Если вы такой уж закоренелый „конс“, может, процитируете что-нибудь из Осборна?
Он понятия не имел об Осборне и начал сочинять.
– У него есть, например, высказывание, которое начинается так: „Первейшей задачей „консов“ является подготовка всеобщего протеста против…“ Не помню, что там идет дальше.
– Что ж, почти верно, – согласился я. – Теперь расскажите о заседаниях вашей ячейки. Кто в нее входит?
– Не знаю их по именам, – произнес он еще менее уверенно. – Мы значимся под номерами. Один чернявый – он наш главный, а…
Это было занятное зрелище. Конечно, я убедился, что он понятия не имеет о полумифических героях „консов“ – Фогте и Осборне, чьи книги являются обязательным минимумом для каждого консервациониста.
Мы вышли из комнаты. Уходя, я сказал перетрусившему директору, который все время стоял под дверью:
– Не похоже, чтобы он был „консом“.
Я возглавлял фирму „Фаулер Шокен“, а он – всего лишь местное захудалое сыскное агентство, но все же я почувствовал, что перегнул палку. Директор выпрямился и с достоинством ответил:
– Мы исполнители законов, мистер Кортней, а закон еще в древности гласил: „Пусть лучше несправедлива пострадает тысяча невинных, чем уйдет от наказания один преступник“.
– Это изречение мне известно, – подтвердил я. – До свидания.
* * *
Радист принял сигнал и передал трубку. Звонила моя секретарша из конторы и сообщила о новом аресте на мысе Код, в городе Пайл-Сити Третьем.
Мы вылетели в Пайл-Сити Третий. Лететь пришлось над морем во время шторма. Ненавижу это дело – я уже говорил, что подвержен воздушной болезни.
На этот раз арестованный оказался обыкновенным преступником. Он ограбил ювелирную лавку, забрав целый ящик булавок и колец из красного дерева и дуба, и оставил грозную записку насчет „мести“ „консов“, которые, придет время, рассчитаются со всеми богачами. Явная попытка замести следы.
Он был невероятно глуп.
Город находился под охраной сыщиков из агентства Бернса, и поэтому я очень осторожно побеседовал с их местным начальником. Он признался, что за последний месяц арестовывали только таких „консов“, как этот. Вот раньше они чуть ли не каждую неделю раскрывали настоящие ячейки „консов“. По его мнению, успех здесь, вероятно, зависел от времени года.
Мы вернулись в Нью-Йорк, где меня ждал еще один арестованный „конс“. Я повидался с ним и несколько минут слушал, как он молол вздор. Этот поднатаскался в вопросах теории, знал на память целые страницы из Фогта и Осборна и утверждал, что ему Богом предназначено смести всю нечисть с лица матери-земли. Он охотно признался, что состоит в одной из организаций, но скорее умрет, чем выдаст ее тайны. Я понял, что так оно, пожалуй, и будет, потому что он не знал ни одной. „Консы“ никогда не доверились бы такому типу, даже если бы в их рядах остались считанные единицы.
К вечеру я вернулся к себе в агентство. Сменилась охрана. Это был отвратительный день, и по результатам он ничем не отличался от всех, что прошли с тех пор, как я стал преемником Фаулера Шокена.
Предстояло еще совещание. Идти никуда не хотелось, но тут я вспомнил, с какой гордостью и доверием передал мне Шокен полномочия, сделав своим наследником, и совесть заговорила во мне. Прежде чем направиться в конференц-зал, я по телефону навел кое-какие справки в Отделе торгового шпионажа.
– Пока ничего нового, сэр, – ответил мой агент. – Никаких сведений о вашей… о докторе Нэвин. Нити, которые вели в Отдел личного состава компании „Хлорелла“, оборвались. Прикажете продолжать?
– Продолжайте. Если понадобится усилить наблюдение, не стесняйтесь. Сделайте все возможное.
Он поклялся мне в верности и повесил трубку, очевидно, решив про себя, что его хозяин – старый болван, тоскующий по сбежавшей, к тому же временной, жене. Что он думал о других лицах, которых я поручил ему разыскать, было трудно представить. Я только знал, что все мои немногочисленные связи с „консами“ на Коста-Рике, в канализационной системе Нью-Йорка, а затем на Луне безвозвратно потеряны. Кэти больше ни разу не появилась ни у себя дома, ни в госпитале. Уоррен Астрон так и не вернулся на Первую улицу Магазинов, мои товарищи по костариканской ячейке затерялись в болотах и джунглях – все нити были оборваны.
* * *
Заседание правления.
– Прошу простить за опоздание, господа. Обойдемся без вступительного слова. Чарли, как идут дела Венеры в Отделе научных изысканий и разработок?
Чарли поднялся со стула.
– Мистер Кортней, господа! Я буду скромен, но, между нами, Отдел научных изысканий и разработок справляется с задачей отлично, и мои ребята – гордость фирмы „Шокен“. Нам удалось решить вопрос об атмосфере на планете. Опыты подтвердили теоретические предположения и математические выкладки наших талантливых ребят из Отдела физики, химии и термодинамики. Если на высоте сорока тысяч футов Венеру окутать облаком углекислого газа толщиной примерно в полфута, то оно будет само себя поддерживать и регулировать. За год это облако способно снизить температуру на десяток-другой градусов и довести ее в конце концов до 30-35ь. Мы теперь занимаемся вопросом, как создать это колоссальное облако и на огромных скоростях забросить его в стратосферу Венеры. Вообще говоря, можно и на месте найти способ добывать природный углекислый газ или же производить его синтетическим путем. Я еще раз подчеркиваю, можно найти способ. На Венере происходит вулканическая деятельность; правда, при обычном, незначительном извержении там выбрасывается только жидкий аммиак. Зажатый в подземные русла, этот газ, найдя слабую породу, расщелину или пористый камень, вырывается наружу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51