Предшествующие этому события меня несколько утомили своими мелкими местечковыми страстями. Поначалу мы искали по всему городу подполковника Чубчикова, отвечающего за материально-хозяйственную часть областной Конторы. Тот был неуловим, как никому не нужный ковбой Джо в кактусовых прериях. Обнаружив хозяйственника в банке "Олимпийский", капитан насел на него, как медведь на козу. - С ящика не взлетят, - утверждал один. - С двух взлетят, а с одного нет, я тебе толкую! - Еще как взлетят, - отбивался завхоз. - И с одного ящика. Со стороны происходящее казалось концентрированной галиматьей, если не знать, что спор происходит вокруг ящиков водки. В конце концов полемисты пришли к общему знаменателю: полтора ящика. - Ну вы, ребята, весело живете, - заметил я, когда мы на казенном джипе покатили в городское сельпо за горюче-смазочным материалом. - Живем, хлеб жуем, - отвечала группа поиска из четырех человек. - И водочку пьем. У меня возникло впечатление, что мы отправляемся не на поиски возможного трупа, а на пикничок на лоне природы, повторю за начальником отдела по борьбе с организованной преступностью. Хотя не осуждаю - у каждого свои маленькие радости. По прибытию на военный аэродром наш массовик-затейник убыл в штабную, как он выразился, землянку. Туда он отправился с двумя бутылками родной, а через четверть часа прибыл с заикающимся полковником Соколовым и двумя инертными вертолетчиками. - Ну что, че-чекисты, взлетим, со-соколами, - сказал командир авиаторов. Если еп-пкнемся, я не виноват. Все его прекрасно поняли - перспективы ждали нас самые радужные. И тем не менее, наша группа загрузилась в камуфляжное по цвету брюхо вертушки. И через минуту сонливый полуденный мир планеты уплыл из-под наших ног. Вид с болтающего шумного борта открывался великолепный: сияющее море плескалось в глубинной впадине, отороченной горными грядами и волнистыми лесными угодьями.
Когда МИ-24 медленно и низко поплыл над маршрутом бухта Янтарная - перевал Дальний круг, группа, используя полевые бинокли приблизила поверхность. По гудронной шоссейной ленточке тянулись друг за другом малолитражные коробки, автобусы, грузовики. На обочинах и в ущельях вскрывались следы нашей варварской цивилизации: мусорные плешки вяли в камнях и кустарниках.
Мы пролетели по всему маршруту минут за сорок - без результата. И какой может быть результат, если достаточно заложить жертву камнями или кинуть в ельник. - Промашка вышла, капитан, - кричал Черных. - Садимся и культурно отдыхаем. - Еще раз, - предложил я. - Ящик за мной. - Ну да? - не поверили мне. - У нас так не шутят, товарищ капитан. Какие могут быть шутки, успокоил я коллег, вперед и ниже, и я держу слово. Видимо, перспективы активного отдыха вдохновили пилотов - вертолет припал к планете и, буквально разрубая кроны сосен, начал движение по маршруту.
Я чувствовал - прав; к сожалению, прав. В подобных случаях рад обмануться, но факты говорят сами за себя. - Викочка? Вы ищите Викочку, - скрипел древний старик, похожий на птеродактиля, из своей комнатушки, когда я пришел по адресу. - Хорошее дело, мы тоже ищем Викочку. Куда вы дели Викочку, убивцы? - Не обращайте внимания, - говорила мать девушки. - Это наш прадедушка, никак не помрет, черт старый. - И пригласила на кухню. - Тут удобно, наши спят все. - Закурила. - Чай-кофе будете? - Я отказался. Женщина с увядшим орхидейным лицом глубоко затянулась: выпустила неустойчивые колечки дыма. - А что до Виктории - девка она шалая, да мы с ней, как подружки, никаких секретов. - Да? - не поверил я. - Никаких секретов? Выяснилось, что мама Вики работает в детской комнате милиции, имеет, так сказать, определенный опыт в воспитании подрастающего поколения. Им не надо врать, сказала она, они все прекрасно, как звери, чувствуют. И воспитывала дочь именно в духе библейских заповедей: не лгать. - Извините, - проговорил я. - Такая личность, как Суховей вам, конечно, известна? Женщина притушила окурок в пепельнице из цветного стеклопластика, взглянула на меня странным косящим взглядом, будто я ее ударил, потом выдохнула: - Я выпью водки? А вы? Я отказался и попросил, если это возможно, принести фотоальбом. Мою просьбу выполнили. Я внимательно рассматривал глянцевые карточки и слушал исповедь матери, пытающейся суррогатным пойлом приглушить страх. Страх за жизнь дочери, внешность которой, оказывается была мне знакома: именно ее в белом платье, загорелую и веселую, я видел тогда в ресторане "Парус" - с Анастасией.
Счастливое детство, дедушки-бабушки, школа, после ее окончания пытается поступить в областной институт культуры - неудачно, возвращается домой и... Женщина наливает еще стопочку сивушной отрады, морщась, заглатывает ее: - А здесь Суховей, - говорит с заметной брезгливостью. - В каком смысле? - не понимаю. - В самом прямом. Суховей был моим гражданским мужем, - помолчала, словно решаясь к продолжению разговора. Ее когда-то красивое лицо от водки размякло и походило на физиономию печального циркового арлекина. - Понятно, - сказал я. - У него с вашей дочерью возникли, так сказать, отношения. - Отношения, - фыркнула женщина и неверным кокетливым движением руки поправила прядь волос. - Викторию я не могу судить, а вот его, - и сжала кулачки, - убила бы. Я хотел сообщить, что теперь в этом нет необходимости: убивать. Промолчал, зачем говорить, если это уже не имеет никакого значения. Пока человек жив, он создает проблемы другим. А когда уходит в миры иные, никаких проблем для оставшихся.
...Проблемы были у тех, кто мотался в пятнистом монстре, тарахтящему механическую симфонию небу. От напряжения устали глаза - я смотрел через оптику в мелькающую карту земли и чувствовал: поиск будет завершен успешно. Если в подобных случаях можно так выразиться. И когда из-под скалисто-наслоенных нагромождений у горной речушки выметнул лилейный клок материи и пропал, я прокричал: - Стоп! Здесь вижу! Вертолет пострекотал над скалами, потом нашел удобную для посадки поляну, поросшую индиговыми туями. Отойдя от канистровой вертолетной бочки, я почувствовал проникающий в кровь питательный кислород. Кустарники населяли мелодичные невидимые птахи. Стращая их шумом шагов и голосами, наша группа приблизилась к ущелью, где в камнях, полированных быстрой водой, колотилась безымянная речушка.
Я прилег животом на теплый валун и глянул вниз. Мертвая ломкая девушка была зажата в расщелине, точно в створках гигантской раковины. Над искалеченным телом, из которого лучились тростниковые кости, приплясывал рой мух с изумрудно-нефтяным отливом. - Точно Шкурко, - проговорил капитан Черных. - Вызывайте деревянок и труповозку. - И напомнил мне. - С тебя, капитан, ящик. Я поднялся на ноги - расстояние до шоссейки метров двадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Когда МИ-24 медленно и низко поплыл над маршрутом бухта Янтарная - перевал Дальний круг, группа, используя полевые бинокли приблизила поверхность. По гудронной шоссейной ленточке тянулись друг за другом малолитражные коробки, автобусы, грузовики. На обочинах и в ущельях вскрывались следы нашей варварской цивилизации: мусорные плешки вяли в камнях и кустарниках.
Мы пролетели по всему маршруту минут за сорок - без результата. И какой может быть результат, если достаточно заложить жертву камнями или кинуть в ельник. - Промашка вышла, капитан, - кричал Черных. - Садимся и культурно отдыхаем. - Еще раз, - предложил я. - Ящик за мной. - Ну да? - не поверили мне. - У нас так не шутят, товарищ капитан. Какие могут быть шутки, успокоил я коллег, вперед и ниже, и я держу слово. Видимо, перспективы активного отдыха вдохновили пилотов - вертолет припал к планете и, буквально разрубая кроны сосен, начал движение по маршруту.
Я чувствовал - прав; к сожалению, прав. В подобных случаях рад обмануться, но факты говорят сами за себя. - Викочка? Вы ищите Викочку, - скрипел древний старик, похожий на птеродактиля, из своей комнатушки, когда я пришел по адресу. - Хорошее дело, мы тоже ищем Викочку. Куда вы дели Викочку, убивцы? - Не обращайте внимания, - говорила мать девушки. - Это наш прадедушка, никак не помрет, черт старый. - И пригласила на кухню. - Тут удобно, наши спят все. - Закурила. - Чай-кофе будете? - Я отказался. Женщина с увядшим орхидейным лицом глубоко затянулась: выпустила неустойчивые колечки дыма. - А что до Виктории - девка она шалая, да мы с ней, как подружки, никаких секретов. - Да? - не поверил я. - Никаких секретов? Выяснилось, что мама Вики работает в детской комнате милиции, имеет, так сказать, определенный опыт в воспитании подрастающего поколения. Им не надо врать, сказала она, они все прекрасно, как звери, чувствуют. И воспитывала дочь именно в духе библейских заповедей: не лгать. - Извините, - проговорил я. - Такая личность, как Суховей вам, конечно, известна? Женщина притушила окурок в пепельнице из цветного стеклопластика, взглянула на меня странным косящим взглядом, будто я ее ударил, потом выдохнула: - Я выпью водки? А вы? Я отказался и попросил, если это возможно, принести фотоальбом. Мою просьбу выполнили. Я внимательно рассматривал глянцевые карточки и слушал исповедь матери, пытающейся суррогатным пойлом приглушить страх. Страх за жизнь дочери, внешность которой, оказывается была мне знакома: именно ее в белом платье, загорелую и веселую, я видел тогда в ресторане "Парус" - с Анастасией.
Счастливое детство, дедушки-бабушки, школа, после ее окончания пытается поступить в областной институт культуры - неудачно, возвращается домой и... Женщина наливает еще стопочку сивушной отрады, морщась, заглатывает ее: - А здесь Суховей, - говорит с заметной брезгливостью. - В каком смысле? - не понимаю. - В самом прямом. Суховей был моим гражданским мужем, - помолчала, словно решаясь к продолжению разговора. Ее когда-то красивое лицо от водки размякло и походило на физиономию печального циркового арлекина. - Понятно, - сказал я. - У него с вашей дочерью возникли, так сказать, отношения. - Отношения, - фыркнула женщина и неверным кокетливым движением руки поправила прядь волос. - Викторию я не могу судить, а вот его, - и сжала кулачки, - убила бы. Я хотел сообщить, что теперь в этом нет необходимости: убивать. Промолчал, зачем говорить, если это уже не имеет никакого значения. Пока человек жив, он создает проблемы другим. А когда уходит в миры иные, никаких проблем для оставшихся.
...Проблемы были у тех, кто мотался в пятнистом монстре, тарахтящему механическую симфонию небу. От напряжения устали глаза - я смотрел через оптику в мелькающую карту земли и чувствовал: поиск будет завершен успешно. Если в подобных случаях можно так выразиться. И когда из-под скалисто-наслоенных нагромождений у горной речушки выметнул лилейный клок материи и пропал, я прокричал: - Стоп! Здесь вижу! Вертолет пострекотал над скалами, потом нашел удобную для посадки поляну, поросшую индиговыми туями. Отойдя от канистровой вертолетной бочки, я почувствовал проникающий в кровь питательный кислород. Кустарники населяли мелодичные невидимые птахи. Стращая их шумом шагов и голосами, наша группа приблизилась к ущелью, где в камнях, полированных быстрой водой, колотилась безымянная речушка.
Я прилег животом на теплый валун и глянул вниз. Мертвая ломкая девушка была зажата в расщелине, точно в створках гигантской раковины. Над искалеченным телом, из которого лучились тростниковые кости, приплясывал рой мух с изумрудно-нефтяным отливом. - Точно Шкурко, - проговорил капитан Черных. - Вызывайте деревянок и труповозку. - И напомнил мне. - С тебя, капитан, ящик. Я поднялся на ноги - расстояние до шоссейки метров двадцать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26